Больше того, Лимен, по существу, не мог и шагу сделать без Корвина. Его надо привлечь к делу.
Ну а еще кого? Директора ФБР? Сильный и влиятельный человек, такого полезно иметь на своей стороне. Однако Лимен почти не знал его, они беседовали всего раза три, да и то спешно и по делу.
Президент снял с полки справочники с именами членов конгресса и правительства, улыбаясь при мысли, что ему приходится заглядывать в книгу, чтобы припомнить, кого и куда он назначил. Фамилии заместителей и помощников министров, членов различных комиссий, судей… Они ничего не сказали ему и ничего в нем не вызвали. Он слишком мало знал их, чтобы довериться. Направить кого-нибудь в посольство за границу, назначить судьей — да. Но опереться в борьбе за сохранение власти — нет.
Итак, Лимен остановился на шести фамилиях: он сам, Кларк, Джирард, Кейси, Крис Тодд, Арт Корвин. Да, и Эстер. Бог мой, конечно Эстер! Без ее участия он не мог даже кому-нибудь позвонить. Она по-прежнему будет выполнять любые поручения с полной лояльностью, четко и быстро, пусть и не из-за любви к правительству.
«Ну вот, по крайней мере нас семеро против пяти членов комитета начальников штабов, — подумал Лимен. — У нас нет ни дивизий, ни ракет, зато на нашей стороне двести лет истории… и четыре дня. Четыре дня! Все, что рассказывал здесь Кейси, даже не сон — чудовищный кошмар. В нем нет ни капли здравого смысла».
Лимен прошел в спальню и остановился перед туалетным столиком, освобождая карманы брюк. Он должен беспокоиться обо всем мире, да сверх того о каком-то сбитом с толку офицере морской пехоты, не забывая о том, что замышляет председатель комитета начальников штабов… «Перестань позировать, Лимен, и отправляйся-ка спать!» — приказал он себе.
— Пора спать, Триммер! — сказал он сеттеру. — Марш на место!
Собака подошла к двери и терпеливо ждала, пока Лимен открывал ее. Потом пес неторопливо пересек холл, спустился по лестнице и направился к своему местечку в буфетной комнате около кухни.
Застегивая пижаму, Лимен наблюдал, как вспыхивают фары машин, стоявших вокруг Эллипса. «Должно быть, окончился спектакль», — подумал он, заметив, как в ярком свете уличных фонарей то появляются, то исчезают кучки людей, идущих со стороны Национального театра.
Это был конец обычного дня в Вашингтоне, жители которого ложатся спать раньше, чем в любой другой столице. Закончился вечерний матч баскетболистов, и последние посетители спешили прямо через покрытую травой площадку к выходу со стадиона. На Арлингтонском кладбище, у могилы Неизвестного солдата, сменился караул, и солдаты, прежде чем улечься спать, протерли свои парадные винтовки.
В национальном клубе печати самые упорные завсегдатаи бросали на стол карты, допивали стаканы и расходились по домам. Среди них был и Мэлком Уотерс из Ассошиэйтед Пресс, позволивший себе провести вечер за игрой в покер и за бутылкой виски, поскольку в расписании Старика на завтра ничего не предвиделось до одиннадцати часов.
В канцелярии сената два усталых чиновника жаловались друг другу, что кипы корреспонденции, поступившей накануне каникул, заставляют их задерживаться на работе так поздно.
В скромном домике в Арлингтоне Джигс Кейси протер глаза, отложил потрепанный «Всемирный альманах» и выключил лампу. Только в этой книге из всех, что были в доме, он смог найти текст конституции Соединенных Штатов.
В маленьких будках вокруг Белого дома разместилась новая смена полицейских, которым вменялось в обязанность обеспечивать личную безопасность президента, насколько это в их силах. Они охраняли человека, но не пост; самому посту ничто не угрожало вот уже почти двести лет.
Вторник, утро
Джордан Лимен приоткрыл один глаз, но тут же снова сомкнул его. В окна, окрашенные бледной синевой рассвета, стучал дождь. Лимен почти проснулся, но, убаюканный мерным шумом мелких дождевых капель, снова задремал и увидел себя в Огайо, в дни своего детства, когда он холодным и серым утром, уютно завернувшись в одеяло, ждал обычного окрика отца: «Джорди, пора вставать! Мир ждет тебя».
Здесь, в Белом доме, мир тоже его ждал, однако никто не осмеливался будить президента без его указания, а Лимен на это утро никаких указаний не давал. Он потянулся и поскреб затылок. Боже, ну и погодка! Почему никто не решился перенести столицу в Аризону? Месяцы, прожитые Лименом в Белом доме, подтвердили его излюбленное выражение, что «американская дипломатия страдала недостатком инициативы главным образом из-за вашингтонского климата». Либо моросящий дождь, либо отвратительная духота, либо пронизывающая сырость под сплошным пологом облаков — другой погоды город не знал. Ясных, прохладных, бодрящих дней едва ли набралось бы с месяц за весь год.
Лимен окончательно проснулся, но ему все еще не хотелось расставаться с уютом постели. Он подумал о своей дочери Элизабет, там, в Луисвилле. «Надеюсь, солнышко светит на мою бедную девочку. Сейчас она уже, наверно, в родильном доме. Ну что ж, у таких родителей, как Лиза и ее супруг, будет, конечно, хорошенький мальчишка. Мальчишка? Да, мальчишка. Безусловно, Лиз хорошо все перенесет. Но не мешает сегодня же утром позвонить Дорис, узнать, как обстоят дела».
Лимен приподнялся и, спуская ноги с постели, вспомнил и полковника морской пехоты, и его невероятную историю… Скотт… Макферсон… ОСКОСС…
Посидев несколько минут на краю кровати, он поднял трубку телефона, стоявшего на ночном столике.
— Грейс, — сказал Лимен телефонистке, — доброе утро, вернее, утро было добрым, пока я не взглянул в окно. Пожалуйста, позвоните Эстер домой и попросите ее как можно скорее приехать сюда. Скажите ей, что она, вероятно, найдет меня в столовой. Спасибо.
Лимену понадобилось пятнадцать минут, чтобы умыться, побриться и одеться. Выходя из спальни, он нашел в себе силы улыбнуться уорент-офицеру, сидевшему в холле с портфелем, набитым шифрами ядерной войны. «Вот с чего приходится президенту начинать рабочий день, да еще такой дождливый!» — подумал Лимен.
Эстер Таунсенд пришла, когда он завтракал в столовой, отчаянно кляня поданный ему грейпфрутовый сок. Подобранная, аккуратная, с очень светлой губной помадой, в блузке с поднятым невысоким воротником, с ниспадающей на лоб прядью волос… «Почему она не выходит замуж?» — подумал президент, но эту мысль тотчас вытеснили другие.
— Выпейте со мной кофе, Эстер. Новости сегодня такие же отвратительные, как и погода. Кое-кто зарится на мой пост.
Присевшая к углу стола Эстер взглянула на него поверх чашки с кофе.
— Ну, знаете, губернатор, — так она называла Лимена с тех пор, как он стал генеральным прокурором штата Огайо, еще за два года до его губернаторства. — Не слишком ли рано вы начинаете беспокоиться о том, что произойдет в семьдесят шестом году?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Ну а еще кого? Директора ФБР? Сильный и влиятельный человек, такого полезно иметь на своей стороне. Однако Лимен почти не знал его, они беседовали всего раза три, да и то спешно и по делу.
Президент снял с полки справочники с именами членов конгресса и правительства, улыбаясь при мысли, что ему приходится заглядывать в книгу, чтобы припомнить, кого и куда он назначил. Фамилии заместителей и помощников министров, членов различных комиссий, судей… Они ничего не сказали ему и ничего в нем не вызвали. Он слишком мало знал их, чтобы довериться. Направить кого-нибудь в посольство за границу, назначить судьей — да. Но опереться в борьбе за сохранение власти — нет.
Итак, Лимен остановился на шести фамилиях: он сам, Кларк, Джирард, Кейси, Крис Тодд, Арт Корвин. Да, и Эстер. Бог мой, конечно Эстер! Без ее участия он не мог даже кому-нибудь позвонить. Она по-прежнему будет выполнять любые поручения с полной лояльностью, четко и быстро, пусть и не из-за любви к правительству.
«Ну вот, по крайней мере нас семеро против пяти членов комитета начальников штабов, — подумал Лимен. — У нас нет ни дивизий, ни ракет, зато на нашей стороне двести лет истории… и четыре дня. Четыре дня! Все, что рассказывал здесь Кейси, даже не сон — чудовищный кошмар. В нем нет ни капли здравого смысла».
Лимен прошел в спальню и остановился перед туалетным столиком, освобождая карманы брюк. Он должен беспокоиться обо всем мире, да сверх того о каком-то сбитом с толку офицере морской пехоты, не забывая о том, что замышляет председатель комитета начальников штабов… «Перестань позировать, Лимен, и отправляйся-ка спать!» — приказал он себе.
— Пора спать, Триммер! — сказал он сеттеру. — Марш на место!
Собака подошла к двери и терпеливо ждала, пока Лимен открывал ее. Потом пес неторопливо пересек холл, спустился по лестнице и направился к своему местечку в буфетной комнате около кухни.
Застегивая пижаму, Лимен наблюдал, как вспыхивают фары машин, стоявших вокруг Эллипса. «Должно быть, окончился спектакль», — подумал он, заметив, как в ярком свете уличных фонарей то появляются, то исчезают кучки людей, идущих со стороны Национального театра.
Это был конец обычного дня в Вашингтоне, жители которого ложатся спать раньше, чем в любой другой столице. Закончился вечерний матч баскетболистов, и последние посетители спешили прямо через покрытую травой площадку к выходу со стадиона. На Арлингтонском кладбище, у могилы Неизвестного солдата, сменился караул, и солдаты, прежде чем улечься спать, протерли свои парадные винтовки.
В национальном клубе печати самые упорные завсегдатаи бросали на стол карты, допивали стаканы и расходились по домам. Среди них был и Мэлком Уотерс из Ассошиэйтед Пресс, позволивший себе провести вечер за игрой в покер и за бутылкой виски, поскольку в расписании Старика на завтра ничего не предвиделось до одиннадцати часов.
В канцелярии сената два усталых чиновника жаловались друг другу, что кипы корреспонденции, поступившей накануне каникул, заставляют их задерживаться на работе так поздно.
В скромном домике в Арлингтоне Джигс Кейси протер глаза, отложил потрепанный «Всемирный альманах» и выключил лампу. Только в этой книге из всех, что были в доме, он смог найти текст конституции Соединенных Штатов.
В маленьких будках вокруг Белого дома разместилась новая смена полицейских, которым вменялось в обязанность обеспечивать личную безопасность президента, насколько это в их силах. Они охраняли человека, но не пост; самому посту ничто не угрожало вот уже почти двести лет.
Вторник, утро
Джордан Лимен приоткрыл один глаз, но тут же снова сомкнул его. В окна, окрашенные бледной синевой рассвета, стучал дождь. Лимен почти проснулся, но, убаюканный мерным шумом мелких дождевых капель, снова задремал и увидел себя в Огайо, в дни своего детства, когда он холодным и серым утром, уютно завернувшись в одеяло, ждал обычного окрика отца: «Джорди, пора вставать! Мир ждет тебя».
Здесь, в Белом доме, мир тоже его ждал, однако никто не осмеливался будить президента без его указания, а Лимен на это утро никаких указаний не давал. Он потянулся и поскреб затылок. Боже, ну и погодка! Почему никто не решился перенести столицу в Аризону? Месяцы, прожитые Лименом в Белом доме, подтвердили его излюбленное выражение, что «американская дипломатия страдала недостатком инициативы главным образом из-за вашингтонского климата». Либо моросящий дождь, либо отвратительная духота, либо пронизывающая сырость под сплошным пологом облаков — другой погоды город не знал. Ясных, прохладных, бодрящих дней едва ли набралось бы с месяц за весь год.
Лимен окончательно проснулся, но ему все еще не хотелось расставаться с уютом постели. Он подумал о своей дочери Элизабет, там, в Луисвилле. «Надеюсь, солнышко светит на мою бедную девочку. Сейчас она уже, наверно, в родильном доме. Ну что ж, у таких родителей, как Лиза и ее супруг, будет, конечно, хорошенький мальчишка. Мальчишка? Да, мальчишка. Безусловно, Лиз хорошо все перенесет. Но не мешает сегодня же утром позвонить Дорис, узнать, как обстоят дела».
Лимен приподнялся и, спуская ноги с постели, вспомнил и полковника морской пехоты, и его невероятную историю… Скотт… Макферсон… ОСКОСС…
Посидев несколько минут на краю кровати, он поднял трубку телефона, стоявшего на ночном столике.
— Грейс, — сказал Лимен телефонистке, — доброе утро, вернее, утро было добрым, пока я не взглянул в окно. Пожалуйста, позвоните Эстер домой и попросите ее как можно скорее приехать сюда. Скажите ей, что она, вероятно, найдет меня в столовой. Спасибо.
Лимену понадобилось пятнадцать минут, чтобы умыться, побриться и одеться. Выходя из спальни, он нашел в себе силы улыбнуться уорент-офицеру, сидевшему в холле с портфелем, набитым шифрами ядерной войны. «Вот с чего приходится президенту начинать рабочий день, да еще такой дождливый!» — подумал Лимен.
Эстер Таунсенд пришла, когда он завтракал в столовой, отчаянно кляня поданный ему грейпфрутовый сок. Подобранная, аккуратная, с очень светлой губной помадой, в блузке с поднятым невысоким воротником, с ниспадающей на лоб прядью волос… «Почему она не выходит замуж?» — подумал президент, но эту мысль тотчас вытеснили другие.
— Выпейте со мной кофе, Эстер. Новости сегодня такие же отвратительные, как и погода. Кое-кто зарится на мой пост.
Присевшая к углу стола Эстер взглянула на него поверх чашки с кофе.
— Ну, знаете, губернатор, — так она называла Лимена с тех пор, как он стал генеральным прокурором штата Огайо, еще за два года до его губернаторства. — Не слишком ли рано вы начинаете беспокоиться о том, что произойдет в семьдесят шестом году?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97