Куда он клонит?
Но зачем гадать, дадим ему высказаться, регламент — без ограничений. А может, как раз в регламенте-то и все дело? Пока он тут соловьём заливается, там… Нет, это было бы слишком просто. Антуан вопросительно поглядывал на меня.
— Прекрасно понимаю ваши чувства, Роберт Эрастович, — вставил я с улыбкой. — Но мне как-то неловко. Антуан слушает и не понимает нас. И Николь заинтригована, поглядите на неё. Может, введём их в курс?
— О, разумеется, простите мою бестактность, дело не так-то просто, каким может показаться на первый взгляд…
— Я переведу попа, — бухнул Иван, но тайного агента Интеллидженс сервис не так-то просто было пробить.
— Мерси, мсье Шульга, — отозвался монах, переходя на французский. — Я попробую сам объясниться с моими друзьями, — он все петлял, прежде чем подбросить наживу. — Человеческое существование на земле, увы, имеет свои пределы, — по-русски продолжал он. — Именно поэтому я решил обратиться к вам с некоторым деловым предложением, если хотите, даже с нижайшей просьбой, можно трактовать и так, ведь просьбы должны сообразовываться с предложениями, недаром в старину говорили: дай добро и жди добра.
— С удовольствием исполню любую вашу просьбу, Роберт Эрастович, но что я могу для вас сделать, ума не приложу, я ведь, можно сказать, уже на колёсах, через два дня уезжаю.
— Вот как? — откровенно удивился он, не выдержав принятого тона. — Не успели приехать, а уже собираетесь нас покинуть. Через два дня? — переспросил он.
— Одним словом, в четверг, — ответил я, забавляясь: значит, два дня всё-таки имеется в моём распоряжении. — Что делать, заканчивается мой ваканс.
— Какой прекрасный паштет, — восторженно обратился он к Сюзанне. — Разрешите ещё кусочек. — Моё заявление испортило его игру, и теперь он обдумывал, как действовать дальше. — Каковы же ваши впечатления от Бельгии? — любезно поинтересовался он. — Вам не хотелось бы снова приехать сюда?
— Прекрасная страна! А люди!.. Вот Антуан, он же за старшего брата мне стал. Правда, Антуан? Одна сестрёнка чего стоит! — И я ринулся на него с открытым забралом. — Теперь, пока я на этом маршруте, два раза в неделю буду прилетать в Брюссель. Чуть что, сразу махну к Антуану или Николь, ведь мы тут целые сутки торчим в порту, такая скука. И к вам могу нагрянуть, Роберт Эрастович, ведь вы так любезны…
— Предчувствие не обмануло меня, что я могу обратиться к вам со своей просьбой, — он наконец-то решился, сейчас выложит, с чем пожаловал, а два денька я между тем заработал.
Но меньше всего ожидал я того, что он выдал.
— Я хочу просить вас, мой дорогой друг, — продолжал он сладко, — только поймите меня правильно, это поистине отеческая и от сердца идущая просьба — отвезите мой прах после моей смерти на родину и захороните мою урну на кладбище в Либаве.
— Боже мой, — непроизвольно вырвалось у меня, — да вы ещё сто лет проживёте, Роберт Эрастович!
— Нет, нет, умоляю вас, Виктор, не торопитесь с отказом, — он дотронулся до моей руки, ладонь была холодная и влажная, как лягушка, я едва удержался, однако придётся потерпеть, это ведь только присказка, а сказочка впереди — и весьма занятная. — Когда вы будете в моём возрасте, то поймёте, что человеку свойственно заботиться о своём будущем существовании в том неведомом нам мире. Вот почему я хочу хотя бы после своей земной жизни вернуться на родину своих предков.
— Право, не знаю, — замялся я. — Никогда в жизни не приходилось сталкиваться с такими деликатными делами.
— Предвижу, что могут возникнуть определённые препятствия, потребуются хлопоты с вашей стороны, — голос его сделался ещё более елейным, он словно в душу вползал. — Но именно ваша настоящая деятельность в Бельгии, ваша сыновняя чуткость и убедили меня, что лучшего порученца мне не найти. Я понимаю, что далёк от того мира, в котором живёте вы, но всё же мы соотечественники. Именно это обстоятельство и заставило меня предостеречь вас… Впрочем, я вижу, вы не горюете о том, что узнали, — он кивнул в сторону Николь.
— Что вы, Роберт Эрастович, я ж не ханжа. Я просто счастлив, что заимел такую сестрёнку!
— Да, мне трудно понять вас, — горестно отозвался он. — Вы человек из другого мира. У меня была мысль: за ваши хлопоты объявить вас своим наследником. Но вы же не возьмёте денег, я понимаю, вам это не нужно.
— Не возьму, — чистосердечно признался я, вот, оказывается, куда он клонит.
Но и монах был не так-то прост.
— Мне это тоже уже не нужно, — с живостью парировал он. — Я познал суету мирскую и уже устал от неё. Но у вас теперь есть вновь обретённая сестра, у вас появились обязанности. Я объявлю её своей наследницей. Моё имущество в Бельгии оценивается в пятьдесят миллионов франков.
Вот она, наживка на крючок — и какая! Они там времени не теряли. Я облегчённо вздохнул.
— У вас же есть наследница или невеста, — напомнил я прежде, чем заглотить золотой крючок.
— Она получит свою долю, Николь — свою, — с готовностью отозвался он, все у него уже продумано. — Я оставлю Николь два дома: «Остеллу» и тот, который вы так любезно посетили, эта доля составит не больше десяти миллионов, так что невеста будет не в обиде.
Я не выдержал, захохотал, так он меня уморил:
— Да я-то тут при чём, дорогой Роберт Эрастович? Расскажите лучше сестрёнке об этом: как она в миллионерши выйдет…
Он рассказал. Николь подскочила к фон-барону, лизнула его в череп: что она — дура или только прикидывается? Иван, как полагается, сидел совершенно ошарашенный, Антуан и бровью не повёл — разыграно как по нотам.
— Итак, все согласны, как видите. Но что же я должен делать, Роберт Эрастович?
— Почти ничего. Только поехать со мной в посольство, чтобы дать своё поручительство.
— И когда же? — невинно полюбопытствовал я.
— Да хоть сейчас. И уж, конечно, сегодня, ибо завтра праздник, и всё будет закрыто. Мы можем поехать прямо на моей машине. Два часа, и мы в посольстве.
— И?..
Наконец-то он всё-таки добрался до истинной цели, вот когда он себя с головой выдал. Тут и гадать нечего: благородный мотив, разве можно отказать старику в такой просьбе? А цель-то, цель у него одна — вывести меня из игры. В посольстве он наговорит с три короба, соловьём разольётся… А у меня и без того времени кот наплакал, уже третий час, день-то почти прошёл.
— Простите, Роберт Эрастович, — твёрдо отвечал я, — ваша просьба для меня — святое дело, но нынче никак не могу, у нас уже намечены маршруты. Дело в том, что мы нашли в доме убитого Альфреда тетрадь, которая нам кое-что рассказала о предателе. Давайте отложим вашу просьбу до следующего моего прилёта, я с превеликим удовольствием…
Но потусторонние дела уже не интересовали его, как я и предполагал. Чёрный монах встрепенулся:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90