Но обуваться было еще труднее. Мокрые портянки никак не лезли в сапоги. После ледяной ванны кровь стучала в висках. Растертое тело горело. Становилось жарко. Вдруг рядом с ними в темноте прозвучал женский голос:
– Вы ранены, товарищи? Или отдыхаете?
– Ничего себе, отдых… Зуб на зуб не попадает… – проворчал Рогачев и громко спросил: – А что вас интересует, барышня?
Вспыхнувший синий огонек скользнул по плечу женщины, по висевшей на боку сумке с красным крестом и остановился на Бороде.
– А-а… Это вы, летчики… которые сегодня сели? О вас только сейчас Ясенский спрашивал. Рота уходит. Спешите, а то не догоните, – и девушка исчезла в тумане.
Борода и Рогачев догнали свою роту на марше. Колонна ускоренным шагом двигалась вдоль берега в направлении Керчи. Дозоры и охранения доносили, что путь свободен. Должно быть, немцы еще не знали об уходе южного десанта. Начинало светать. Капитан Величко с лицом, расписанным высохшими потеками грязи, шагал в голове батальона. Временами он останавливался и, пропуская роты мимо себя, проверял, нет ли отстающих. Но отстающих не было. Чем ближе колонна подходила к Керчи, тем строже становились лица бойцов. Усталые мышцы приобретали упругость. Шаги делались легче.
– Посмотри, Ясенский, как идут! А? Молодец к молодцу. Железные люди! – воскликнул Величко, любуясь маршем батальона. А бойцы, увидев своего капитана, выпрямляли спины, выше поднимали головы и принимались чеканить шаг. Колонна заметно набирала темп. До Керчи оставалось немного.
– Капитан Величко, в голову колонны! – донеслось вдоль рядов, и движение внезапно остановилось. По рядам прошел шум.
– Приставить ногу! Тише! – скомандовал Ясенский.
Сырой ветер приятно овевал разгоряченные в походе лица десантников. Впереди, где-то в тумане, послышалась глухая пулеметная очередь. Люди насторожились, но стрельба стихла. Только мерный плеск волн да шорох гальки на берегу нарушали утреннюю тишину. Слева над водой нависали красноватые оползни глины, а внизу лежали круглые камни, до блеска отполированные морем.
– Закуривай! – разрешил Ясенский.
Прислонив свою бронебойку к выступу обрыва, Самошкин вынул из шапки клочок свернутой газеты и, стряхнув в ладонь крошки табаку, скрутил цигарку.
– Папаша, не забудь мне сорок процентиков, – вывернулся из-за его спины боец. – Оставь… смотри…
Самошкин покурил и передал цигарку просившему. Цигарка пошла по рукам. Бойцы с жадностью затягивались раз-два и передавали следующему, и так до тех пор, пока краснолицему матросу не – достался уже такой окурок, что не удержишь в пальцах. Но это не обескуражило матроса. Подняв сухой стебелек, он согнул его пополам, защемил как щипцами кончик цигарки и принялся с наслаждением глотать дымок.
– Находчивость проявлять надо… – бросил он, поглядывая на всех свысока.
– Ничего, потерпим. Недолго осталось. Переберемся к своим, махорочки тогда покурим вволю, – мечтательно произнес Самошкин.
В этот момент где-то впереди, за береговыми уступами, прокатилась беспорядочная трескотня ружейных и пулеметных выстрелов. С каждой минутой стрельба нарастала, становилась гуще. Роты зашевелились.
– Приготовиться! – пронеслась команда.
– Ну, начинается прелюдия… – пошутил Рогачев.
– Офицеры, к комбату! – прокричал пробегая запыхавшийся вестовой.
Впереди заухали взрывы.
Через десять минут батальон капитана Величко пересек автостраду Керчь – Феодосия. Ему были переданы все имевшиеся в десанте минометы, весь запас мин и утроенная норма патронов. Впереди, в Солдатской слободе, возле бочкового завода уже грохотал бой. Подразделения десанта ворвались в город.
Бойцы Величко выбили из окопов румын и заняли высоту, господствующую над городом. На этой высоте когда-то была древняя гробница понтийского царя Митридата, и по его имени называлась высота.
– Наш батальон оставлен для прикрытия прохода основных частей через город. Мы останемся здесь до тех пор, пока наши не выйдут на Керченский плацдарм. Сегодня, как видите, нам везет: и отход и наступление прикрываем. Вам оставаться с нами незачем. Отправляйтесь в авангарде, – сказал Величко подошедшему Бороде.
– А разве вы отсюда не собираетесь выходить? – спросил его летчик.
– Обязательно выйдем.
– Тогда я остаюсь с вами до конца операции, – твердо заявил Борода.
* * *
Утром, еще затемно, дверь в общежитие летчиков распахнулась и вместе с порывом ветра в землянку ворвался зычный голос дежурного:
– Подъем!
Летчики заворочались – в постелях. Черенок, спустив ноги с койки, потер глаза и, ежась со сна, потащил одеяло с Аверина. Аверин, цепляясь за уползающее одеяло, сопел, чертыхался, ворчал что-то недовольным голосом, но Черенок уже спрашивал товарища насмешливым тоном:
– Вы, товарищ Аверин, конечно, выспались?
– Разумеется… – моргая глазами, в тон ему отвечал Аверин. – Штурмовка Керчи для меня наилучшее снотворное…
– Надо, Аверин, привыкать к регламенту, укладываться в положенное количество кровате-минут… – подал свой голос Остап.
– Собирайтесь-ка побыстрее, лейтенанты, – порекомендовал майор Гудов, заглядывая в дверь.
Серые тучи, словно стадо овец, толкались по истерзанным рыжим холмам. Погода была нелетная, однако рев прогреваемых моторов на аэродроме свидетельствовал о том, что готовность «номер два» не отменена. И действительно, когда экипажи гурьбой вошли в землянку командного пункта, капитан Рогозин предостерегающе поднял руку – на проводе был штаб дивизии.
Окончив пометки на карте, Рогозин принялся что-то записывать в блокноте, поддакивая в трубку. С лица его не сходила лукавая улыбка.
Положив трубку на аппарат, он встал и торжественно произнес:
– Товарищи, получены две радостные вести: первая – наш южный десант прорвал этой ночью кольцо врага в Эльтигене и соединился с керченским десантом!
– Вторая, – продолжал Рогозин, – касается некоторых из вас лично. Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР лейтенант Попов награжден орденом Ленина, – и Рогозин шагнул к Попову, протягивая ему руку.
Землянка задрожала от радостных возгласов. Летчики обступили товарища.
– Еще не все, – поднял блокнот Рогозин. – Орденами Боевого Красного Знамени награждены лейтенант Оленин, лейтенант Борода, старший лейтенант Черенок, лейтенант Пуля и орденами Отечественной войны первой степени – лейтенант Зандаров, лейтенант Аверин.
Список награжденных был большой. Дальше шли фамилии стрелков, техников, оружейников, среди которых была и Таня Карпова, награжденная медалью «За боевые заслуги».
Со всех сторон посыпались взаимные поздравления. В этот час о полете на боевое задание никто и не думал. Погода была настолько гнилой, что Хазаров, ознакомившись с метеокартой, отдал приказ летному составу заниматься теоретической подготовкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
– Вы ранены, товарищи? Или отдыхаете?
– Ничего себе, отдых… Зуб на зуб не попадает… – проворчал Рогачев и громко спросил: – А что вас интересует, барышня?
Вспыхнувший синий огонек скользнул по плечу женщины, по висевшей на боку сумке с красным крестом и остановился на Бороде.
– А-а… Это вы, летчики… которые сегодня сели? О вас только сейчас Ясенский спрашивал. Рота уходит. Спешите, а то не догоните, – и девушка исчезла в тумане.
Борода и Рогачев догнали свою роту на марше. Колонна ускоренным шагом двигалась вдоль берега в направлении Керчи. Дозоры и охранения доносили, что путь свободен. Должно быть, немцы еще не знали об уходе южного десанта. Начинало светать. Капитан Величко с лицом, расписанным высохшими потеками грязи, шагал в голове батальона. Временами он останавливался и, пропуская роты мимо себя, проверял, нет ли отстающих. Но отстающих не было. Чем ближе колонна подходила к Керчи, тем строже становились лица бойцов. Усталые мышцы приобретали упругость. Шаги делались легче.
– Посмотри, Ясенский, как идут! А? Молодец к молодцу. Железные люди! – воскликнул Величко, любуясь маршем батальона. А бойцы, увидев своего капитана, выпрямляли спины, выше поднимали головы и принимались чеканить шаг. Колонна заметно набирала темп. До Керчи оставалось немного.
– Капитан Величко, в голову колонны! – донеслось вдоль рядов, и движение внезапно остановилось. По рядам прошел шум.
– Приставить ногу! Тише! – скомандовал Ясенский.
Сырой ветер приятно овевал разгоряченные в походе лица десантников. Впереди, где-то в тумане, послышалась глухая пулеметная очередь. Люди насторожились, но стрельба стихла. Только мерный плеск волн да шорох гальки на берегу нарушали утреннюю тишину. Слева над водой нависали красноватые оползни глины, а внизу лежали круглые камни, до блеска отполированные морем.
– Закуривай! – разрешил Ясенский.
Прислонив свою бронебойку к выступу обрыва, Самошкин вынул из шапки клочок свернутой газеты и, стряхнув в ладонь крошки табаку, скрутил цигарку.
– Папаша, не забудь мне сорок процентиков, – вывернулся из-за его спины боец. – Оставь… смотри…
Самошкин покурил и передал цигарку просившему. Цигарка пошла по рукам. Бойцы с жадностью затягивались раз-два и передавали следующему, и так до тех пор, пока краснолицему матросу не – достался уже такой окурок, что не удержишь в пальцах. Но это не обескуражило матроса. Подняв сухой стебелек, он согнул его пополам, защемил как щипцами кончик цигарки и принялся с наслаждением глотать дымок.
– Находчивость проявлять надо… – бросил он, поглядывая на всех свысока.
– Ничего, потерпим. Недолго осталось. Переберемся к своим, махорочки тогда покурим вволю, – мечтательно произнес Самошкин.
В этот момент где-то впереди, за береговыми уступами, прокатилась беспорядочная трескотня ружейных и пулеметных выстрелов. С каждой минутой стрельба нарастала, становилась гуще. Роты зашевелились.
– Приготовиться! – пронеслась команда.
– Ну, начинается прелюдия… – пошутил Рогачев.
– Офицеры, к комбату! – прокричал пробегая запыхавшийся вестовой.
Впереди заухали взрывы.
Через десять минут батальон капитана Величко пересек автостраду Керчь – Феодосия. Ему были переданы все имевшиеся в десанте минометы, весь запас мин и утроенная норма патронов. Впереди, в Солдатской слободе, возле бочкового завода уже грохотал бой. Подразделения десанта ворвались в город.
Бойцы Величко выбили из окопов румын и заняли высоту, господствующую над городом. На этой высоте когда-то была древняя гробница понтийского царя Митридата, и по его имени называлась высота.
– Наш батальон оставлен для прикрытия прохода основных частей через город. Мы останемся здесь до тех пор, пока наши не выйдут на Керченский плацдарм. Сегодня, как видите, нам везет: и отход и наступление прикрываем. Вам оставаться с нами незачем. Отправляйтесь в авангарде, – сказал Величко подошедшему Бороде.
– А разве вы отсюда не собираетесь выходить? – спросил его летчик.
– Обязательно выйдем.
– Тогда я остаюсь с вами до конца операции, – твердо заявил Борода.
* * *
Утром, еще затемно, дверь в общежитие летчиков распахнулась и вместе с порывом ветра в землянку ворвался зычный голос дежурного:
– Подъем!
Летчики заворочались – в постелях. Черенок, спустив ноги с койки, потер глаза и, ежась со сна, потащил одеяло с Аверина. Аверин, цепляясь за уползающее одеяло, сопел, чертыхался, ворчал что-то недовольным голосом, но Черенок уже спрашивал товарища насмешливым тоном:
– Вы, товарищ Аверин, конечно, выспались?
– Разумеется… – моргая глазами, в тон ему отвечал Аверин. – Штурмовка Керчи для меня наилучшее снотворное…
– Надо, Аверин, привыкать к регламенту, укладываться в положенное количество кровате-минут… – подал свой голос Остап.
– Собирайтесь-ка побыстрее, лейтенанты, – порекомендовал майор Гудов, заглядывая в дверь.
Серые тучи, словно стадо овец, толкались по истерзанным рыжим холмам. Погода была нелетная, однако рев прогреваемых моторов на аэродроме свидетельствовал о том, что готовность «номер два» не отменена. И действительно, когда экипажи гурьбой вошли в землянку командного пункта, капитан Рогозин предостерегающе поднял руку – на проводе был штаб дивизии.
Окончив пометки на карте, Рогозин принялся что-то записывать в блокноте, поддакивая в трубку. С лица его не сходила лукавая улыбка.
Положив трубку на аппарат, он встал и торжественно произнес:
– Товарищи, получены две радостные вести: первая – наш южный десант прорвал этой ночью кольцо врага в Эльтигене и соединился с керченским десантом!
– Вторая, – продолжал Рогозин, – касается некоторых из вас лично. Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР лейтенант Попов награжден орденом Ленина, – и Рогозин шагнул к Попову, протягивая ему руку.
Землянка задрожала от радостных возгласов. Летчики обступили товарища.
– Еще не все, – поднял блокнот Рогозин. – Орденами Боевого Красного Знамени награждены лейтенант Оленин, лейтенант Борода, старший лейтенант Черенок, лейтенант Пуля и орденами Отечественной войны первой степени – лейтенант Зандаров, лейтенант Аверин.
Список награжденных был большой. Дальше шли фамилии стрелков, техников, оружейников, среди которых была и Таня Карпова, награжденная медалью «За боевые заслуги».
Со всех сторон посыпались взаимные поздравления. В этот час о полете на боевое задание никто и не думал. Погода была настолько гнилой, что Хазаров, ознакомившись с метеокартой, отдал приказ летному составу заниматься теоретической подготовкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91