В тот миг, когда Бизоний Горб выпустил стрелу, Длинноногий поскользнулся на обледенелом корневище и упал. Стрела лишь слегка чиркнула по его охотничьему ножу, висевшему на поясе. Он выхватил ружье, но индеец уже исчез. В ту ночь он едва не замерз, поскольку не разжигал костра, боясь, как бы Бизоний Горб не обнаружил его. Длинные ноги, за которые он получил прозвище, закоченели и стали будто каменные.
Слова старой индеанки озадачили майора, но он всячески пытался убедить себя, что она и Чадраш ошиблись насчет численности воинов, участвующих в набеге. Его рейнджеры перепугались и не без причины: майор все еще не решался отдать приказ.
— Черт возьми, не люблю я отступать, — наконец решился он. — Я нацелился хлопнуть стакан-другой в Эль-Пасо.
Вскочив в седло, он несколько минут медленно объезжал на своем гнедом вокруг лагеря — утром, по холодку, он обычно не спеша прогуливал лошадь. Пока он разминал жеребца, подъехал Чадраш. Во время разминки гнедого у майора перестала болеть голова, и он еще раз обдумал свое решение. Дело в том, что у него нередко болела голова, и как раз минувшей ночью разболелась особенно сильно. Начался восход солнца. Утро обещало быть хорошим; у майора заметно поднялось настроение, и он решил продолжить движение на запад. Заворачивать назад было не в его духе. Если он отыщет безопасный путь до Эль-Пасо, то может получить чин полковника, а то и генерала.
— Ну, в путь, ребятки, поехали на запад, — сказал он, вернувшись к костру. — Нас послали сюда искать дорогу, так найдем ее.
Рейнджеры пережили жуткую ночь. Они сели на коней и, пригревшись на солнышке, клевали носом в седлах. У Гаса сильно болела раненая ягодица. Ходить было тяжело, но и сидеть оказалось не просто. Вороная коняга под ним скакала тряской рысью. Он не сводил глаз с берега реки, поросшего кустами полыни, ожидая, что из-за кустов в любую секунду выскочит Бизоний Горб.
Охотники за скальпами, Киркер и Глэнтон, проскакав вместе со всеми с полмили, внезапно повернули своих коней назад.
— А вы, ребята, разве не с нами? — спросил их Верзила Билл.
Охотники не ответили. Отмахав несколько миль, они свернули и направились в сторону Мексики.
5
— А многие солдаты знают, что им необходимо делать, как думаешь, Чад? — спросил Длинноногий. — Наш майор уж точно не понимает.
— А я вообще сомневаюсь, майор ли он, а может даже и не солдат, — ответил Чадраш. — Подозреваю, что он попросту упер у кого-то форму.
Они проезжали, держа курс на запад, по такой засушливой местности, что там не росла даже горькая полынь.
Длинноногий посчитал, что Чадраш прав. Вполне возможно, майор Шевалье утащил где-то форму. Техас был в те времена таким местом, где люди могли сами называть себя любым именем или присваивать любую профессию и так продолжали называться, какие бы пертурбации ни случались с ними. Они начинали осваивать азы, необходимые в их новой профессии, или же вообще ничего для этого не делали, в зависимости от того, как повернется дело.
— Да что там говорить, я тоже не служу в армии, — сказал Чадраш.
— А когда-нибудь раньше ты был солдатом? — поинтересовался Длинноногий.
Он посмотрел на скалу или, вернее сказать, на невысокий горб в горах, возвышавшихся в нескольких милях севернее них. Ему почудилось, что в ясном сухом воздухе среди скал промелькнуло белое пятно, что несколько озадачило его. Что же это может быть таким белым в горах далеко к западу от Пекоса?
Чадраш ничего не ответил Длинноногому — он не отвечал на расспросы о его прошлом.
— Посмотри-ка, что там за белое пятнышко вон над той горкой?
Чадраш глянул, но ничего не заметил. Длинноногому не было равного по дальнозоркости, что явилось одной из причин, почему его назначили разведчиком. В разведывательных поисках он не был достаточно внимательным и дотошным (по меркам Чадраша), но никто не отрицал, что у него есть способность видеть многое на далеком расстоянии.
— Готов поклясться, что это горный козел, — сказал Длинноногий. — Никогда не слышал, чтобы в Техасе водились горные козлы, но вон он там стоит, весь белый.
Раздражение у него сразу прошло, когда майор крикнул, что тоже думает, что это, должно быть, горный козел — животное, о котором он премного наслышан, но видеть которого никогда не видел.
При вторичном, более пристальном наблюдении он заметил второго козла, недалеко от первого.
— Смотрите, ребята, там горные козлы, — крикнул он встревоженным рейнджерам, которые до этого засыпали на ходу и теперь в беспорядке растянулись в неровную линию.
При возгласе Длинноногого по отряду прокатился возбужденный гул. Рейнджеры со слабым зрением, такие, как одноглазый Джонни Картидж или мелкий Рип Грин, едва различали сами горы, а козлов не видели и подавно, но все равно возбуждение охватило и их. Отряд подтянулся, и все поскакали к горбатым горам, где мирно паслись невидимые никому, кроме Длинноногого, два горных козла. Лишь Матильда да Черномазый Сэм не поддались всеобщему возбуждению и не помчались к горам в бешеной скачке. Они продолжали ехать размеренной иноходью. За ними на расстоянии доброй мили ковыляли старуха команчи и мальчик с отрезанным языком.
Гас и Калл скакали рысью вместе со всеми, их лошади шли напролом сквозь редкие кустики полыни. В пылу скачки Гас даже забыл о ноющей ране в ягодице.
— О чем они думают, направляясь к горам, Сэм? Как взлететь на них? — спросила Матильда.
С ровной долины склоны гор, где паслись козлы, казались слишком крутыми, чтобы по ним могли забраться лошади.
Сэму не нравилось, что Техас такой огромный и ровный — смотришь и смотришь так далеко, как только можешь, и ничего примечательного не увидишь. Он сидел в тюрьме за кражу арбуза, когда туда поместили под замок и Длинноногого. Сэм взял арбуз с прилавка и стукнул по нему кулаком, чтобы проверить зрелость, а тот от удара раскололся на несколько кусков. Продавец затребовал с Сэма десять центов за разбитый арбуз, а у него оказалось всего три. Разницу он обещал отработать, а продавец вместо этого упек его за решетку. Случилось так, что повар в тюрьме Сан-Антонио, упившись в стельку, попал под фургон и тот переехал его ноги, поломав обе. Повар выбыл из строя. Сэм предложил свои услуги и получил работу — он учился готовить пишу с шести лет. Длинноногому так понравилась стряпня Сэма, что он рекомендовал его майору Шевалье, который немедленно заплатил за него долг в семь центов и взял к себе в отряд.
И вот он очутился здесь, в самой огромной стране, в какой ему только доводилось бывать, где горизонт отстоит так далеко, что даже глазам не хочется искать его, а солнце шпарит так ярко, что его свет можно вытерпеть, лишь нахлобучив козырек старенькой фуражки на самые брови. Он едет в сопровождении отрядной потаскухи вслед за группой раздраженных белых людей, решивших поохотиться на козлов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
Слова старой индеанки озадачили майора, но он всячески пытался убедить себя, что она и Чадраш ошиблись насчет численности воинов, участвующих в набеге. Его рейнджеры перепугались и не без причины: майор все еще не решался отдать приказ.
— Черт возьми, не люблю я отступать, — наконец решился он. — Я нацелился хлопнуть стакан-другой в Эль-Пасо.
Вскочив в седло, он несколько минут медленно объезжал на своем гнедом вокруг лагеря — утром, по холодку, он обычно не спеша прогуливал лошадь. Пока он разминал жеребца, подъехал Чадраш. Во время разминки гнедого у майора перестала болеть голова, и он еще раз обдумал свое решение. Дело в том, что у него нередко болела голова, и как раз минувшей ночью разболелась особенно сильно. Начался восход солнца. Утро обещало быть хорошим; у майора заметно поднялось настроение, и он решил продолжить движение на запад. Заворачивать назад было не в его духе. Если он отыщет безопасный путь до Эль-Пасо, то может получить чин полковника, а то и генерала.
— Ну, в путь, ребятки, поехали на запад, — сказал он, вернувшись к костру. — Нас послали сюда искать дорогу, так найдем ее.
Рейнджеры пережили жуткую ночь. Они сели на коней и, пригревшись на солнышке, клевали носом в седлах. У Гаса сильно болела раненая ягодица. Ходить было тяжело, но и сидеть оказалось не просто. Вороная коняга под ним скакала тряской рысью. Он не сводил глаз с берега реки, поросшего кустами полыни, ожидая, что из-за кустов в любую секунду выскочит Бизоний Горб.
Охотники за скальпами, Киркер и Глэнтон, проскакав вместе со всеми с полмили, внезапно повернули своих коней назад.
— А вы, ребята, разве не с нами? — спросил их Верзила Билл.
Охотники не ответили. Отмахав несколько миль, они свернули и направились в сторону Мексики.
5
— А многие солдаты знают, что им необходимо делать, как думаешь, Чад? — спросил Длинноногий. — Наш майор уж точно не понимает.
— А я вообще сомневаюсь, майор ли он, а может даже и не солдат, — ответил Чадраш. — Подозреваю, что он попросту упер у кого-то форму.
Они проезжали, держа курс на запад, по такой засушливой местности, что там не росла даже горькая полынь.
Длинноногий посчитал, что Чадраш прав. Вполне возможно, майор Шевалье утащил где-то форму. Техас был в те времена таким местом, где люди могли сами называть себя любым именем или присваивать любую профессию и так продолжали называться, какие бы пертурбации ни случались с ними. Они начинали осваивать азы, необходимые в их новой профессии, или же вообще ничего для этого не делали, в зависимости от того, как повернется дело.
— Да что там говорить, я тоже не служу в армии, — сказал Чадраш.
— А когда-нибудь раньше ты был солдатом? — поинтересовался Длинноногий.
Он посмотрел на скалу или, вернее сказать, на невысокий горб в горах, возвышавшихся в нескольких милях севернее них. Ему почудилось, что в ясном сухом воздухе среди скал промелькнуло белое пятно, что несколько озадачило его. Что же это может быть таким белым в горах далеко к западу от Пекоса?
Чадраш ничего не ответил Длинноногому — он не отвечал на расспросы о его прошлом.
— Посмотри-ка, что там за белое пятнышко вон над той горкой?
Чадраш глянул, но ничего не заметил. Длинноногому не было равного по дальнозоркости, что явилось одной из причин, почему его назначили разведчиком. В разведывательных поисках он не был достаточно внимательным и дотошным (по меркам Чадраша), но никто не отрицал, что у него есть способность видеть многое на далеком расстоянии.
— Готов поклясться, что это горный козел, — сказал Длинноногий. — Никогда не слышал, чтобы в Техасе водились горные козлы, но вон он там стоит, весь белый.
Раздражение у него сразу прошло, когда майор крикнул, что тоже думает, что это, должно быть, горный козел — животное, о котором он премного наслышан, но видеть которого никогда не видел.
При вторичном, более пристальном наблюдении он заметил второго козла, недалеко от первого.
— Смотрите, ребята, там горные козлы, — крикнул он встревоженным рейнджерам, которые до этого засыпали на ходу и теперь в беспорядке растянулись в неровную линию.
При возгласе Длинноногого по отряду прокатился возбужденный гул. Рейнджеры со слабым зрением, такие, как одноглазый Джонни Картидж или мелкий Рип Грин, едва различали сами горы, а козлов не видели и подавно, но все равно возбуждение охватило и их. Отряд подтянулся, и все поскакали к горбатым горам, где мирно паслись невидимые никому, кроме Длинноногого, два горных козла. Лишь Матильда да Черномазый Сэм не поддались всеобщему возбуждению и не помчались к горам в бешеной скачке. Они продолжали ехать размеренной иноходью. За ними на расстоянии доброй мили ковыляли старуха команчи и мальчик с отрезанным языком.
Гас и Калл скакали рысью вместе со всеми, их лошади шли напролом сквозь редкие кустики полыни. В пылу скачки Гас даже забыл о ноющей ране в ягодице.
— О чем они думают, направляясь к горам, Сэм? Как взлететь на них? — спросила Матильда.
С ровной долины склоны гор, где паслись козлы, казались слишком крутыми, чтобы по ним могли забраться лошади.
Сэму не нравилось, что Техас такой огромный и ровный — смотришь и смотришь так далеко, как только можешь, и ничего примечательного не увидишь. Он сидел в тюрьме за кражу арбуза, когда туда поместили под замок и Длинноногого. Сэм взял арбуз с прилавка и стукнул по нему кулаком, чтобы проверить зрелость, а тот от удара раскололся на несколько кусков. Продавец затребовал с Сэма десять центов за разбитый арбуз, а у него оказалось всего три. Разницу он обещал отработать, а продавец вместо этого упек его за решетку. Случилось так, что повар в тюрьме Сан-Антонио, упившись в стельку, попал под фургон и тот переехал его ноги, поломав обе. Повар выбыл из строя. Сэм предложил свои услуги и получил работу — он учился готовить пишу с шести лет. Длинноногому так понравилась стряпня Сэма, что он рекомендовал его майору Шевалье, который немедленно заплатил за него долг в семь центов и взял к себе в отряд.
И вот он очутился здесь, в самой огромной стране, в какой ему только доводилось бывать, где горизонт отстоит так далеко, что даже глазам не хочется искать его, а солнце шпарит так ярко, что его свет можно вытерпеть, лишь нахлобучив козырек старенькой фуражки на самые брови. Он едет в сопровождении отрядной потаскухи вслед за группой раздраженных белых людей, решивших поохотиться на козлов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146