Скачите, скачите, сеньор! А я последую в горы с той скоростью, на какую только способен этот мул. Раз они гонятся за Эль-Кидом, им будет не до меня.
Не обращая внимания на ее слова, Монтана ухватил поводья мула, но, вскинув голову, скрипнул зубами с досады. Вниз по склону холма, прямо на них, неслась лавина свирепых всадников, низко припавших к шеям своих мустангов.
Теперь путь к отступлению был отрезан.
Бросив поводья, Монтана выхватил сразу два револьвера. Но тут послышался громкий, раскатистый зов:
— Эль-Кид! Эль-Кид!
Он сразу узнал бычий рев Рубриса, звонкий тенор Тонио и хриплый голос Меркадо, а нежный, певучий голос, прорывавшийся сквозь мужской хор, исходил из уст Розиты.
Издав в ответ радостный клич, Монтана послал своего жеребца вперед. Следом резвым галопом последовал мул.
Их окружил вихрь разбойников. Монтана видел, как Хулио Меркадо едва не вывалился из седла, когда наклонился обняться с матерью. А Мария не переставала кричать:
— Дайте мне нож, я тоже буду драться! Эгей! Я чувствую, как во мне просыпается сердце мужчины! Ружье мне! Ружье! Хулио, дай мне оружие, и мы вместе пойдем в бой!
Молодцы Рубриса на полном скаку бросились вверх по склону холма. Чтобы облегчить подъем, они взяли немного наискосок. А на другом берегу реки, яростно пришпоривая коней, появились люди Лерраса. Они открыли огонь по беглецам, и Тонио с Рубрисом на ходу отвечали им выстрелами из карабинов. Под одним из преследователей споткнулся конь, всадник перелетел через его голову, и бедное животное рухнуло замертво, на что Мария Меркадо издала ликующий индейский вопль.
Восход солнца застал беглецов высоко в горах. Здесь были Хулио Меркадо с матерью, которая всю ночь протряслась на муле, Розита с Кидом, а также Тонио и худой, вытянутый в длину, как лезвие ножа, которым он владел с непревзойденным искусством, Вильяхен.
Еще ночью эта часть разбойников, отделившись от основного отряда, затерялась среди горных гряд и узких расселин. Теперь они остановились лагерем на поросшем низкорослыми соснами высокогорном плато, где с обрыва высокой скалы низвергался источник. Выше всех, на самой вершине скалы, устроился знаменитый Ороско, некогда умыкнувший лошадей у самого президента, а сейчас выполняющий обязанности часового. Ороско зорко всматривался в линию горизонта. Ниже расположился бивуак. Расседлав лошадей, разбойники разлеглись на сосновых иголках, покуривая, пока проворная фигурка Марии носилась по всему лагерю, разводя огонь и готовя на завтрак горячий шоколад. Пастух, снабдивший их козьим молоком, сидел неподалеку, опираясь на посох и постоянно улыбаясь. Его широкая, смуглая физиономия сама походила на козлиную. Он был счастлив видеть этих вольных, бесстрашных людей, глубоко презиравших закон.
На востоке вспыхнула широкая полоса восхода, однако юного Дика Лэвери одного не радовало наступление нового дня. Он сидел, опершись подбородком на кулаки, уставившись в землю, и пытался изгнать из мыслей прекрасный образ Розиты. Но это ему не удавалось — стоило закрыть глаза, как в мозгу снова вспыхивал ее яркий образ, И не было для него иного света, кроме сияния глаз Розиты; он не слышал пения ручья, ловя лишь звуки ее нежного голоса.
А она сидела рядом с Кидом, привалившимся спиной к сосне. Глядя на необъятную ширину его плеч, Тонио яростно сжимал зубы и переводил взгляд на свою умелую, проворную руку с изящными пальцами.
Кид жевал вяленое козье мясо, которое принес ему Хулио Меркадо, не забывший Также и о фляге с холодной водой из горного ручья, в которую добавил изрядную долю бренди. Сейчас Меркадо сидел на корточках, покуривая настоящую мексиканскую козью ножку. С его чумазой физиономии не сходила такая блаженная улыбка, что можно было подумать, будто вид поглощавшего мясо Кида насыщает его самого. Что же касается его матери, то после первых объятий он почти не обращал на нее внимания. Оно было всецело обращено на Кида.
Однако сияющее лицо пеона вызывало у Тонио отвращение.
Он мог бы еще смириться с этим, но выносить оживленную болтовню Розиты и односложные ответы Кида было свыше его сил.
— Радость моя! Наконец-то мы дождались рассвета! Мы смыли ночь словно дорожную пыль… Поцелуй меня, милый!
Кид перестал есть и показал пальцем на людей вокруг. Наблюдавший эту сцену Ороско рассмеялся. Он встал, потянулся и, обращаясь ко всем остальным, сказал:
— Эй, ребята! Давайте-ка соорудим комнатку для Эль-Кида и Розиты. Все отвернулись! И ты, Тонио, тоже отвернись.
Тонио отвернулся, но разве мог он избавиться от голоса Розиты, извлекавшего из струн его сердца печальную музыку?
— Я танцевала. Я кружилась, смеялась и пела, словно глупая лягушка, когда вдруг послышался крик, который разогнал всю эту благородную публику, будто ветер сухие листья: «Эль-Кид!» О Боже мой! Как только мое бедное сердце не выскочило из груди! Я попыталась крикнуть, но мое горло словно что-то сдавило. Какой-то глупец схватил меня за Руку, уверяя, что защитит меня. Я чуть не расхохоталась ему в лицо. Защитит меня от Эль-Кида! Мне хотелось сказать: «Идиот, он мне вовсе не опасен. Пусть приходит быстрей. Пусть упадет ко мне, словно звезда с неба!» Вот что я хотела сказать. Ведь это правда, милый?
— Да, — с набитым мясом ртом кивнул Кид.
— Попей, прочисти горло, а потом поговори со мной, — попросила она.
Он покачал головой, отказываясь от поднесенной к губам фляжки.
— Вот как? — вскрикнула танцовщица. — Неужели мясо для тебя желанней Розиты?
— Угу, — отозвался Кид.
— Эй! Это правда?
Мучимый душевной болью Тонио искоса посмотрел на них и заметил, как Розита с разгневанным лицом ухватилась за палец Монтаны.
— Да, — ответил Кид.
— А что это у тебя на пальце?
Покончив с едой, он долго пил из фляжки, потом подозвал Меркадо, чтобы тот допил остальное.
Меркадо поблагодарил Монтану, а Розита свернула цигарку, чтобы ее повелитель мог закурить после еды. Она зажгла спичку и с улыбкой смотрела, как Монтана делает первую глубокую затяжку.
— Скажи, что это за кольцо, милый? Где ты его взял? Я никогда его у тебя не видела. Дай мне посмотреть…
— Отстань, Розита. Я хочу спать.
— Вот упрямый дьявол! — воскликнула она и, схватив Монтану за руку, принялась разглядывать кольцо. — Эй, значит, это правда?
— Да, — признал Кид.
— Я еще ничего не спросила, а ты уже отвечаешь «да». Значит, это правда? Ты и в самом деле укрывался в спальне Доротеи?
— Да.
Закрыв глаза, Кид продолжал курить, глубоко затягиваясь. Все его тело расслабилось. Лицо выглядело умиротворенным. Наконец зевнул. Тонио передернуло от неприязни.
Девушка тревожно вглядывалась в лицо полусонного Монтаны. Однако она сделала над собой усилие, чтобы ее голос прозвучал игриво:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Не обращая внимания на ее слова, Монтана ухватил поводья мула, но, вскинув голову, скрипнул зубами с досады. Вниз по склону холма, прямо на них, неслась лавина свирепых всадников, низко припавших к шеям своих мустангов.
Теперь путь к отступлению был отрезан.
Бросив поводья, Монтана выхватил сразу два револьвера. Но тут послышался громкий, раскатистый зов:
— Эль-Кид! Эль-Кид!
Он сразу узнал бычий рев Рубриса, звонкий тенор Тонио и хриплый голос Меркадо, а нежный, певучий голос, прорывавшийся сквозь мужской хор, исходил из уст Розиты.
Издав в ответ радостный клич, Монтана послал своего жеребца вперед. Следом резвым галопом последовал мул.
Их окружил вихрь разбойников. Монтана видел, как Хулио Меркадо едва не вывалился из седла, когда наклонился обняться с матерью. А Мария не переставала кричать:
— Дайте мне нож, я тоже буду драться! Эгей! Я чувствую, как во мне просыпается сердце мужчины! Ружье мне! Ружье! Хулио, дай мне оружие, и мы вместе пойдем в бой!
Молодцы Рубриса на полном скаку бросились вверх по склону холма. Чтобы облегчить подъем, они взяли немного наискосок. А на другом берегу реки, яростно пришпоривая коней, появились люди Лерраса. Они открыли огонь по беглецам, и Тонио с Рубрисом на ходу отвечали им выстрелами из карабинов. Под одним из преследователей споткнулся конь, всадник перелетел через его голову, и бедное животное рухнуло замертво, на что Мария Меркадо издала ликующий индейский вопль.
Восход солнца застал беглецов высоко в горах. Здесь были Хулио Меркадо с матерью, которая всю ночь протряслась на муле, Розита с Кидом, а также Тонио и худой, вытянутый в длину, как лезвие ножа, которым он владел с непревзойденным искусством, Вильяхен.
Еще ночью эта часть разбойников, отделившись от основного отряда, затерялась среди горных гряд и узких расселин. Теперь они остановились лагерем на поросшем низкорослыми соснами высокогорном плато, где с обрыва высокой скалы низвергался источник. Выше всех, на самой вершине скалы, устроился знаменитый Ороско, некогда умыкнувший лошадей у самого президента, а сейчас выполняющий обязанности часового. Ороско зорко всматривался в линию горизонта. Ниже расположился бивуак. Расседлав лошадей, разбойники разлеглись на сосновых иголках, покуривая, пока проворная фигурка Марии носилась по всему лагерю, разводя огонь и готовя на завтрак горячий шоколад. Пастух, снабдивший их козьим молоком, сидел неподалеку, опираясь на посох и постоянно улыбаясь. Его широкая, смуглая физиономия сама походила на козлиную. Он был счастлив видеть этих вольных, бесстрашных людей, глубоко презиравших закон.
На востоке вспыхнула широкая полоса восхода, однако юного Дика Лэвери одного не радовало наступление нового дня. Он сидел, опершись подбородком на кулаки, уставившись в землю, и пытался изгнать из мыслей прекрасный образ Розиты. Но это ему не удавалось — стоило закрыть глаза, как в мозгу снова вспыхивал ее яркий образ, И не было для него иного света, кроме сияния глаз Розиты; он не слышал пения ручья, ловя лишь звуки ее нежного голоса.
А она сидела рядом с Кидом, привалившимся спиной к сосне. Глядя на необъятную ширину его плеч, Тонио яростно сжимал зубы и переводил взгляд на свою умелую, проворную руку с изящными пальцами.
Кид жевал вяленое козье мясо, которое принес ему Хулио Меркадо, не забывший Также и о фляге с холодной водой из горного ручья, в которую добавил изрядную долю бренди. Сейчас Меркадо сидел на корточках, покуривая настоящую мексиканскую козью ножку. С его чумазой физиономии не сходила такая блаженная улыбка, что можно было подумать, будто вид поглощавшего мясо Кида насыщает его самого. Что же касается его матери, то после первых объятий он почти не обращал на нее внимания. Оно было всецело обращено на Кида.
Однако сияющее лицо пеона вызывало у Тонио отвращение.
Он мог бы еще смириться с этим, но выносить оживленную болтовню Розиты и односложные ответы Кида было свыше его сил.
— Радость моя! Наконец-то мы дождались рассвета! Мы смыли ночь словно дорожную пыль… Поцелуй меня, милый!
Кид перестал есть и показал пальцем на людей вокруг. Наблюдавший эту сцену Ороско рассмеялся. Он встал, потянулся и, обращаясь ко всем остальным, сказал:
— Эй, ребята! Давайте-ка соорудим комнатку для Эль-Кида и Розиты. Все отвернулись! И ты, Тонио, тоже отвернись.
Тонио отвернулся, но разве мог он избавиться от голоса Розиты, извлекавшего из струн его сердца печальную музыку?
— Я танцевала. Я кружилась, смеялась и пела, словно глупая лягушка, когда вдруг послышался крик, который разогнал всю эту благородную публику, будто ветер сухие листья: «Эль-Кид!» О Боже мой! Как только мое бедное сердце не выскочило из груди! Я попыталась крикнуть, но мое горло словно что-то сдавило. Какой-то глупец схватил меня за Руку, уверяя, что защитит меня. Я чуть не расхохоталась ему в лицо. Защитит меня от Эль-Кида! Мне хотелось сказать: «Идиот, он мне вовсе не опасен. Пусть приходит быстрей. Пусть упадет ко мне, словно звезда с неба!» Вот что я хотела сказать. Ведь это правда, милый?
— Да, — с набитым мясом ртом кивнул Кид.
— Попей, прочисти горло, а потом поговори со мной, — попросила она.
Он покачал головой, отказываясь от поднесенной к губам фляжки.
— Вот как? — вскрикнула танцовщица. — Неужели мясо для тебя желанней Розиты?
— Угу, — отозвался Кид.
— Эй! Это правда?
Мучимый душевной болью Тонио искоса посмотрел на них и заметил, как Розита с разгневанным лицом ухватилась за палец Монтаны.
— Да, — ответил Кид.
— А что это у тебя на пальце?
Покончив с едой, он долго пил из фляжки, потом подозвал Меркадо, чтобы тот допил остальное.
Меркадо поблагодарил Монтану, а Розита свернула цигарку, чтобы ее повелитель мог закурить после еды. Она зажгла спичку и с улыбкой смотрела, как Монтана делает первую глубокую затяжку.
— Скажи, что это за кольцо, милый? Где ты его взял? Я никогда его у тебя не видела. Дай мне посмотреть…
— Отстань, Розита. Я хочу спать.
— Вот упрямый дьявол! — воскликнула она и, схватив Монтану за руку, принялась разглядывать кольцо. — Эй, значит, это правда?
— Да, — признал Кид.
— Я еще ничего не спросила, а ты уже отвечаешь «да». Значит, это правда? Ты и в самом деле укрывался в спальне Доротеи?
— Да.
Закрыв глаза, Кид продолжал курить, глубоко затягиваясь. Все его тело расслабилось. Лицо выглядело умиротворенным. Наконец зевнул. Тонио передернуло от неприязни.
Девушка тревожно вглядывалась в лицо полусонного Монтаны. Однако она сделала над собой усилие, чтобы ее голос прозвучал игриво:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53