— А что ты делаешь здесь, разгуливая среди скал? — полюбопытствовала девушка.
Монах выдернул из расселины посох, куда сам забил его, потом со всего маху вонзил палку на место.
— Послушай, Розита, бывают моменты, когда я просто не знаю, как мне разговаривать с тобой…
— А ты когда-нибудь знал, как надо разговаривать с женщинами, не считая старух, конечно?
— Я? Не уверен, — замялся брат Паскуаль.
— А почему не уверен?
— Потому что меня об этом никогда не спрашивали, — грустно признался монах. — А что, я совсем не умею разговаривать с женщинами?
— Ты говоришь так замечательно, что я просто не могу не любить тебя. — Розита снова попыталась расцеловать его.
Однако монах отстранил ее огромной ручищей:
— Дорогая, мне нужно кое-что сказать тебе.
— Я тебя слушаю. Может, поговорим по дороге?
— Во время ходьбы я сбиваюсь с мысли.
— Тогда зачем понапрасну тратишь столько времени, расхаживая по горам?
— Я хотел тебе что-то сообщить, и вот, пожалуйста, забыл, что именно, — сокрушенно вздохнул брат Паскуаль.
— Наверное, что-то насчет меня? — подсказала Розита.
— Ах да! — обрадовался монах. — Вернее, насчет этой замечательной… я хотел сказать — скверной песенки, что ты только что пела, Розита.
— Я думала, что, кроме гор и овец, меня никто не слышит, — улыбнулась девушка. — Братец, дорогой, я же пела ее не для мужчин.
— Почему ты всегда только и делаешь, что думаешь о мужчинах? — возмутился он.
— А о чем еще думать девушке?
— Ну, есть же эти горы, чистое голубое небо над ними, а за всем этим — вечное царство небесное.
— Но я спрашиваю, что делать девушке здесь, на земле?
— Цыц, Розита! Иногда ты выводишь меня из себя.
— Но, брат Паскуаль, если я стану петь о святом и возвышенном, то что останется на твою долю?
— Не знаю, — в замешательстве проговорил монах. Потом вдруг остановился и с силой опустил посох на землю. — Ты снова насмехаешься надо мной, Розита.
— Самую малость…
— И все же насмехаешься! Но вовсе не это сердит меня, Розита, а то, что ты расхаживаешь повсюду и распеваешь о мужчинах. Вот что печалит меня.
— Я пела не о мужчинах, а о ветре.
— Помилуй тебя Господь, бедное дитя! И прости меня, Господи, за то, что я не могу сердиться на нее.
— Но я же пела не о всех мужчинах, а только об одном.
— Какая разница?
— Еще какая! — возразила Розита. — Это все равно что сравнивать законное супружеское ложе с кое-чем другим… Но мы же не будем рассуждать на эту тему?
— Нет-нет! Конечно нет! — торопливо прервал ее брат Паскуаль. — Но, дорогая…
— Да, брат?
— Я хотел сказать… Что же я собирался сказать?
— Что-то насчет мужчин.
— Ты нашла своего мужчину?
— Нашла.
— И он тебя любит?
— Немного, — задумчиво склонив головку, призналась девушка.
— А он хороший человек?
— Он умеет красиво говорить с женщинами.
— Ах, Розита! — возмутился монах. — Неужели ты поддалась очарованию какого-то юного болтуна?
— Он очень смелый.
— Это он так говорит, — пробурчал себе под нос брат Паскуаль.
— Я так сильно люблю его, что даже решилась прийти к нему сюда, в горы.
— Мне придется молиться за тебя, Розита.
— Не забудь заодно помолиться и о себе.
— Помолюсь. Обязательно.
— Но что завело тебя так далеко в горы? Ведь здесь не твой приход и не то место, где люди могут обратиться к тебе.
— Бедные монахи, Розита, должны быть везде, где людям может понадобиться помощь и успокоение — как телесное, так и духовное.
— Однако, брат, ты идешь ко всем здешним людям или к кому-то одному?
— В данном случае — к одному.
— И он нуждается в тебе?
— Да.
— Он великий грешник?
— Есть и грешнее его, Розита, но таких немного.
— И он станет прислушиваться к твоим проповедям?
— Прислушиваться? Я на это надеюсь.
— А раньше прислушивался?
— Розита, о чем ты говоришь?
— Брат Паскуаль, дорогой мой брат Паскуаль, какой же ты слепой осел! Ты что, думаешь, я не знаю?
— Что ты знаешь?
— Я иду той же тропинкой, что и ты.
— Похоже на это — раз мы встретились.
— Ты что, не догадался, что мы идем к одному и тому же человеку?!
— Боже всемилостивый! — воскликнул монах.
— Не всегда он такой уж милостивый, но все же пусть поможет мне добраться до него! Ведь ты же разыскиваешь Эль-Кида.
— Так это в него ты влюбилась, Розита?
— А почему ты говоришь так, словно это тебе нож по сердцу? Ведь ты и сам любишь его.
— Люблю. Но он никогда еще не принес счастья женщине.
— Мне принесет… Хоть чуть-чуть.
— Розита, этот путь приведет тебя к греху.
— А разве бывает счастье хоть без небольшого греха?
— Цыц, дитя мое! Счастье в грехе? Грех в счастье? Нет, конечно нет.
— И что же тогда делать?
— Выйти замуж за порядочного человека, дитя мое.
— Который ложится спать в десять вечера и держит лавку?
— Почему бы и нет?
— Послушай, брат, а стал бы ты скитаться среди незнакомых гор и чужих людей ради спасения души такого вот лавочника?
— Надеюсь, что да.
— Надеешься, но — стал бы?
Брат Паскуаль совсем не умел врать. Крепко сжав пальцами посох, он покачал головой:
— Очень странно, но ты добралась до тех уголков моей души, в которых я еще сам до конца не разобрался. Да простит меня Господь!
— Господь возлюбит тебя еще сильнее, — заявила Розита.
— Однако, дорогая, ты пытаешься учить меня, хотя наставником должен быть я.
— Тогда пойдем вместе. Если мы будем говорить о нем, то тем самым будем наставлять друг друга. Ведь ты хочешь поговорить о нем?
— Когда я говорю о нем, у меня начинает щемить сердце… Кто может назвать его плохим человеком, Розита?
— А кто может назвать его хорошим? — подхватила девушка. — Ведь он же разбойник.
— Это так. Но он такой добрый, Розита. Такой великодушный и отважный.
— А скольких он убил?
— И это правда. Он убивал людей. За каждого убитого им я воздал Господу не одну сотню молитв… И все же он убивал их, и это разрывает мне сердце. Не хочу даже думать об этом.
— Но если мы думаем о нем, то не должны забывать и об этом.
— Истину говоришь, — отозвался монах. — А пока мы идем к нему, спой-ка мне песенку, Розита.
Девушка запрокинула голову и запела старинную мексиканскую песню:
Ящерица юркнула в щель,
Косуля приникла к скале,
Камнем упал ястреб с неба,
Я знаю: идет он, идет…
Звон его шпор уж близко,
Я вижу — идет он, идет…
— Цыц, Розита! — оборвал ее монах.
Распевая песню, девушка еще и пританцовывала, поэтому слегка запыхалась, но, несмотря на это, весело рассмеялась.
— В моем сердце только он, — воскликнула она, — поэтому я должна петь и танцевать для него. Поспешим же! Какая удача, что я повстречала тебя, брат. Ты послужишь мне пропуском в ущелье.
— А что ты знаешь об ущелье?
— Я знаю то, о чем никто и не предполагает, что я могу знать, — вновь рассмеялась девушка.
Расправив плечи, монах покачал головой и, погрузившись в мрачные мысли, зашагал вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53