На помолвку дочери дона Томаса съехались дамы и кабальеро со всех отдаленных окрестностей. Сейчас, на закате дня, они расположились во внутреннем патио, слушая музыку, а затем должны перейти в наружное, где на длинных столах их уже ожидало угощение. Там им и объявят о предстоящей помолвке. Но кроме приглашённых на празднество почетных гостей, образовалась и другая оживленная толпа, поскольку каждая семья, на манер феодальных баронов, прибыла на торжества в сопровождении многочисленной вооруженной свиты. Таким образом, вокруг дома толпились сотни вооруженных до зубов всадников, отчаянных вояк по долгу службы и по призванию. Их было так много, что всякая попытка напасть на дом казалась просто немыслимой. В данный момент к ним выкатывались бочонки со спиртным. Для них на огромных вертелах зажаривались туши быков и козлят целиком, в гигантских котлах варились свиньи и цыплята… Здесь было все, что могла только пожелать душа мексиканца.
Днем наружное патио послужило местом начала торжеств. Высаженные в горшки деревья обеспечивали тень в течение всего жаркого времени. Теперь же, когда там выставили столы, деревья убрали, заменив их растениями помельче. Все эти действия выполнялись цепочкой пеонов, которые, словно муравьи, тащили душистые хвойные ветви.
Звуки музыки из внутреннего патио доносились до чутких ушей четырех наблюдателей. Так же хорошо им была видна кружащаяся яркая фигурка танцовщицы.
— Ух ты! Да это же Розита! — воскликнул Рубрис. — Если ты, дружище, женишься на ней, то станешь настоящим мексиканцем и никогда нас не покинешь.
— Никогда — это недели две, — обронил Тонио. — Если, конечно, ему не перережут глотку или не вздернут на дереве. А то и просто пристрелят, а?
— Это не девушка, а настоящее сокровище! — произнес Монтана. — Она разузнала, что Марию охраняют круглые сутки четверо охранников.
— Тогда одному там нечего делать, — заметил Рубрис.
— Конечно нет, — согласился Кид.
— А зачем ты вырядился как пеон? Похоже, собрался в самое пекло?
Монтана как раз прикуривал цигарку, и огонек спички осветил его лицо, ставшее благодаря соку грецкого ореха совсем коричневым. Потушив спичку, он улыбнулся и выпустил струйку дыма.
Потом жестом указал на свое облачение, состоявшее из белых штанов, такой же белой рубахи с низким вырезом на груди и пары гуарач . Наряд Монтаны дополняла широкополая соломенная шляпа — плетеное сомбреро, делающее мексиканских бедняков похожими друг на друга.
— Я хочу спуститься туда, но только посмотреть и послушать, — заявил Кид.
— Какой в этом прок? — резко спросил Рубрис. — Что ты можешь сделать в одиночку?
— По крайней мере, побуду немного вблизи места событий.
— Знаю, что у тебя на уме! — возразил Рубрис. — В твои годы я был точно таким же. Господи, до чего мы с тобой похожи, даже несмотря на то, что у тебя ноги прямые, а у меня колесом! Однако я понимаю твое желание забраться в самое пекло, чтобы почувствовать его жар. Что ж, если ты решил, то иди. Но прошу, будь осторожен, дружище! У пеонов глаза зорче, чем у кошки, они могут узнать тебя.
— Даже если они его узнают, то не выдадут, — неожиданно вмешался Меркадо.
— Вот как? — удивился Рубрис. — Откуда тебе это известно?
— Я говорю то, что знаю. А откуда — не могу сказать.
— Будем надеяться, что он прав, — подвел итог Монтана. — Но, Матео, если вдруг случится, что все двери в доме окажутся открытыми, а ангелы-хранители будут со мной и мне удастся выбраться оттуда вместе с Марией Меркадо, ты будешь ждать меня здесь, чтобы прикрыть отступление?
— Надеюсь, ты еще не сошел с ума, чтобы пойти на такое? — строго заметил Рубрис.
— Конечно нет, — успокоил его Кид.
— В любом случае я буду ждать тебя до тех пор, пока горы не рухнут и не превратятся в кочки. Пока, дружище!
Ведя коня в поводу, Монтана спустился с холма и добрался до группы больших камней, торчащих из земли словно замерзшие кочаны капусты. Там, неподалеку от поместья, он и оставил его на привязи пастись.
Наблюдавший за Монтаной Рубрис не удержался и воскликнул:
— Посмотрите, вот он, величайший прирожденный разбойник, хоть и отягощенный всякими предрассудками вроде совести! Боже милостивый! Какой бандит получился бы из него! Какой властитель наших гор, попирающий законы! Но он не может грабить никого, кроме врагов, и к тому же богатых! А разве такое возможно, чтобы вся земля оказалась усеянной врагами, которых можно было бы спокойно грабить? Скажи мне, Меркадо! Видел ли ты еще кого-нибудь, похожего на Эль-Кида?
— Нет, сеньор, — пылко заверил его пеон.
— Скажи, Тонио! — никак не унимался Рубрис. — Встречал ли ты в своей жизни подобных людей?
Но Тонио не ответил. Он напряженно всматривался в ярко освещенную усадьбу Лерраса.
Покуривая цигарку, Монтана направился прямо к тому месту, где пировали слуги приехавших господ. Подойдя ближе, чтобы лучше разглядеть детали происходящего, он, не в силах сдержать восхищения, остановился. Возле огромного котла собралось не меньше дюжины человек, которые вылавливали из бульона куски жирного бекона и тут же их поедали вместе со здоровенными ломтями черного хлеба.
Позади Монтаны остановилась лошадь.
— Ты кто такой? — раздался голос.
— Пришел посмотреть на праздник, сеньор.
— Ну и смотри издалека, дерьмо собачье! — грубо ответил тот же голос, и плечи Монтаны ожег удар плетью.
Хотя у Кида под рубахой были спрятаны нож и револьвер, он развернулся и побежал, как испуганный кролик, пока не очутился на главной дороге, ведущей к усадьбе.
Тут он немного постоял, чтобы отдышаться. На дороге, скрипя и громыхая, показалась телега. Когда она поравнялась с ним, Кид увидел колыхавшийся на ней сноп хвойных ветвей и почувствовал запах гор.
— Давайте, давайте, паразиты, поторапливайтесь! — нахлестывая мулов, покрикивал возница. — Мы и так опаздываем!
Монтана шмыгнул к задку телеги и ужом вполз между ветвей. Там, стараясь сделаться незаметным, сжался в комок. Было слышно, как колеса прогромыхали по небольшому, выгнутому дугой мостику, потом послышался шум голосов, и повозка остановилась.
Возница вскочил на ноги и закричал:
— Я Мигель Онате! Я Мигель Онате! Два дня назад господин лично велел мне привезти эти ветки. Никто не смеет меня задерживать! Никто не смеет!
— Ну ты, тупое рыло! — ответили ему. — Кому какое дело — остановили тебя или вовсе прибили. Мы обязаны проверять каждую повозку.
— Это еще зачем? — закричал Онате.
— Мы ищем Эль-Кида!
Онате покатился со смеху:
— О Господи! Да если бы в телеге у меня сидел Эль-Кид, неужели мои мулы не летели бы скакунами?
К его смеху присоединился еще один голос:
— Это точно. Ведь мулы, так же как и безмозглые пеоны, обожают Эль-Кида за то, что он сочувствует всем беспомощным… Эй, ты, давай обыскивай телегу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Днем наружное патио послужило местом начала торжеств. Высаженные в горшки деревья обеспечивали тень в течение всего жаркого времени. Теперь же, когда там выставили столы, деревья убрали, заменив их растениями помельче. Все эти действия выполнялись цепочкой пеонов, которые, словно муравьи, тащили душистые хвойные ветви.
Звуки музыки из внутреннего патио доносились до чутких ушей четырех наблюдателей. Так же хорошо им была видна кружащаяся яркая фигурка танцовщицы.
— Ух ты! Да это же Розита! — воскликнул Рубрис. — Если ты, дружище, женишься на ней, то станешь настоящим мексиканцем и никогда нас не покинешь.
— Никогда — это недели две, — обронил Тонио. — Если, конечно, ему не перережут глотку или не вздернут на дереве. А то и просто пристрелят, а?
— Это не девушка, а настоящее сокровище! — произнес Монтана. — Она разузнала, что Марию охраняют круглые сутки четверо охранников.
— Тогда одному там нечего делать, — заметил Рубрис.
— Конечно нет, — согласился Кид.
— А зачем ты вырядился как пеон? Похоже, собрался в самое пекло?
Монтана как раз прикуривал цигарку, и огонек спички осветил его лицо, ставшее благодаря соку грецкого ореха совсем коричневым. Потушив спичку, он улыбнулся и выпустил струйку дыма.
Потом жестом указал на свое облачение, состоявшее из белых штанов, такой же белой рубахи с низким вырезом на груди и пары гуарач . Наряд Монтаны дополняла широкополая соломенная шляпа — плетеное сомбреро, делающее мексиканских бедняков похожими друг на друга.
— Я хочу спуститься туда, но только посмотреть и послушать, — заявил Кид.
— Какой в этом прок? — резко спросил Рубрис. — Что ты можешь сделать в одиночку?
— По крайней мере, побуду немного вблизи места событий.
— Знаю, что у тебя на уме! — возразил Рубрис. — В твои годы я был точно таким же. Господи, до чего мы с тобой похожи, даже несмотря на то, что у тебя ноги прямые, а у меня колесом! Однако я понимаю твое желание забраться в самое пекло, чтобы почувствовать его жар. Что ж, если ты решил, то иди. Но прошу, будь осторожен, дружище! У пеонов глаза зорче, чем у кошки, они могут узнать тебя.
— Даже если они его узнают, то не выдадут, — неожиданно вмешался Меркадо.
— Вот как? — удивился Рубрис. — Откуда тебе это известно?
— Я говорю то, что знаю. А откуда — не могу сказать.
— Будем надеяться, что он прав, — подвел итог Монтана. — Но, Матео, если вдруг случится, что все двери в доме окажутся открытыми, а ангелы-хранители будут со мной и мне удастся выбраться оттуда вместе с Марией Меркадо, ты будешь ждать меня здесь, чтобы прикрыть отступление?
— Надеюсь, ты еще не сошел с ума, чтобы пойти на такое? — строго заметил Рубрис.
— Конечно нет, — успокоил его Кид.
— В любом случае я буду ждать тебя до тех пор, пока горы не рухнут и не превратятся в кочки. Пока, дружище!
Ведя коня в поводу, Монтана спустился с холма и добрался до группы больших камней, торчащих из земли словно замерзшие кочаны капусты. Там, неподалеку от поместья, он и оставил его на привязи пастись.
Наблюдавший за Монтаной Рубрис не удержался и воскликнул:
— Посмотрите, вот он, величайший прирожденный разбойник, хоть и отягощенный всякими предрассудками вроде совести! Боже милостивый! Какой бандит получился бы из него! Какой властитель наших гор, попирающий законы! Но он не может грабить никого, кроме врагов, и к тому же богатых! А разве такое возможно, чтобы вся земля оказалась усеянной врагами, которых можно было бы спокойно грабить? Скажи мне, Меркадо! Видел ли ты еще кого-нибудь, похожего на Эль-Кида?
— Нет, сеньор, — пылко заверил его пеон.
— Скажи, Тонио! — никак не унимался Рубрис. — Встречал ли ты в своей жизни подобных людей?
Но Тонио не ответил. Он напряженно всматривался в ярко освещенную усадьбу Лерраса.
Покуривая цигарку, Монтана направился прямо к тому месту, где пировали слуги приехавших господ. Подойдя ближе, чтобы лучше разглядеть детали происходящего, он, не в силах сдержать восхищения, остановился. Возле огромного котла собралось не меньше дюжины человек, которые вылавливали из бульона куски жирного бекона и тут же их поедали вместе со здоровенными ломтями черного хлеба.
Позади Монтаны остановилась лошадь.
— Ты кто такой? — раздался голос.
— Пришел посмотреть на праздник, сеньор.
— Ну и смотри издалека, дерьмо собачье! — грубо ответил тот же голос, и плечи Монтаны ожег удар плетью.
Хотя у Кида под рубахой были спрятаны нож и револьвер, он развернулся и побежал, как испуганный кролик, пока не очутился на главной дороге, ведущей к усадьбе.
Тут он немного постоял, чтобы отдышаться. На дороге, скрипя и громыхая, показалась телега. Когда она поравнялась с ним, Кид увидел колыхавшийся на ней сноп хвойных ветвей и почувствовал запах гор.
— Давайте, давайте, паразиты, поторапливайтесь! — нахлестывая мулов, покрикивал возница. — Мы и так опаздываем!
Монтана шмыгнул к задку телеги и ужом вполз между ветвей. Там, стараясь сделаться незаметным, сжался в комок. Было слышно, как колеса прогромыхали по небольшому, выгнутому дугой мостику, потом послышался шум голосов, и повозка остановилась.
Возница вскочил на ноги и закричал:
— Я Мигель Онате! Я Мигель Онате! Два дня назад господин лично велел мне привезти эти ветки. Никто не смеет меня задерживать! Никто не смеет!
— Ну ты, тупое рыло! — ответили ему. — Кому какое дело — остановили тебя или вовсе прибили. Мы обязаны проверять каждую повозку.
— Это еще зачем? — закричал Онате.
— Мы ищем Эль-Кида!
Онате покатился со смеху:
— О Господи! Да если бы в телеге у меня сидел Эль-Кид, неужели мои мулы не летели бы скакунами?
К его смеху присоединился еще один голос:
— Это точно. Ведь мулы, так же как и безмозглые пеоны, обожают Эль-Кида за то, что он сочувствует всем беспомощным… Эй, ты, давай обыскивай телегу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53