Думал, она откажется, но девушка без кокетства, как старая знакомая, подхватила его под руку.
— Ведите, — сказал он со смутным ощущением беспокойства, что влез в авантюру, из которой неизвестно как выпутается. Но после всего, что уже произошло, без ущерба для самолюбия бросить спутницу и сделать ей ручкой он не мог.
Они пошли по улице, которую освещал только свет, падавший из окон квартир. Ноги вязли в рыхлом снегу, который здесь никто с дорожек не убирал.
— Туда.
Она указала в мрачный провал между домами.
Они вошли в пространство, служившее двором нескольким большим корпусам. Детская площадка с качелями и с. деревянным городком-крепостью, автомобили частников, занесенные снегом по самые крыши, — все как везде в большом городе.
— Мне сюда. — Она протянула варежку в сторону подъезда. Над ним тускло светила желтая голая лампочка.
Демин понял: сейчас, как джентльмен и рыцарь, он должен откланяться и в одиночестве проделать обратный путь до остановки. Однако такое не выйдет: они все время шли против ветра, лицо замерзло и щеки жгло, будто их ошпарили кипятком. Право войти в подъезд и отогреться он заслужил в полной мере.
Демин прижал ее руку локтем к своему боку.
— Я провожу.
Она усмехнулась. Попала в точку, спросив:
— Околели?
Слово ему не понравилось, показалось обидным, но против правды не попрешь.
— Точно. — Он признался с обезоруживающей откровенностью. — Как цуцик.
В подъезде было тепло. От коллектора мусоропровода тянуло гнилостным луковым духом.
Демин вызвал лифт. Громыхая, кабина спустилась сверху вниз. Двери со скрипом отползли в сторону. Они вошли в полутемное пространство с измызганным полом и потолком, который чада собственников приватизированных квартир закоптили спичками.
— Седьмой.
Демин утопил кнопку на черной грязной панели. Кабина тронулась.
Демин будто в пространство, ни к кому не обращаясь, сказал:
— Ну народ у нас! Твердят им, твердят, чтобы женщины не входили в лифты с незнакомыми мужчинами. И что, эти предупреждения на кого-то влияют?
Девушка расхохоталась, звонко, весело, с детской непосредственностью.
— Так вы же милиционер. А с незнакомыми мужиками я в лифт не вхожу.
Демин не знал, что и решить: обидеться или свести все к шутке. Пустил пробный шар:
— А милиционер что, не мужчина?
— Мужчина. Но он — защитник.
— Вы уверены?
— Почему нет? У вас на лице написана честность…
Он проводил ее до двери. Увидел номер квартиры — 90. Она зазвенела ключами. Посмотрела ему в глаза. Протянула руку, уже без варежки.
— Спасибо. Меня зовут Надя. — И вдруг решившись: — Стакан чаю? Зайдете?
Много ли найдешь мужиков, которые при таких обстоятельствах сказали бы «нет»?
В прихожей, уютной и теплой, их встретили родители — мать в пестром домашнем халате и отец в свитере, очках, с книгой в руке. Ни удивления, ни вопросов.
— Папа, это ко мне. — Надежда чмокнула отца в щеку. — Мы по чашечке чаю.
Они сидели на кухне в тепле и домашнем уюте. Родители исчезли и больше не появлялись.
Очень часто мы облекаем свои иллюзии в одежды красивых слов. Например, говорим, что мужчина больше всего ценит или должен ценить в женщине добрую душу. А вот как увидеть и понять эту душу при первом знакомстве, не знает никто.
Когда Надежда села, Демина поразило не проявленное ею гостеприимство, а ее колени.
Круглые, гладкие, туго обтянутые черными блестящими колготками. Увидел их Демин и аж глаза зажмурил. Именно в тот момент он понял — эта женщина ему нравится до умопомрачения, и надо так изловчиться, чтобы она, в свою очередь, поняла — парень этот может быть только ее.
Короче, знакомство их оказалось случайным, но стройные ноги и соблазнительные колени сбили Демина с панталыку, заставили потерять себя. После такого сколько хочешь говори о душе. Хорошо, если прекрасные колени окажутся у доброй женщины, а если они достались стерве?
И вот свадьба. Но и опять, как часто случается в милицейских историях, перед ней Надежде и Демину пришлось немало попереживать.
События обрушились лавиной, оттеснив в сторону все, кроме службы.
…Демин спал, и ему снилось, будто он спит, но ему мешает звонок телефона. Он трезвонил несколько минут без перерыва и все же заставил проснуться. Демин сел, опустил ноги с постели, прошел в переднюю к телефону. Сам удивился, когда же он успел вынести туда аппарат, который обычно стоял на нижней полке столика у кровати. Снял трубку:
— Слушаю.
Трубка молчала, а звонок продолжал звенеть. Демидов сердцах дернул провод, разрывая его. В конце концов, ночь. Должны же люди когда-то спать. Звон, тем не менее, не прекратился.
И тогда Демин проснулся на самом деле.
Телефон действительно разрывался от старания разбудить хозяина. Все остальное было всего лишь сном.
— Слушаю.
На этот раз трубка заговорила. Демин без труда узнал голос Трубина:
— Юра, выезжай срочно.
Неприятное предчувствие в один миг согнало хмельную одурь сна. К авралам и тревогам за годы торжества преступности над законом в милиции привыкли, и все знали, что по ночам замотанных службой людей без серьезных причин не поднимают. Правда, эти причины возникали одна за другой в бешеном темпе.
— Что там?
— Пошла операция «Бредень». Вечером неизвестные расстреляли наряд патрульно-постовой службы.
Черная волна злости выплеснула в кровь увеличенную дозу адреналина, заставила сердце заколотиться сильнее. Криминальный мир уже давно и откровенно бросал вызов за вызовом тем, кто пытался защищать правопорядок.
Позавчера на пороге районной прокуратуры киллер из автомата расстрелял группу свидетелей по уголовному делу. Сегодня пули попали в милиционеров…
— Машину послали?
— Выходи на улицу.
— Где и как это случилось?
— В Заводском переулке наряд задержал для проверки «Жигули-девятку». Пассажиры вылезли наружу и тут же начали стрелять. Убиты лейтенант Вострухин и сержант Погорелов. Водитель патрульки сержант Постников ранен, но успел открыть ответный огонь. Стрелявшие скрылись.
— Все понял.
Демин собирался быстро, по-пожарному.
Одевался и со злостью ругался. В первую очередь на своих. Он знал лейтенанта Вострухина уже третий год. Тот имел опыт общения с уголовниками и вот надо же — так прокололся.
Каждый раз начальство убеждает сотрудников, что патрульная служба — это разведка на передовой борьбы с криминалом. Но как выбьешь из честного гражданина привычку видеть в любом встречном преступника? Как? Может, наконец, этот случай заставит всех до конца понять, сколь опасны доверчивость и беспечность?
Через двадцать минут Демин прибыл в управление. Здесь жили в напряженном ритме тревоги. Дерзкое убийство коллег подняло на ноги всех, чьи усилия позволяли накинуть на город мелкоячеистую сеть поиска.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
— Ведите, — сказал он со смутным ощущением беспокойства, что влез в авантюру, из которой неизвестно как выпутается. Но после всего, что уже произошло, без ущерба для самолюбия бросить спутницу и сделать ей ручкой он не мог.
Они пошли по улице, которую освещал только свет, падавший из окон квартир. Ноги вязли в рыхлом снегу, который здесь никто с дорожек не убирал.
— Туда.
Она указала в мрачный провал между домами.
Они вошли в пространство, служившее двором нескольким большим корпусам. Детская площадка с качелями и с. деревянным городком-крепостью, автомобили частников, занесенные снегом по самые крыши, — все как везде в большом городе.
— Мне сюда. — Она протянула варежку в сторону подъезда. Над ним тускло светила желтая голая лампочка.
Демин понял: сейчас, как джентльмен и рыцарь, он должен откланяться и в одиночестве проделать обратный путь до остановки. Однако такое не выйдет: они все время шли против ветра, лицо замерзло и щеки жгло, будто их ошпарили кипятком. Право войти в подъезд и отогреться он заслужил в полной мере.
Демин прижал ее руку локтем к своему боку.
— Я провожу.
Она усмехнулась. Попала в точку, спросив:
— Околели?
Слово ему не понравилось, показалось обидным, но против правды не попрешь.
— Точно. — Он признался с обезоруживающей откровенностью. — Как цуцик.
В подъезде было тепло. От коллектора мусоропровода тянуло гнилостным луковым духом.
Демин вызвал лифт. Громыхая, кабина спустилась сверху вниз. Двери со скрипом отползли в сторону. Они вошли в полутемное пространство с измызганным полом и потолком, который чада собственников приватизированных квартир закоптили спичками.
— Седьмой.
Демин утопил кнопку на черной грязной панели. Кабина тронулась.
Демин будто в пространство, ни к кому не обращаясь, сказал:
— Ну народ у нас! Твердят им, твердят, чтобы женщины не входили в лифты с незнакомыми мужчинами. И что, эти предупреждения на кого-то влияют?
Девушка расхохоталась, звонко, весело, с детской непосредственностью.
— Так вы же милиционер. А с незнакомыми мужиками я в лифт не вхожу.
Демин не знал, что и решить: обидеться или свести все к шутке. Пустил пробный шар:
— А милиционер что, не мужчина?
— Мужчина. Но он — защитник.
— Вы уверены?
— Почему нет? У вас на лице написана честность…
Он проводил ее до двери. Увидел номер квартиры — 90. Она зазвенела ключами. Посмотрела ему в глаза. Протянула руку, уже без варежки.
— Спасибо. Меня зовут Надя. — И вдруг решившись: — Стакан чаю? Зайдете?
Много ли найдешь мужиков, которые при таких обстоятельствах сказали бы «нет»?
В прихожей, уютной и теплой, их встретили родители — мать в пестром домашнем халате и отец в свитере, очках, с книгой в руке. Ни удивления, ни вопросов.
— Папа, это ко мне. — Надежда чмокнула отца в щеку. — Мы по чашечке чаю.
Они сидели на кухне в тепле и домашнем уюте. Родители исчезли и больше не появлялись.
Очень часто мы облекаем свои иллюзии в одежды красивых слов. Например, говорим, что мужчина больше всего ценит или должен ценить в женщине добрую душу. А вот как увидеть и понять эту душу при первом знакомстве, не знает никто.
Когда Надежда села, Демина поразило не проявленное ею гостеприимство, а ее колени.
Круглые, гладкие, туго обтянутые черными блестящими колготками. Увидел их Демин и аж глаза зажмурил. Именно в тот момент он понял — эта женщина ему нравится до умопомрачения, и надо так изловчиться, чтобы она, в свою очередь, поняла — парень этот может быть только ее.
Короче, знакомство их оказалось случайным, но стройные ноги и соблазнительные колени сбили Демина с панталыку, заставили потерять себя. После такого сколько хочешь говори о душе. Хорошо, если прекрасные колени окажутся у доброй женщины, а если они достались стерве?
И вот свадьба. Но и опять, как часто случается в милицейских историях, перед ней Надежде и Демину пришлось немало попереживать.
События обрушились лавиной, оттеснив в сторону все, кроме службы.
…Демин спал, и ему снилось, будто он спит, но ему мешает звонок телефона. Он трезвонил несколько минут без перерыва и все же заставил проснуться. Демин сел, опустил ноги с постели, прошел в переднюю к телефону. Сам удивился, когда же он успел вынести туда аппарат, который обычно стоял на нижней полке столика у кровати. Снял трубку:
— Слушаю.
Трубка молчала, а звонок продолжал звенеть. Демидов сердцах дернул провод, разрывая его. В конце концов, ночь. Должны же люди когда-то спать. Звон, тем не менее, не прекратился.
И тогда Демин проснулся на самом деле.
Телефон действительно разрывался от старания разбудить хозяина. Все остальное было всего лишь сном.
— Слушаю.
На этот раз трубка заговорила. Демин без труда узнал голос Трубина:
— Юра, выезжай срочно.
Неприятное предчувствие в один миг согнало хмельную одурь сна. К авралам и тревогам за годы торжества преступности над законом в милиции привыкли, и все знали, что по ночам замотанных службой людей без серьезных причин не поднимают. Правда, эти причины возникали одна за другой в бешеном темпе.
— Что там?
— Пошла операция «Бредень». Вечером неизвестные расстреляли наряд патрульно-постовой службы.
Черная волна злости выплеснула в кровь увеличенную дозу адреналина, заставила сердце заколотиться сильнее. Криминальный мир уже давно и откровенно бросал вызов за вызовом тем, кто пытался защищать правопорядок.
Позавчера на пороге районной прокуратуры киллер из автомата расстрелял группу свидетелей по уголовному делу. Сегодня пули попали в милиционеров…
— Машину послали?
— Выходи на улицу.
— Где и как это случилось?
— В Заводском переулке наряд задержал для проверки «Жигули-девятку». Пассажиры вылезли наружу и тут же начали стрелять. Убиты лейтенант Вострухин и сержант Погорелов. Водитель патрульки сержант Постников ранен, но успел открыть ответный огонь. Стрелявшие скрылись.
— Все понял.
Демин собирался быстро, по-пожарному.
Одевался и со злостью ругался. В первую очередь на своих. Он знал лейтенанта Вострухина уже третий год. Тот имел опыт общения с уголовниками и вот надо же — так прокололся.
Каждый раз начальство убеждает сотрудников, что патрульная служба — это разведка на передовой борьбы с криминалом. Но как выбьешь из честного гражданина привычку видеть в любом встречном преступника? Как? Может, наконец, этот случай заставит всех до конца понять, сколь опасны доверчивость и беспечность?
Через двадцать минут Демин прибыл в управление. Здесь жили в напряженном ритме тревоги. Дерзкое убийство коллег подняло на ноги всех, чьи усилия позволяли накинуть на город мелкоячеистую сеть поиска.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93