Не понимаю. Извините, господин Мюйр, я вас внимательно слушаю.
- В 1939 году Альфонс Ребане становится старшим лейтенантом. Если вы меня внимательно слушаете, у вас уже должен возникнуть вопрос.
- Возник, - подтвердил Томас. - Вы сказали, что я стою от тридцати до пятидесяти миллионов по скромным оценкам. А возможно, и больше. Так сказали вы. Больше - это сколько?
- Вы же не верите, что бывают такие деньги, - с усмешкой напомнил Мюйр.
- Не верю, - кивнул Томас. - Но все равно интересно.
- Сто миллионов.
- Долларов?
- Долларов.
- Вопросов больше не имею. Предлагаю выпить.
Томас взялся за бутылку.
- Тебе не хватит? - спросила Рита.
- Если ты еще раз так скажешь, я тебя уволю, - пообещал Томас. Он налил приличную дозу и выплеснул коньяк в рот. - Продолжайте, господин Мюйр. Я больше не буду вас прерывать, потому что это меня не колышет. Я не поклонник "фэнтэзи". Реальная жизнь куда богаче и увлекательней. Выпить с друзьями, проснуться утром в чужой постели, обнаружить в ней музу истории Клио в одном чулке. Вот это по мне.
- Вас тоже ничего не заинтересовало в моем рассказе об Альфонсе Ребане? - взглянул на меня Мюйр.
- Вы умеете так ставить вопросы, что в них уже есть ответ. Да, заинтересовало, - ответил я. - В двадцать девятом году он закончил Высшую военную школу, получил чин лейтенанта. И только через десять лет стал старшим лейтенантом. А должен был стать как минимум капитаном. Тем более в интендантстве. Карьеру там делают быстрей, чем в строевых частях. Связи.
- И все же десять лет он ходил в лейтенантах, - повторил Мюйр. Почему? Подумайте, юноша, подумайте. Вы уже почти нашли ответ. Ключевое слово здесь: интендантство. Что значит быть начальником отдела продовольственного снабжения? Это - распределение армейских заказов. Правильно, связи. Но гораздо важней другое. Догадались?
- Взятки? - предположил я.
- Да, взятки от поставщиков, - подтвердил Мюйр. - Очень крупные взятки. За поставку в армию чуть-чуть прогорклого масла, рыбы и мяса с душком, прелого зерна. Я уверен, что Альфонс Ребане намеренно тормозил свое продвижение по службе, чтобы не лишиться хлебного места. К тридцать девятому году он уже был очень богатым человеком. И понимал, что в тех условиях деньги в любой момент могут превратиться в пустые бумажки. Он обращал их в собственность. Не в валюту и драгоценности - котировка эстонской кроны была ничтожной. В недвижимость. Вы, юноша, можете не знать нашей истории. Но Томас должен знать. Как-никак он учился на историческом факультете Тартуского университета. Не обрисуете ли вы нам, друг мой, ситуацию в Эстонии накануне ее аннексии Советским Союзом? Это тысяча девятьсот тридцать девятый год.
- Тысяча девятьсот тридцать девятый? - переспросил Томас. - Нет, не обрисую. Я доучился только до тысяча двести шестого года. До феодально-католической агрессии. Могу рассказать про походы ордена меченосцев. Но немного.
- Объясню сам, - кивнул Мюйр. - В сентябре тридцать девятого года между Эстонией и Советским Союзом был заключен пакт о взаимопомощи. Согласно этому пакту в Эстонию были введены советские войска. Сначала - всего несколько частей Красной Армии. Это уже позже, в июне 1940 года, произошла полномасштабная аннексия. Но в тридцать девятом году это был знак. Из Эстонии побежали все зажиточные люди. Они продавали свои дома и землю практически за бесценок. Альфонс Ребане их скупал. Если бы его вера в военное могущество Германии оправдалась, он стал бы одним из самых богатых людей Эстонии. После войны мы разбирали архивы таллинской мэрии. В регистрационных книгах были обнаружены записи о десятках его сделок. Если быть точным - о семидесяти шести. Альфонсу Ребане, в частности, принадлежит земля, на которой сейчас построен телецентр. Полтора десятка зданий в черте Старого города. На его земле стоит даже загородный дом президента. И еще очень много недвижимости. Я сказал: принадлежит Альфонсу Ребане? Нет, принадлежало. А сейчас все это принадлежит его наследнику. Томас Ребане, все это принадлежит вам.
- Мне. Понимаю, понимаю, -покивал Томас. -Мне не раз приходилось обувать лохов. А сейчас я сам чувствую себя лохом, которого обувают по полной программе. Только не могу понять как. Ты понимаешь? - спросил он у Риты.
- Тебя не обувают, - возразила она. - Тебя уже обули. В тот момент, когда ты согласился встретиться с господином Мюйром.
- Но ты сама сказала, что я должен с ним встретиться! - возмутился Томас, - Потому что я принадлежу всей Эстонии!
- Я не знала, что это он. И не морщи лоб. Бесполезно. Тебе все равно не разгадать его игру, поэтому давай дослушаем.
Мюйр засмеялся.
- Браво, госпожа Лоо, браво. Ваша невеста, Томас, не только прелестна. Она еще и умна.
- А сами купчие? - спросил я. - Без них доказать право собственности трудно.
- Вообще невозможно, - поправил Мюйр. - Архив таллинского нотариата сгорел в войну.
- Да! - поддержал меня Томас. - Где сами купчие, господин Мюйр? Где они? Я все понял! Сейчас вы будете вешать мне лапшу на уши, что они где-то есть, но нужны бабки, чтобы их найти. Так вот, господин Мюйр, вы опоздали. У меня нет бабок. Меня уже обули. До вас. Поэтому давайте дернем по маленькой, и вы наконец расскажете мне про дедулю. Каким он был? Занудой? Весельчаком? Как у него было насчет этого дела? - Томас щелкнул ногтем по бутылке. - Про то, что он был взяточником, вы уже рассказали. Это, конечно, не украшает. Но ведь на его месте так поступил бы каждый, верно?
Мюйр молча поднялся из кресла и перенес с подоконника на журнальный столик серый кейс, открыл и развернул, как бы предлагая полюбоваться его содержимым. В кейсе лежали три пухлые пачки бумаг, крест-накрест перевязанные шпагатом. На верхних листах - герб Эстонии: три силуэта львов, один над другим, в дубовом венке. Зеленоватый фон, типографский шрифт. В тех местах, где типовой текст прерывался, - выцветшие чернильные надписи от руки. И типографский текст, и надписи были на эстонском.
- Что это? - спросил Томас.
- Купчие.
- Настоящие?
Об этом можно было не спрашивать. У старых бумаг есть свой запах: запах теплушек, санпропускников, тлена. Запах времени.
- Можете посмотреть, - разрешил Мюйр. - Все семьдесят шесть купчих. С описью. Альфонс Ребане был очень педантичным в делах.
Томас даже забыл выпить. Но тут же вспомнил. Потом отставил бокал, развернул ветхий лист описи и начал внимательно читать.
- Господи милосердный! Тридцать восемь гектаров в Пирита! А это? Еще двадцать два. Ну дедуля! Он умудрился скупить полпобережья!
Томас развязал одну из пачек и стал осторожно перебирать купчие, стараясь не повредить старую гербовую бумагу. Рита Лоо молча просматривала опись. Только я оставался без дела, так как из всего написанного понимал лишь одно слово:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
- В 1939 году Альфонс Ребане становится старшим лейтенантом. Если вы меня внимательно слушаете, у вас уже должен возникнуть вопрос.
- Возник, - подтвердил Томас. - Вы сказали, что я стою от тридцати до пятидесяти миллионов по скромным оценкам. А возможно, и больше. Так сказали вы. Больше - это сколько?
- Вы же не верите, что бывают такие деньги, - с усмешкой напомнил Мюйр.
- Не верю, - кивнул Томас. - Но все равно интересно.
- Сто миллионов.
- Долларов?
- Долларов.
- Вопросов больше не имею. Предлагаю выпить.
Томас взялся за бутылку.
- Тебе не хватит? - спросила Рита.
- Если ты еще раз так скажешь, я тебя уволю, - пообещал Томас. Он налил приличную дозу и выплеснул коньяк в рот. - Продолжайте, господин Мюйр. Я больше не буду вас прерывать, потому что это меня не колышет. Я не поклонник "фэнтэзи". Реальная жизнь куда богаче и увлекательней. Выпить с друзьями, проснуться утром в чужой постели, обнаружить в ней музу истории Клио в одном чулке. Вот это по мне.
- Вас тоже ничего не заинтересовало в моем рассказе об Альфонсе Ребане? - взглянул на меня Мюйр.
- Вы умеете так ставить вопросы, что в них уже есть ответ. Да, заинтересовало, - ответил я. - В двадцать девятом году он закончил Высшую военную школу, получил чин лейтенанта. И только через десять лет стал старшим лейтенантом. А должен был стать как минимум капитаном. Тем более в интендантстве. Карьеру там делают быстрей, чем в строевых частях. Связи.
- И все же десять лет он ходил в лейтенантах, - повторил Мюйр. Почему? Подумайте, юноша, подумайте. Вы уже почти нашли ответ. Ключевое слово здесь: интендантство. Что значит быть начальником отдела продовольственного снабжения? Это - распределение армейских заказов. Правильно, связи. Но гораздо важней другое. Догадались?
- Взятки? - предположил я.
- Да, взятки от поставщиков, - подтвердил Мюйр. - Очень крупные взятки. За поставку в армию чуть-чуть прогорклого масла, рыбы и мяса с душком, прелого зерна. Я уверен, что Альфонс Ребане намеренно тормозил свое продвижение по службе, чтобы не лишиться хлебного места. К тридцать девятому году он уже был очень богатым человеком. И понимал, что в тех условиях деньги в любой момент могут превратиться в пустые бумажки. Он обращал их в собственность. Не в валюту и драгоценности - котировка эстонской кроны была ничтожной. В недвижимость. Вы, юноша, можете не знать нашей истории. Но Томас должен знать. Как-никак он учился на историческом факультете Тартуского университета. Не обрисуете ли вы нам, друг мой, ситуацию в Эстонии накануне ее аннексии Советским Союзом? Это тысяча девятьсот тридцать девятый год.
- Тысяча девятьсот тридцать девятый? - переспросил Томас. - Нет, не обрисую. Я доучился только до тысяча двести шестого года. До феодально-католической агрессии. Могу рассказать про походы ордена меченосцев. Но немного.
- Объясню сам, - кивнул Мюйр. - В сентябре тридцать девятого года между Эстонией и Советским Союзом был заключен пакт о взаимопомощи. Согласно этому пакту в Эстонию были введены советские войска. Сначала - всего несколько частей Красной Армии. Это уже позже, в июне 1940 года, произошла полномасштабная аннексия. Но в тридцать девятом году это был знак. Из Эстонии побежали все зажиточные люди. Они продавали свои дома и землю практически за бесценок. Альфонс Ребане их скупал. Если бы его вера в военное могущество Германии оправдалась, он стал бы одним из самых богатых людей Эстонии. После войны мы разбирали архивы таллинской мэрии. В регистрационных книгах были обнаружены записи о десятках его сделок. Если быть точным - о семидесяти шести. Альфонсу Ребане, в частности, принадлежит земля, на которой сейчас построен телецентр. Полтора десятка зданий в черте Старого города. На его земле стоит даже загородный дом президента. И еще очень много недвижимости. Я сказал: принадлежит Альфонсу Ребане? Нет, принадлежало. А сейчас все это принадлежит его наследнику. Томас Ребане, все это принадлежит вам.
- Мне. Понимаю, понимаю, -покивал Томас. -Мне не раз приходилось обувать лохов. А сейчас я сам чувствую себя лохом, которого обувают по полной программе. Только не могу понять как. Ты понимаешь? - спросил он у Риты.
- Тебя не обувают, - возразила она. - Тебя уже обули. В тот момент, когда ты согласился встретиться с господином Мюйром.
- Но ты сама сказала, что я должен с ним встретиться! - возмутился Томас, - Потому что я принадлежу всей Эстонии!
- Я не знала, что это он. И не морщи лоб. Бесполезно. Тебе все равно не разгадать его игру, поэтому давай дослушаем.
Мюйр засмеялся.
- Браво, госпожа Лоо, браво. Ваша невеста, Томас, не только прелестна. Она еще и умна.
- А сами купчие? - спросил я. - Без них доказать право собственности трудно.
- Вообще невозможно, - поправил Мюйр. - Архив таллинского нотариата сгорел в войну.
- Да! - поддержал меня Томас. - Где сами купчие, господин Мюйр? Где они? Я все понял! Сейчас вы будете вешать мне лапшу на уши, что они где-то есть, но нужны бабки, чтобы их найти. Так вот, господин Мюйр, вы опоздали. У меня нет бабок. Меня уже обули. До вас. Поэтому давайте дернем по маленькой, и вы наконец расскажете мне про дедулю. Каким он был? Занудой? Весельчаком? Как у него было насчет этого дела? - Томас щелкнул ногтем по бутылке. - Про то, что он был взяточником, вы уже рассказали. Это, конечно, не украшает. Но ведь на его месте так поступил бы каждый, верно?
Мюйр молча поднялся из кресла и перенес с подоконника на журнальный столик серый кейс, открыл и развернул, как бы предлагая полюбоваться его содержимым. В кейсе лежали три пухлые пачки бумаг, крест-накрест перевязанные шпагатом. На верхних листах - герб Эстонии: три силуэта львов, один над другим, в дубовом венке. Зеленоватый фон, типографский шрифт. В тех местах, где типовой текст прерывался, - выцветшие чернильные надписи от руки. И типографский текст, и надписи были на эстонском.
- Что это? - спросил Томас.
- Купчие.
- Настоящие?
Об этом можно было не спрашивать. У старых бумаг есть свой запах: запах теплушек, санпропускников, тлена. Запах времени.
- Можете посмотреть, - разрешил Мюйр. - Все семьдесят шесть купчих. С описью. Альфонс Ребане был очень педантичным в делах.
Томас даже забыл выпить. Но тут же вспомнил. Потом отставил бокал, развернул ветхий лист описи и начал внимательно читать.
- Господи милосердный! Тридцать восемь гектаров в Пирита! А это? Еще двадцать два. Ну дедуля! Он умудрился скупить полпобережья!
Томас развязал одну из пачек и стал осторожно перебирать купчие, стараясь не повредить старую гербовую бумагу. Рита Лоо молча просматривала опись. Только я оставался без дела, так как из всего написанного понимал лишь одно слово:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100