Хватаю карту и пытаюсь оторвать от тела. Не получается. Она словно прикипела к груди. Бегу в ванную, чтобы залезть под душ.
По пути карта внезапно морщится, скукоживается и, превратившись в пепел, рассыпается. Боль тут же проходит. Покачиваясь от ужаса, охватившего меня, поворачиваю к бару. На ощупь достаю бутылку, лью себе на грудь, потом делаю несколько глоточков. Кошмар какой-то!
С трудом переставляя заплетающиеся ноги, захожу в ванную, вижу в зеркале свое отражение и вскрикиваю от неожиданности. На моей левой груди выжжена пиковая дама! Накрываю ее рукой и тру в надежде избавиться. Оказывается, это самые настоящие шрамы… Никакого воспаления, можно трогать пальцами. Словно наколка. Что ж мне теперь, от нее не избавиться? Должно быть, какое-то страшное предзнаменование.
Стою под душем и плачу. Не знаю почему. Наверное, от нервного истощения. Мучительно пытаюсь вспомнить об этой проклятой даме, красующейся на моей несчастной груди. Лимон говорил, что у Инги перестали складываться пасьянсы, потому что из них исчезла дама пик. Кстати, и сама Инга мне жаловалась. А украл ее Ика! Но почему спрятал в брюки Лимона? Ничего не понимаю.
Лучше не думать. Придет Лимон, спрошу у него. В этой даме заключена мистическая тайна. В любом случае теперь мне от нее никак не избавиться.
Вылезаю из-под душа. Долго сижу в кресле, закутавшись в банный халат. Становится безумно одиноко. Лучше выйти на улицу. Сяду в кафе, закажу себе кофе и буду ждать Лимона. Боже! Как они меня все заманали!
Надеваю черное платье. Хорошо, что лиф рассчитан не на мои худосочные груди. Полностью закрывает выжженную даму. Хватаю сумочку и выхожу из номера.
Не успеваю заказать кофе, как ко мне начинает клеиться какой-то русский. Внутренне сжимаюсь.
Больше всего за границей следует опасаться наших!
Но этот вроде нормальный. Показывает про себя в газете. Артист, наверное. Только слишком толстый и с бородой. Разве артисты с бородой бывают? Спрашивать неудобно. Он какой-то ленивый. Должно быть, от жары. Не знаю почему, но мне вдруг ужасно хочется рассказать этому незнакомому мужику обо всем, что со мной случилось. Прямо рвется наружу! Еле сдерживаюсь. Плохо, если меня с ним застанет Лимон. Предлагаю пойти погулять…
Он как раз то, что мне нужно. Умеет слушать.
Смотрит в сторону, а я чувствую, что сопереживает мне. Боже! Дура! Какие подробности ему сообщаю.
У самой бы уши завяли. А он ничего, кивает. Хочу вспомнить, как его зовут, и не могу, а переспрашивать стыдно. Ладно, не все ли равно. Больше с ним никогда не увижусь!
Что на меня нашло-наехало? Пусть думает, что угодно. Главное — на душе становится легче. Идем назад. Почему-то спиной чувствую опасность. Поворачиваюсь — и точно. Рядом притормаживает.
Красная «Альфа-Ромео». За рулем — Ика. Лимон вытаскивает пистолет. Только этого недостает! Заскакиваю в машину, не успевая попрощаться.
— Кто это? — рычит Лимон.
— Так, русский турист. Обычный человек, показал мне королевский парк.
— И все?
— Да посмотри на него! Разве такой может понравиться?
Правда, смотреть уже не на кого. Мой случайный знакомый остался далеко позади.
* * *
Они ненадолго заехали в отель. Лимон принял душ, а Ика долго разговаривал на греческом по телефону. Ольга сидела, надув губы. О пиковой даме решила пока ничего не рассказывать. Лимон вряд ли поверит и заподозрит, что ей кто-то выжег специально. Ика, бросив телефонную трубку, сообщил, что они приглашены на ужин в греческую народную таверну — бузуки.
— Мне как-то все равно, — пожала плечами Ольга.
— О, ты не представляешь, что это такое! Туда ходят только богатые люди.
— Я давно уже с бедными не общаюсь, — заявила она. Ей было противно разговаривать с мерзким воришкой.
Лимон появился с полотенцем на бедрах. Порылся в сумке, увидел горчичные брюки, вытащил их и спросил у Ольги:
— А это откуда?
Ольга вспыхнула, метнула взгляд на Ику и с презрением заявила:
— Нашла в пакете Ики. Подумала, он ошибся, когда собирался…
Ика совершенно не смутился. Развел руками:
— Инга выбросила их. Я бы никогда не взял, но там в кармане была карта, думал, может, тебе понадобится.
Лимон, что-то вспомнив, принялся ее искать.
— Не ищи, — тихо сказала Ольга. — Ее там нет.
— А где ж она?
Княгиня подошла к нему и оттянула жесткий лиф. Лимон увидел выжженную даму пик.
— Она сама выпала на пол, а потом вцепилась в меня. Бред какой-то, но чистая правда.
Лимон вспомнил, как обжег руку, когда, сунув ее в карман, случайно прикоснулся к карте. Он не сомневался, что это та самая карта, которая исчезла из пасьянса Инги. Значит, удача перекочевала к княгине. Эта новость обрадовала его, но он сдержался, чтобы не обнять Ольгу. Вместо этого спросил Ику:
— Кто звонил?
— Человек Федороса., Нас приглашают в бузу ки. Заедут в восемь.
— Нас, но без тебя, — возразил Лимон. — Ты поедешь к вилле Инги, найдешь укромное местечко и будешь внимательно наблюдать за всеми приходящими. А утром дашь мне полный отчет. Думаю, она так просто не успокоится. Нужно удержать ее от глупостей.
Ику перспектива провести ночь в кустах не слишком обрадовала, но противиться было бессмысленно.
— А я? — не выдержала Ольга.
— А тебя ни на минуту нельзя оставлять одну, уже более мягко ответил Лимон. — Поэтому твое место — рядом со мой.
Федорос сам заехал за ними. Он был в приподнятом настроении. Сразу сунул Лимону пачку газет с фотографиями убитого Ходжи на первых страницах.
— Чувствуется, профессионал приехал! Теперь этот город мы возьмем в ласковые объятия.
Обладая удивительным самомнением, он и убийство конкурента считал чуть ли не собственноручно исполненным. Во всяком случае, гордился им, как ему казалось, по праву. Лимон не возражал. Более того, с удовольствием отдавал ему пальму первенства в этом деле.
Они, оставив машину из Манастыраки, поднялись на Плаку, где в многочисленных ресторанчиках и тавернах уже вовсю веселились туристы. Федорос торжественно провел их в укромное местечко под самой горой, закрытое от посторонних лиц пышным забором из кустов азалии, ярко цветущей малиновым цветом. Там, перед столиками с маленькими лампами в виде греческих амфор, возвышалась увитая дикой розой небольшая раковина эстрады, казавшаяся перламутровой. Немногочисленные посетители, в основном мужчины, сидевшие за столиками, почтительно встали, приветствуя гостей.
— Мои, — небрежно кивнул в их сторону Федорос. — Все кормятся с рук.
Несколько официантов в национальных костюмах, состоявших из приталенных, отделанных золотым шитьем курточек, белых рубах с широченными рукавами, коротких, в складку, белых юбок и обтягивающих ноги вязаных белых рейтуз, склонили перед ними головы в красных шапочках с черными кистями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
По пути карта внезапно морщится, скукоживается и, превратившись в пепел, рассыпается. Боль тут же проходит. Покачиваясь от ужаса, охватившего меня, поворачиваю к бару. На ощупь достаю бутылку, лью себе на грудь, потом делаю несколько глоточков. Кошмар какой-то!
С трудом переставляя заплетающиеся ноги, захожу в ванную, вижу в зеркале свое отражение и вскрикиваю от неожиданности. На моей левой груди выжжена пиковая дама! Накрываю ее рукой и тру в надежде избавиться. Оказывается, это самые настоящие шрамы… Никакого воспаления, можно трогать пальцами. Словно наколка. Что ж мне теперь, от нее не избавиться? Должно быть, какое-то страшное предзнаменование.
Стою под душем и плачу. Не знаю почему. Наверное, от нервного истощения. Мучительно пытаюсь вспомнить об этой проклятой даме, красующейся на моей несчастной груди. Лимон говорил, что у Инги перестали складываться пасьянсы, потому что из них исчезла дама пик. Кстати, и сама Инга мне жаловалась. А украл ее Ика! Но почему спрятал в брюки Лимона? Ничего не понимаю.
Лучше не думать. Придет Лимон, спрошу у него. В этой даме заключена мистическая тайна. В любом случае теперь мне от нее никак не избавиться.
Вылезаю из-под душа. Долго сижу в кресле, закутавшись в банный халат. Становится безумно одиноко. Лучше выйти на улицу. Сяду в кафе, закажу себе кофе и буду ждать Лимона. Боже! Как они меня все заманали!
Надеваю черное платье. Хорошо, что лиф рассчитан не на мои худосочные груди. Полностью закрывает выжженную даму. Хватаю сумочку и выхожу из номера.
Не успеваю заказать кофе, как ко мне начинает клеиться какой-то русский. Внутренне сжимаюсь.
Больше всего за границей следует опасаться наших!
Но этот вроде нормальный. Показывает про себя в газете. Артист, наверное. Только слишком толстый и с бородой. Разве артисты с бородой бывают? Спрашивать неудобно. Он какой-то ленивый. Должно быть, от жары. Не знаю почему, но мне вдруг ужасно хочется рассказать этому незнакомому мужику обо всем, что со мной случилось. Прямо рвется наружу! Еле сдерживаюсь. Плохо, если меня с ним застанет Лимон. Предлагаю пойти погулять…
Он как раз то, что мне нужно. Умеет слушать.
Смотрит в сторону, а я чувствую, что сопереживает мне. Боже! Дура! Какие подробности ему сообщаю.
У самой бы уши завяли. А он ничего, кивает. Хочу вспомнить, как его зовут, и не могу, а переспрашивать стыдно. Ладно, не все ли равно. Больше с ним никогда не увижусь!
Что на меня нашло-наехало? Пусть думает, что угодно. Главное — на душе становится легче. Идем назад. Почему-то спиной чувствую опасность. Поворачиваюсь — и точно. Рядом притормаживает.
Красная «Альфа-Ромео». За рулем — Ика. Лимон вытаскивает пистолет. Только этого недостает! Заскакиваю в машину, не успевая попрощаться.
— Кто это? — рычит Лимон.
— Так, русский турист. Обычный человек, показал мне королевский парк.
— И все?
— Да посмотри на него! Разве такой может понравиться?
Правда, смотреть уже не на кого. Мой случайный знакомый остался далеко позади.
* * *
Они ненадолго заехали в отель. Лимон принял душ, а Ика долго разговаривал на греческом по телефону. Ольга сидела, надув губы. О пиковой даме решила пока ничего не рассказывать. Лимон вряд ли поверит и заподозрит, что ей кто-то выжег специально. Ика, бросив телефонную трубку, сообщил, что они приглашены на ужин в греческую народную таверну — бузуки.
— Мне как-то все равно, — пожала плечами Ольга.
— О, ты не представляешь, что это такое! Туда ходят только богатые люди.
— Я давно уже с бедными не общаюсь, — заявила она. Ей было противно разговаривать с мерзким воришкой.
Лимон появился с полотенцем на бедрах. Порылся в сумке, увидел горчичные брюки, вытащил их и спросил у Ольги:
— А это откуда?
Ольга вспыхнула, метнула взгляд на Ику и с презрением заявила:
— Нашла в пакете Ики. Подумала, он ошибся, когда собирался…
Ика совершенно не смутился. Развел руками:
— Инга выбросила их. Я бы никогда не взял, но там в кармане была карта, думал, может, тебе понадобится.
Лимон, что-то вспомнив, принялся ее искать.
— Не ищи, — тихо сказала Ольга. — Ее там нет.
— А где ж она?
Княгиня подошла к нему и оттянула жесткий лиф. Лимон увидел выжженную даму пик.
— Она сама выпала на пол, а потом вцепилась в меня. Бред какой-то, но чистая правда.
Лимон вспомнил, как обжег руку, когда, сунув ее в карман, случайно прикоснулся к карте. Он не сомневался, что это та самая карта, которая исчезла из пасьянса Инги. Значит, удача перекочевала к княгине. Эта новость обрадовала его, но он сдержался, чтобы не обнять Ольгу. Вместо этого спросил Ику:
— Кто звонил?
— Человек Федороса., Нас приглашают в бузу ки. Заедут в восемь.
— Нас, но без тебя, — возразил Лимон. — Ты поедешь к вилле Инги, найдешь укромное местечко и будешь внимательно наблюдать за всеми приходящими. А утром дашь мне полный отчет. Думаю, она так просто не успокоится. Нужно удержать ее от глупостей.
Ику перспектива провести ночь в кустах не слишком обрадовала, но противиться было бессмысленно.
— А я? — не выдержала Ольга.
— А тебя ни на минуту нельзя оставлять одну, уже более мягко ответил Лимон. — Поэтому твое место — рядом со мой.
Федорос сам заехал за ними. Он был в приподнятом настроении. Сразу сунул Лимону пачку газет с фотографиями убитого Ходжи на первых страницах.
— Чувствуется, профессионал приехал! Теперь этот город мы возьмем в ласковые объятия.
Обладая удивительным самомнением, он и убийство конкурента считал чуть ли не собственноручно исполненным. Во всяком случае, гордился им, как ему казалось, по праву. Лимон не возражал. Более того, с удовольствием отдавал ему пальму первенства в этом деле.
Они, оставив машину из Манастыраки, поднялись на Плаку, где в многочисленных ресторанчиках и тавернах уже вовсю веселились туристы. Федорос торжественно провел их в укромное местечко под самой горой, закрытое от посторонних лиц пышным забором из кустов азалии, ярко цветущей малиновым цветом. Там, перед столиками с маленькими лампами в виде греческих амфор, возвышалась увитая дикой розой небольшая раковина эстрады, казавшаяся перламутровой. Немногочисленные посетители, в основном мужчины, сидевшие за столиками, почтительно встали, приветствуя гостей.
— Мои, — небрежно кивнул в их сторону Федорос. — Все кормятся с рук.
Несколько официантов в национальных костюмах, состоявших из приталенных, отделанных золотым шитьем курточек, белых рубах с широченными рукавами, коротких, в складку, белых юбок и обтягивающих ноги вязаных белых рейтуз, склонили перед ними головы в красных шапочках с черными кистями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69