Двери лифта раскрылись сразу, но он повез ее не вниз, а вверх. Очевидно, его кто-то вызвал раньше.
Оказавшись наконец в холле гостиницы, Инга ощутила на себе пристальный взгляд портье. Он вышел из-за стойки и, дождавшись, когда она поравняется с ним, перекрыл ей дорогу.
— Пардон, мадам, но я не могу вас выпустить из гостиницы.
— Еще чего! — возмутилась Инга.
— Что у вас в пакете? — строго спросил портье.
— А вам какое дело?
— Только что мне позвонил постоялец и пожаловался, что из его номера украли две шубы. Я должен проявлять бдительность! Наш отель пользуется хорошей репутацией.
У Инги чуть не подкосились ноги. Растерянно взглянув на портье, она раскрыла пакет, в котором лежали две подаренные шубы.
— Мне их подарили, — слабым голосом произнесла она.
Портье молча вытащил шубы и, удостоверившись, что это те, о которых сообщил постоялец, вежливо, но непреклонно потребовал:
— Вам придется задержаться здесь до прихода полиции.
Инга ничего не ответила. Оставив шубы в руках портье, она развернулась и опустилась на стоявший неподалеку диван. Присутствовавшие в холле женщины с презрением и любопытством глазели на нее.
Портье уложил шубы обратно в пакет и, постояв в нерешительности, подошел к Инге.
— Мадам у нас не проживает. Мне бы очень не хотелось придавать этому делу огласку. Это повредит репутации отеля. Может быть, вам удастся решить возникшую проблему полюбовно с постояльцем из номера сорок восемь. Я был бы вам чрезвычайно признателен.
Инга молча взяла из его рук пакет и, словно солдат сквозь строй, прошла мимо шипящих, стыдящих и оскорбляющих соотечественниц.
Портье последовал за ней. Они поднялись на четвертый этаж, подошли к номеру с белыми пластиковыми цифрами 48, и портье по-хозяйски громко постучал.
— Входите! Открыто! — раздался голос из номера.
Портье широко распахнул дверь и пропустил вперед себя Ингу. Она вошла — и ахнула. Это была совершенно другая комната. Нигде не валялись шубы, и, главное, в кресле сидел не курчавый Рудик, а золотозубый худой грузин, попавшийся им тогда в лифте. Он продолжал смотреть на нее нагло и весело.
— Это та самая дама с шубами. Задержана по вашей просьбе.
Портье для порядка хотел взять Ингу за локоть, но она дернулась и, повернувшись к нему, закричала:
— Я не знаю этого человека! Здесь был совсем другой! Маленький!
Портье строго посмотрел на мужчину.
— Господин Сотириади, кто был в вашем номере, кроме вас?
— Никого. Я сидел, отдыхал, в номер заглянула эта девушка и попросила что-нибудь обезболивающее. Я всегда вожу с собой лекарства. Как можно отказать человеку? Пошел в ванную комнату, где лежит аптечка. Но пока я искал таблетку, должно быть, воспользовалась моим отсутствием и исчезла вместе с пакетом. Я сразу заметил его отсутствие и позвонил вам. Понимаете, эти две шубы куплены для жены и дочери. У меня сохранились чеки на них. Вот они, смотрите.
Он протянул портье чеки. Тот долго и внимательно разбирался, покачивая головой, пока не удостоверился в их подлинности.
— Все правильно. Шубы ваши.
Фарс, разыгрываемый перед ней, несколько развеселил Ингу. Нервное напряжение, сковывавшее поначалу ее энергию и способность спокойно анализировать, ослабло. Она поняла, что оказалась в руках всего лишь мелких мошенников и ничего существенного ей не грозит. Поэтому уже специально принялась разыгрывать из себя дурочку.
— Он врет! Когда меня сюда привел Рудик, здесь было полно шуб. Они лежали на постели и висели в шкафу. Он объяснил, что здесь небольшой склад, и подарил мне эти две шубы.
— Вы слышали? Где здесь еще шубы?! — мастерски завопил господин Сотириади. Он вскочил и принялся метаться по номеру, открывая дверцы шкафа, тумбочки и даже дверь в ванную.
— Все ясно, — согласился портье. — Но, господин Сотириади, умоляю вас, давайте решим это дело миром. Мадам вернет вам ваши шубы и заплатит штраф за нанесенный моральный ущерб.
— Вы хотите, чтобы я взял назад ворованные шубы? — сверкая золотыми зубами, возмутился тот. — Никогда. Если она не желает попасть в тюрьму, пусть заплатит за эти шубы по чекам и забирает их навсегда.
Портье сочувственно посмотрел на Инну и, разведя руками, заключил:
— Мадам, придется платить…
— Сколько? — изо всех сил стараясь не выдать себя и не расхохотаться, спросила Инга.
Портье подслеповато прищурился, вторично изучая чеки, и вынес приговор:
— Каждая по шестьдесят девять тысяч драхм.
От такой наглости Инга чуть не потеряла дар речи. Так вот как они обирают несчастных проституток! Обе шубы и двухсот долларов не стоят. Расчет тут тонкий. Ни одна проститутка не захочет связываться с полицией и поневоле заплатит требуемую сумму в шестьсот пятьдесят долларов. Более всего Ингу интересовал портье. Она не могла разобраться, причастен тот к мошенничеству или нет. Хорошо бы разбросить карты и посмотреть. Но в Ингиных картах не хватало дамы пик. Пришлось, старательно выдавливая из себя слезы, лезть в кошелек и расплачиваться.
Портье проследил, чтобы господину Сотириади была выдана точно затребованная сумма, и после этого протянул пакет с шубами Инге.
— Вы можете покинуть наш отель и послушайте моего совета: никогда здесь больше не появляйтесь.
Инга ничего не ответила и выбежала в коридор.
Не дожидаясь лифта, спустилась по лестнице на второй этаж и скрылась в номере 21.
Лимон лежал на спине и смотрел в потолок. Он выслушал ее рассказ, не перебивая, потом сел, спустив ноги на пол, закурил и лениво потянулся. Он больше не выглядел раздраженным. Наоборот, в его действиях появилась знакомая Инге заторможенность, которая была сродни реакции хищника, убедившегося, что жертва никуда не денется.
— Шубы вынесены из гостиницы через служебный вход. И лежат в белом джипе «Сузуки». Нам повезло. Эти ребята заманивают исключительно проституток и неопытных, впервые приехавших девчонок. Значит, они должны знать, куда пропала Ольга. Сколько он взял у тебя денег?
— Сто тридцать восемь тысяч драхм.
— Молодец. Пойду поговорю с ним, может, вернет. За курчавым я понаблюдал, главный у них тот, кто сейчас в номере. Отдохни, я ненадолго.
— Лимон, только без шума, — забеспокоилась Инга.
— Уж как получится, — проворчал он в ответ и вышел.
* * *
— Хазбар, миленький, развяжи меня…
Боль невероятная, никогда ничего подобного не испытывала, какая-то китайская пытка. В бане стало холодно и сыро. Где-то горит одна лампочка и звучит заунывная монотонная мелодия, еще более усиливающая боль.
— Хазбар! Я хочу предложить тебе коммерческую сделку!
Боль с каждой минутой усиливается. Очень похожа на зубную, только больным зубом становится все тело. Почти теряю сознание, но из последних сил ору что есть мочи. Мне нужно его убедить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Оказавшись наконец в холле гостиницы, Инга ощутила на себе пристальный взгляд портье. Он вышел из-за стойки и, дождавшись, когда она поравняется с ним, перекрыл ей дорогу.
— Пардон, мадам, но я не могу вас выпустить из гостиницы.
— Еще чего! — возмутилась Инга.
— Что у вас в пакете? — строго спросил портье.
— А вам какое дело?
— Только что мне позвонил постоялец и пожаловался, что из его номера украли две шубы. Я должен проявлять бдительность! Наш отель пользуется хорошей репутацией.
У Инги чуть не подкосились ноги. Растерянно взглянув на портье, она раскрыла пакет, в котором лежали две подаренные шубы.
— Мне их подарили, — слабым голосом произнесла она.
Портье молча вытащил шубы и, удостоверившись, что это те, о которых сообщил постоялец, вежливо, но непреклонно потребовал:
— Вам придется задержаться здесь до прихода полиции.
Инга ничего не ответила. Оставив шубы в руках портье, она развернулась и опустилась на стоявший неподалеку диван. Присутствовавшие в холле женщины с презрением и любопытством глазели на нее.
Портье уложил шубы обратно в пакет и, постояв в нерешительности, подошел к Инге.
— Мадам у нас не проживает. Мне бы очень не хотелось придавать этому делу огласку. Это повредит репутации отеля. Может быть, вам удастся решить возникшую проблему полюбовно с постояльцем из номера сорок восемь. Я был бы вам чрезвычайно признателен.
Инга молча взяла из его рук пакет и, словно солдат сквозь строй, прошла мимо шипящих, стыдящих и оскорбляющих соотечественниц.
Портье последовал за ней. Они поднялись на четвертый этаж, подошли к номеру с белыми пластиковыми цифрами 48, и портье по-хозяйски громко постучал.
— Входите! Открыто! — раздался голос из номера.
Портье широко распахнул дверь и пропустил вперед себя Ингу. Она вошла — и ахнула. Это была совершенно другая комната. Нигде не валялись шубы, и, главное, в кресле сидел не курчавый Рудик, а золотозубый худой грузин, попавшийся им тогда в лифте. Он продолжал смотреть на нее нагло и весело.
— Это та самая дама с шубами. Задержана по вашей просьбе.
Портье для порядка хотел взять Ингу за локоть, но она дернулась и, повернувшись к нему, закричала:
— Я не знаю этого человека! Здесь был совсем другой! Маленький!
Портье строго посмотрел на мужчину.
— Господин Сотириади, кто был в вашем номере, кроме вас?
— Никого. Я сидел, отдыхал, в номер заглянула эта девушка и попросила что-нибудь обезболивающее. Я всегда вожу с собой лекарства. Как можно отказать человеку? Пошел в ванную комнату, где лежит аптечка. Но пока я искал таблетку, должно быть, воспользовалась моим отсутствием и исчезла вместе с пакетом. Я сразу заметил его отсутствие и позвонил вам. Понимаете, эти две шубы куплены для жены и дочери. У меня сохранились чеки на них. Вот они, смотрите.
Он протянул портье чеки. Тот долго и внимательно разбирался, покачивая головой, пока не удостоверился в их подлинности.
— Все правильно. Шубы ваши.
Фарс, разыгрываемый перед ней, несколько развеселил Ингу. Нервное напряжение, сковывавшее поначалу ее энергию и способность спокойно анализировать, ослабло. Она поняла, что оказалась в руках всего лишь мелких мошенников и ничего существенного ей не грозит. Поэтому уже специально принялась разыгрывать из себя дурочку.
— Он врет! Когда меня сюда привел Рудик, здесь было полно шуб. Они лежали на постели и висели в шкафу. Он объяснил, что здесь небольшой склад, и подарил мне эти две шубы.
— Вы слышали? Где здесь еще шубы?! — мастерски завопил господин Сотириади. Он вскочил и принялся метаться по номеру, открывая дверцы шкафа, тумбочки и даже дверь в ванную.
— Все ясно, — согласился портье. — Но, господин Сотириади, умоляю вас, давайте решим это дело миром. Мадам вернет вам ваши шубы и заплатит штраф за нанесенный моральный ущерб.
— Вы хотите, чтобы я взял назад ворованные шубы? — сверкая золотыми зубами, возмутился тот. — Никогда. Если она не желает попасть в тюрьму, пусть заплатит за эти шубы по чекам и забирает их навсегда.
Портье сочувственно посмотрел на Инну и, разведя руками, заключил:
— Мадам, придется платить…
— Сколько? — изо всех сил стараясь не выдать себя и не расхохотаться, спросила Инга.
Портье подслеповато прищурился, вторично изучая чеки, и вынес приговор:
— Каждая по шестьдесят девять тысяч драхм.
От такой наглости Инга чуть не потеряла дар речи. Так вот как они обирают несчастных проституток! Обе шубы и двухсот долларов не стоят. Расчет тут тонкий. Ни одна проститутка не захочет связываться с полицией и поневоле заплатит требуемую сумму в шестьсот пятьдесят долларов. Более всего Ингу интересовал портье. Она не могла разобраться, причастен тот к мошенничеству или нет. Хорошо бы разбросить карты и посмотреть. Но в Ингиных картах не хватало дамы пик. Пришлось, старательно выдавливая из себя слезы, лезть в кошелек и расплачиваться.
Портье проследил, чтобы господину Сотириади была выдана точно затребованная сумма, и после этого протянул пакет с шубами Инге.
— Вы можете покинуть наш отель и послушайте моего совета: никогда здесь больше не появляйтесь.
Инга ничего не ответила и выбежала в коридор.
Не дожидаясь лифта, спустилась по лестнице на второй этаж и скрылась в номере 21.
Лимон лежал на спине и смотрел в потолок. Он выслушал ее рассказ, не перебивая, потом сел, спустив ноги на пол, закурил и лениво потянулся. Он больше не выглядел раздраженным. Наоборот, в его действиях появилась знакомая Инге заторможенность, которая была сродни реакции хищника, убедившегося, что жертва никуда не денется.
— Шубы вынесены из гостиницы через служебный вход. И лежат в белом джипе «Сузуки». Нам повезло. Эти ребята заманивают исключительно проституток и неопытных, впервые приехавших девчонок. Значит, они должны знать, куда пропала Ольга. Сколько он взял у тебя денег?
— Сто тридцать восемь тысяч драхм.
— Молодец. Пойду поговорю с ним, может, вернет. За курчавым я понаблюдал, главный у них тот, кто сейчас в номере. Отдохни, я ненадолго.
— Лимон, только без шума, — забеспокоилась Инга.
— Уж как получится, — проворчал он в ответ и вышел.
* * *
— Хазбар, миленький, развяжи меня…
Боль невероятная, никогда ничего подобного не испытывала, какая-то китайская пытка. В бане стало холодно и сыро. Где-то горит одна лампочка и звучит заунывная монотонная мелодия, еще более усиливающая боль.
— Хазбар! Я хочу предложить тебе коммерческую сделку!
Боль с каждой минутой усиливается. Очень похожа на зубную, только больным зубом становится все тело. Почти теряю сознание, но из последних сил ору что есть мочи. Мне нужно его убедить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69