К удивлению Марины, Инна Менделевна Збарская согласилась помочь мгновенно.
Стоило Марине рассказать старой доцентше о проблеме, с которой столкнулась, как Збарская тотчас кивнула головой и лицо ее приняло непреклонное выражение.
— Мы найдем их, — сказала она, хищно шевеля усиками над верхней губой. — Мы разыщем этих гадов, и они будут наказаны. Не сомневайтесь, Мариночка.
— Да нет, — улыбнулась та. — Вы не правильно меня поняли, Инна Менделевна.
Искать гадов будем мы — милиция, а вы могли бы помочь определить, кто из детей подвергался этим ужасам. Пока у нас семьдесят восемь человек. Вы ведь сможете побеседовать с ними? Жертвами преступников был кто-то из них.
Они сидели на кафедре, куда Марина пришла впервые после долгого перерыва.
В последний раз она была тут еще до защиты диплома, на пятом курсе. Как много в ее жизни случилось за это время, как сильно изменилась она сама! А на кафедре, казалось, жизнь остановилась, тут не было заметно никаких изменений.
Наверное, в учебном заведении так и должно быть. Студенты учатся, получают дипломы и разлетаются по всему свету. У каждого будет своя судьба, большинство может и не вспомнить потом об институте, о годах, проведенных здесь. А институт остается прежним, таким же, как годы и десятилетия назад. В нем продолжают учиться новые молодые люди, чтобы потом уступить место другим.
Правда, сама Инна Менделевна сдала за то время, что Марина ее не видела. Растолстела еще больше, и сильнее стала одышка. Громадный мастодонт с трудом теперь ковылял по коридору, но в глазах старой доцентши по-прежнему блистал неугасимый огонь, которого так боятся все окружающие.
Рассказ Марины потряс Инну Менделевну. Она разволновалась, и лицо ее не предвещало ничего хорошего.
— Мариночка, я сделаю все, что надо, — заявила она, и ноздри ее раздувались от гнева. — Все, что нужно, чтобы раздавить этих тварей. Но сначала я должна видеть это.
— Что видеть? — сначала не поняла Марина.
— Эти проклятые фильмы, — пояснила грозная старуха. — Эти фильмы, за которые люди должны сжигать этих тварей живьем, а Бог должен карать семейства их до седьмого колена. Я должна точно знать, что делали с детьми, чтобы правильно задавать им вопросы.
— Может, не надо, Инна Менделевна? — с опаской спросила Марина. — Вы знаете, такие зрелища — не для здоровых людей. Это, знаете ли, не способствует хорошему настроению. Я могла бы просто подробно описать вам все, что там происходит. Поверьте, вам будет тяжело смотреть.
Усики над губой дрогнули, а черные глаза превратились в бездонные колодцы, подобные тем, к которым когда-то давным-давно привел Моисей свой народ из Синайской пустыни.
— Знаете, Мариночка, мне приходилось в своей жизни переживать и не такое, — сказала старуха:
— Я всякое повидала. За мою нервную систему можете не беспокоиться. Давайте вместе беспокоиться за тех детей, которым пришлось все это пережить.
На следующий день специально отряженный для такого дела лысый Иннокентий заехал за Инной Менделевной в институт после лекций и привез ее в отдел. К приезду доцентши Марина специально готовилась.
— Нельзя, чтобы посторонний человек видел, какой у нас тут беспорядок, — пояснила она удивленным коллегам. — А то стыдоба какая — посмотрите сами. Что она о нас подумает?
— А что тут такого? — удивленно обвел глазами комнату Виталик. — Все нормально вроде. Рабочая обстановка.
Но тут положительный Лукоморов вступился за Марину, встал на ее сторону.
— Конечно, нехорошо, — согласился он. — Ты, Виталик, просто не понимаешь, потому что молодой и у тебя дома, наверное, такой же бардак. А солидному человеку сразу непорядок бросается в глаза. Вон что творится!
В конце концов все даже помогли Марине кое-как привести в порядок помещение.
— Как к приезду министра готовимся, — усмехнулся Иннокентий, протирая сверкающую голову носовым платком.
Инна Менделевна и прибыла как министр. Эта женщина умела себя держать.
Ничего особенного, но стоило на нее посмотреть — и любому становилось понятно, что дама серьезная.
— Ну-с, давайте посмотрим ваши страсти-мордасти, — сказала она, усаживаясь в единственное кресло, которое специально выделил Вербин из своего кабинета.
Марина была уверена в том, что стоит Инне Мен-делевне хоть краем глаза увидеть эти жуткие фильмы, она попросит немедленно выключить видеомагнитофон.
Во всяком случае, на месте старой доцентши сама Марина так бы и поступила. Она даже не притронулась к этим кассетам после того первого и последнего раза, когда майор заставил ее досмотреть их до конца.
Но Збарская смотрела фильм молча, ни на что не реагируя. В комнате стояла тишина, только слышалось возмущенное пыхтение Инны Менделевны. Ее лицо было каменным, только ноздри раздувались, как у тигра перед прыжком, и черные усики топорщились над верхней губой.
— Понятно, — произнесла она мрачно, когда обе кассеты были просмотрены. — Все ясно. Теперь давайте посмотрим еще раз, только выборочно.
— Неужели не достаточно? — удивленно поинтересовался Вербин, молчавший до этого. — С души ведь воротит…
Но Инна Менделевна только искоса бросила на майора взгляд и отвернулась.
— Вы хотите иметь результат? — сказала она. — Или вы хотите возмущаться?
Мариночка, дайте мне пульт, я сама буду крутить эти фильмы и останавливать, где нужно.
Она осталась в комнате одна, потому что все сотрудники, включая Марину, вышли.
— Зловещая старуха, — усмехнулся капитан Лу-коморов. — Настоящая Баба Яга.
Чего она там хочет высмотреть?
— Наука, — смеясь, пояснил Виталик и, подняв кверху указательный палец, добавил иронически:
— Я еще с института помню, что такое наука. Это значит сто раз посмотреть одно и то же, а потом покачать головой и сказать, что здесь может быть несколько трактовок.
— Время теряем, — сокрушенно заметил лысый Иннокентий. — Марина вон семьдесят девять детишек выявила… С ними срочно надо начинать работать, раскручивать, а мы тут сидим, кино поганое смотрим.
— А как ты их раскручивать собираешься, детишек-то? — пробурчал Вербин, без перерыва куривший одну сигарету за другой, отчего его кабинет быстро заволокло отвратительно пахнущим дымом. — Будешь им пальцы дверями защемлять?
Или другое что придумаешь?
Все резко замолчали, а сам Иннокентий окаменел на стуле. Намек, вырвавшийся у Вербина, все сразу поняли: прежде Иннокентий служил в отделе по расследованию убийств, и там у него случился нервный срыв — во время допроса чуть было не убил арестованного, не желавшего сознаваться в совершенном преступлении. После той неприятности Иннокентия освидетельствовали в поликлинике и посоветовали перевести его на более легкую службу, где не нужно каждый день смотреть на изуродованные трупы и разговаривать с убийцами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81