Но уясе без него, вся эта приятная жизнь для мальчика Бори закончилась. Все это уже не для него. Какая-то минута — и все пошло прахом. Осталась только эта машина — ив ней два строгих неприятных мента.
И мальчик Боря не выдержал — невыносимо оставаться в этой машине и слушать такие строгие безжалостные слова! Одним рывком он распахнул дверцу и кинулся вон. Куда угодно, лишь бы кончилась эта ужасная «трамбовка», лишь бы не слышать этих страшных угроз и не видеть презрительно сощуренных глаз.
Он не привык, чтобы с ним так разговаривали. Рос Боря без отца, и мама всегда баловала его. Из последних сил выбивалась, чтобы ее мальчик был хорошо одет, ни в чем не нуждался. И в школе учителя жалели его: растет без отца, в неполной семье. Так и жил Боря до двадцати лет этаким долговязым недорослем, с детства твердо уверенным в том, что ему позволено все, а сделать ему плохое никто не решится.
И вдруг — такое! Желание убежать было защитной реакцией неподготовленного человека.
Только оказался Боря слишком долговязым: много морковки кушал в детстве, вот и оказались ноги слишком длинными. За одну из них успел ухватиться капитан Лукоморов.
Водитель прыгнул из машины наружу, но нога его осталась внутри — капитан зажал ее руками и резко дернул на себя. Потом втащил Борю внутрь и ловко защелкнул наручники на запястьях. Тот корчился от боли: только что во время неудачного побега сильно ударился грудью о порог машины, и разбитого носа текла кровь, заливая подбородок и капая на грудь.
— Что ж ты так неосторожно-то? — укоризненно заметил капитан. — Тебе же, сучара, сказано было сидеть тихо, не дергаться. А ты вертишься во все стороны.
Теперь водитель просто заплакал. Он шмыгал носом, пытаясь втянуть в себя кровь, и глаза у него были потерянными. О девице на заднем сиденье и говорить нечего: увиденное произвело на нее достаточно сильное впечатление…
— Номер квартиры, — потребовал Виталик. — Быстро! Номер квартиры! Не врать! Соврете — хуже будет. Цуцики…
— А зачем мы будем ждать сорок минут? — спросила Марина, когда они с Вербиным взяли по чашке кофе и сели за свободный столик в углу. Если деньги уже изъяты и девушки пошли с клиентами в квартиру… Чего еще ждать?
Вербин покосился на нее подозрительно, как бы спрашивая себя, действительно ли Марина этого не понимает.
После короткой паузы он ответил спокойным равнодушным голосом, глядя куда-то через плечо Марины.
— Сорок минут — это то время, за которое наши подсадные успеют переспать с проститутками. Для полноты картины совокупление должно произойти. Тогда это будет полноценное задержание за оказание услуг сексуального характера за деньги. Чтоб все было точно так, как записано в законе. Ясно?
Он отчеканил все эти неприятные слова, не глядя на Марину, подчеркнуто ровным тихим голосом, как будто читал лекцию в школе милиции.
— Ясно, — ответила Марина еле слышно и уставилась в чашку, размешивая брошенный туда буфетчицей сахар. — А кто эти люди? Я имею в виду: кто эти двое мужчин, которые пошли с девушками?
Но Вербин тотчас поправил ее.
— Это не мужчины, а подсадные, — довольно резко ответил он. — А девушки — это проститутки. Подсадные пошли с проститутками — вот как следует говорить.
Марина достала сигарету и, затянувшись, выпустила струю дыма в сторону от Вербина. Потом постучала длинным ногтем по сигарете, нервно стряхивая пепел.
— И все-таки, — поинтересовалась она снова. — Кто эти подсадные? Мне ведь можно об этом знать?
Майор недовольно пожал плечами и нахмурился.
— Конечно, можно, — ответил он. — Тут нет никакого секрета, по крайней мере для сотрудников милиции. А почему ты спрашиваешь? Тебе знаком кто-то из них?
— Нет, — покачала головой Марина. — Просто они мне не понравились. Оба.
Ничего особенного, — добавила она, заметив недобрый вопросительный огонек в глазах Вербина. — Пока мы ехали сюда, они разговаривали между собой. Мне не понравилось то, что я услышала.
Майор рассмеялся и отпил кофе. Потом поморщился — разве это кофе? — и улыбнулся снова, почти облегченно.
— Ну и бог с ними, — сказал он. — Не понравились — и ладно. А я тебе нравлюсь?
Марина смутилась от этого совершенно неожиданного вопроса. Снова принялась стряхивать пепел.
— Наверное, нравлюсь, — уверенно заключил Вербин. — Если мы работаем вместе, значит, нравлюсь. И Лукоморов, и Виталик тоже тебе нравятся. Разве не так?
— Так, — подтвердила Марина. — И что же?
— А то, что те люди, которые тебе нравятся, такими вещами не занимаются, — пояснил майор. — Но кто-то ведь должен это делать. В абсолютно белых перчатках милицейскую работу не выполнишь — не та профессия. Это тебе не в школе детей литературе учить. Кто-то должен быть подсадным, иначе не выйдет.
— Так это сотрудники милиции? — попыталась уточнить Марина. Спустя пару секунд повисшей паузы она задала вопрос иначе:
— Это могут быть сотрудники милиции?
Вербин удовлетворенно хмыкнул: ему понравилось, как аккуратно был сформулирован вопрос во второй раз.
— Да, — сказал он неохотно. — Это могут быть и сотрудники милиции. Перед законом сотрудник милиции точно такой же гражданин, как и любой другой. Его слово, его свидетельство в суде не больше и не меньше, чем слово и свидетельство любого гражданина. Так что в принципе подсадным может быть любой человек, не исключая и сотрудника органов правопорядка. И задача его в данном случае проста: совершить половой акт с проституткой, а затем по нашей команде открыть изнутри дверь квартиры. А потом подписать соответствующий документ. Как видишь, большого ума не надо, не правда ли?
Владимир остался доволен своим ответом. Втайне он желал, чтобы Марина перестала задавать вопросы на эту скользкую тему. Есть вещи, о которых не принято долго и многословно говорить. Например, в недавнюю эпоху, когда практиковалась смертная казнь, ответственные лица всегда избегали публичного обсуждения вопроса о том, кто же именнo исполняет такие приговоры. Кто конкретно расстреливает осужденных преступников? Понятно, что это делает кто-то из сотрудников правоохранительных органов, но говорить об этом как-то нехорошо.
Такой же совершенно секретной темой является и вопрос об осведомителях — о той огромной армии людей, без услуг которых милиция не раскрыла бы и десятой доли преступлений. Осведомители нужны? Да, очень нужны. Они полезны? Конечно. Без них немыслима эффективная розыскная работа. Но говорить об этом громко и подробно — ох, увольте…
Такую же роль выполняли в данном случае и подсадные клиенты проституток.
Как раскроешь притон, если хоть раз не проверишь все в реальности? Если не имел место факт сексуальных услуг, то невозможно сформулировать обвинение… А для этого нужны реальные клиенты — потребители услуг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
И мальчик Боря не выдержал — невыносимо оставаться в этой машине и слушать такие строгие безжалостные слова! Одним рывком он распахнул дверцу и кинулся вон. Куда угодно, лишь бы кончилась эта ужасная «трамбовка», лишь бы не слышать этих страшных угроз и не видеть презрительно сощуренных глаз.
Он не привык, чтобы с ним так разговаривали. Рос Боря без отца, и мама всегда баловала его. Из последних сил выбивалась, чтобы ее мальчик был хорошо одет, ни в чем не нуждался. И в школе учителя жалели его: растет без отца, в неполной семье. Так и жил Боря до двадцати лет этаким долговязым недорослем, с детства твердо уверенным в том, что ему позволено все, а сделать ему плохое никто не решится.
И вдруг — такое! Желание убежать было защитной реакцией неподготовленного человека.
Только оказался Боря слишком долговязым: много морковки кушал в детстве, вот и оказались ноги слишком длинными. За одну из них успел ухватиться капитан Лукоморов.
Водитель прыгнул из машины наружу, но нога его осталась внутри — капитан зажал ее руками и резко дернул на себя. Потом втащил Борю внутрь и ловко защелкнул наручники на запястьях. Тот корчился от боли: только что во время неудачного побега сильно ударился грудью о порог машины, и разбитого носа текла кровь, заливая подбородок и капая на грудь.
— Что ж ты так неосторожно-то? — укоризненно заметил капитан. — Тебе же, сучара, сказано было сидеть тихо, не дергаться. А ты вертишься во все стороны.
Теперь водитель просто заплакал. Он шмыгал носом, пытаясь втянуть в себя кровь, и глаза у него были потерянными. О девице на заднем сиденье и говорить нечего: увиденное произвело на нее достаточно сильное впечатление…
— Номер квартиры, — потребовал Виталик. — Быстро! Номер квартиры! Не врать! Соврете — хуже будет. Цуцики…
— А зачем мы будем ждать сорок минут? — спросила Марина, когда они с Вербиным взяли по чашке кофе и сели за свободный столик в углу. Если деньги уже изъяты и девушки пошли с клиентами в квартиру… Чего еще ждать?
Вербин покосился на нее подозрительно, как бы спрашивая себя, действительно ли Марина этого не понимает.
После короткой паузы он ответил спокойным равнодушным голосом, глядя куда-то через плечо Марины.
— Сорок минут — это то время, за которое наши подсадные успеют переспать с проститутками. Для полноты картины совокупление должно произойти. Тогда это будет полноценное задержание за оказание услуг сексуального характера за деньги. Чтоб все было точно так, как записано в законе. Ясно?
Он отчеканил все эти неприятные слова, не глядя на Марину, подчеркнуто ровным тихим голосом, как будто читал лекцию в школе милиции.
— Ясно, — ответила Марина еле слышно и уставилась в чашку, размешивая брошенный туда буфетчицей сахар. — А кто эти люди? Я имею в виду: кто эти двое мужчин, которые пошли с девушками?
Но Вербин тотчас поправил ее.
— Это не мужчины, а подсадные, — довольно резко ответил он. — А девушки — это проститутки. Подсадные пошли с проститутками — вот как следует говорить.
Марина достала сигарету и, затянувшись, выпустила струю дыма в сторону от Вербина. Потом постучала длинным ногтем по сигарете, нервно стряхивая пепел.
— И все-таки, — поинтересовалась она снова. — Кто эти подсадные? Мне ведь можно об этом знать?
Майор недовольно пожал плечами и нахмурился.
— Конечно, можно, — ответил он. — Тут нет никакого секрета, по крайней мере для сотрудников милиции. А почему ты спрашиваешь? Тебе знаком кто-то из них?
— Нет, — покачала головой Марина. — Просто они мне не понравились. Оба.
Ничего особенного, — добавила она, заметив недобрый вопросительный огонек в глазах Вербина. — Пока мы ехали сюда, они разговаривали между собой. Мне не понравилось то, что я услышала.
Майор рассмеялся и отпил кофе. Потом поморщился — разве это кофе? — и улыбнулся снова, почти облегченно.
— Ну и бог с ними, — сказал он. — Не понравились — и ладно. А я тебе нравлюсь?
Марина смутилась от этого совершенно неожиданного вопроса. Снова принялась стряхивать пепел.
— Наверное, нравлюсь, — уверенно заключил Вербин. — Если мы работаем вместе, значит, нравлюсь. И Лукоморов, и Виталик тоже тебе нравятся. Разве не так?
— Так, — подтвердила Марина. — И что же?
— А то, что те люди, которые тебе нравятся, такими вещами не занимаются, — пояснил майор. — Но кто-то ведь должен это делать. В абсолютно белых перчатках милицейскую работу не выполнишь — не та профессия. Это тебе не в школе детей литературе учить. Кто-то должен быть подсадным, иначе не выйдет.
— Так это сотрудники милиции? — попыталась уточнить Марина. Спустя пару секунд повисшей паузы она задала вопрос иначе:
— Это могут быть сотрудники милиции?
Вербин удовлетворенно хмыкнул: ему понравилось, как аккуратно был сформулирован вопрос во второй раз.
— Да, — сказал он неохотно. — Это могут быть и сотрудники милиции. Перед законом сотрудник милиции точно такой же гражданин, как и любой другой. Его слово, его свидетельство в суде не больше и не меньше, чем слово и свидетельство любого гражданина. Так что в принципе подсадным может быть любой человек, не исключая и сотрудника органов правопорядка. И задача его в данном случае проста: совершить половой акт с проституткой, а затем по нашей команде открыть изнутри дверь квартиры. А потом подписать соответствующий документ. Как видишь, большого ума не надо, не правда ли?
Владимир остался доволен своим ответом. Втайне он желал, чтобы Марина перестала задавать вопросы на эту скользкую тему. Есть вещи, о которых не принято долго и многословно говорить. Например, в недавнюю эпоху, когда практиковалась смертная казнь, ответственные лица всегда избегали публичного обсуждения вопроса о том, кто же именнo исполняет такие приговоры. Кто конкретно расстреливает осужденных преступников? Понятно, что это делает кто-то из сотрудников правоохранительных органов, но говорить об этом как-то нехорошо.
Такой же совершенно секретной темой является и вопрос об осведомителях — о той огромной армии людей, без услуг которых милиция не раскрыла бы и десятой доли преступлений. Осведомители нужны? Да, очень нужны. Они полезны? Конечно. Без них немыслима эффективная розыскная работа. Но говорить об этом громко и подробно — ох, увольте…
Такую же роль выполняли в данном случае и подсадные клиенты проституток.
Как раскроешь притон, если хоть раз не проверишь все в реальности? Если не имел место факт сексуальных услуг, то невозможно сформулировать обвинение… А для этого нужны реальные клиенты — потребители услуг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81