— «Первый» вызывает «магнолию»… Слышь, Санек, маршрут меняется — совхоз «Заря» , одиннадцатый километр… На развилке подашь в лесополосу и проведи разведку на ближайших подступах к базе… Нет, никаких огневых контактов, мы должны их если не спеленать, то хорошенько зажарить им яйца…
Это был разговор с командиром разведки, находящемся в первой машине.
— Витя, тормозни, — попросил Титов. — Я пересяду в «урал».
«Мерседес» просигналил сзади двигающемуся крытому «уралу» , и Титов, бросив «будем держать связь» , вылез из машины. В «мерседесе» , кроме шофера, остались два спецназовца и адъютант, к которому и обратился Костиков.
— Если, действительно, на крыше человек с оружием, значит, мы едем не зря, но я не думаю, что они настолько благодушны, что в такой тьме надеются на бдительность одного человека…
— Конечно, нет. Там, небось, на каждой березе висит по фугасу, и за каждым деревом сидит снайпер с оптическим прицелом ночного видения.
Костиков снова связался с разведкой.
— «Магнолия» это первый… Пожалуйста, смотрите в оба, там могут быть груши и тирольские стрелки. Поняли? Где вы сейчас? — спросил Костиков. — Подъезжаете? Желаю удачи, действуйте…
Когда на душе тревожно, когда впереди неизвестность и перспектива нарваться на засаду, время бежит очень быстро. Пятнадцать минут, которые они затратили на дорогу, пролетели как одна минута. Вот уже и указатель, на котором в свете фар легко считывается слово «Совхоз „Заря“. Значит осталось до базы не более пяти километров. Проехав еще пару километров, они остановились. Подождали „Урал“. Разговор с Титовым был короткий: его спецназовцы делятся на три группы и берут в кольцо базу.
Тут же, в фургоне, они развернули крупномасштабную карту и определились, кто на какой позиции будет находиться к моменту штурма. А знать о начале операции даст Костиков, выпустив красную ракету. Еще договорились, что стрелять только трассирующими, чтобы обозначить свои позиции и не перестрелять друг друга.
— Конечно, мы не знаем, сколько там рыл, но желательно всех взять живьем… Если не удастся — уничтожать без сожаления, — Костиков волновался. Он обернулся к Титову и обнял его, — Береги себя, старик, и помни, что, возможно, сегодня ты делаешь мировую историю.
— Не преувеличивай, Игорек, это будет обыкновенная дрючка бандитов…
Стоящий рядом сержант спецназовец попросил у Костикова разрешения обратиться к своему командиру. Получив его, подошел к карте.
Сержант:
— Резервный боезапас… патроны, гранаты, гранатометы будут в этом квадрате… Это в метрах трестах от объекта, северная точка. Вихров! — позвал кого-то сержант. К нему подошел высоченный спецназовец в маске. — Костя, возьми трех человек и скомплектуй запасец. И заодно прихвати с собой двадцать сан-пакетов.
Из-за фургона появился адъютант Костикова и сказал, что его вызывают по рации.
Докладывал старший опергруппы, посланной на вертолете в район водозабора. Выслушав его, майор мысленно поблагодарил неизвестного ему Воропаева: опергруппа обнаружила на берегу Воронежа тела двух неизвестных в камуфляже. Люди с южным загаром или «пиковая масть». При себе у них ничего, кроме запасных пистолетных обойм, маленького зеркальца и пачки сигарет, не было…
Из «мерседеса» Костиков видел смутные движения бойцов, спрыгивающих из фургона на землю. Они очень напоминали тени в мире теней, которые лишь на миг проявившись, сливаются с мраком, тонут в ночном тумане.
Костиков, взяв с заднего сиденья автомат и подсумок с магазинами, тоже вышел из машины, за ним — адъютант. Но прежде чем захлопнуть дверцу, тот сказал водителю: «Витя, отправляйся в Управление и жди звонка». Офицер связи вместе с радистом и тремя десантниками остались в фургоне. Несколько бойцов заняли круговую оборону…
Через минуту штабная машина направились в обратную сторону, в кромешную тьму, в которой жил своей тревожной жизнью большой российский город по имени реки — Воронеж.
16. Москва. Ночное совещание в резиденции Путина.
Информация из Воронежа пошла по двум каналам — в ФСБ РФ и Платонову. Последний тут же связался с Патрушевым, с которым согласовал свои действия. По экстренной связи снесся с адъютантом президента и попросили соединить их с Путиным.
Президент еще не спал. Он досматривал информационную программу «Вести» , в которой выступали два губернатора — Аяцков и Руцкой. Речь шла об укреплении вертикали власти и его поразила чудовищная невежественность саратовского главы. Когда корреспондент задал вопрос о государственной символике и, в частности, о российском гимне, тот в своих рассуждениях трижды, как чумной, вместо слово «триколор» повторял бессмыслицу — «трикол»… Корреспондент один раз его поправил, второй, но когда Аяцков, восхваляя достоинства старого советского гимна, сказал , что он написан на слова Александрова, Путин выключил телевизор. Его натура, стремящаяся к ясности и точности выражений, вынести такого безобразия не могла. Он только подумал: «И такие… — он не нашел подходящего определения, — управляют целыми областями, миллионами людей…» Но подумав так, он устыдился, ибо понимал, какую роль эта губерния и ее глава играют в общем «каталоге» российских регионов. Далеко не последнюю роль…
Он был в ванне, когда раздался звонок. К телефону подошла Людмила, она тоже не спала, на кухне по телевизору досматривала бразильский сериал. Она принесла трубку в ванну и, он, вытерев руки о висящее на сушилке полотенце, взял трубку… Какие-то нехорошие токи исходили от нее и, когда он услышал голос Платонова, сказал себе: «В такую позднь просто так не тревожат президента».
Разговор был короткий: глава антитеррористического Центра сообщил о нависшей угрозе над Нововоронежской АЭС со стороны террористов…
Президент так и не успел принять холодный душ…
…В ворота резиденции с небольшими интервалами стали въезжать машины силовиков, министра обороны и членов Совета безопасности, главы МЧС Сергея Шойгу, заместителя министра атомной энергетики и других лиц. Сам секретарь Совета безопасности Сергей Иванов перед этим находился на дне рождения своего друга и потому, когда он зашел в помещение, все отчетливо почувствовали винно-гастрономические запахи, на чем, впрочем, никто не заострил внимания.
Многие были одеты не по протоколу: например, министр МВД Рушайло приехал в спортивном костюме, а министр обороны, у которого было сонное выражения лица, в генеральских брюках и в мягком свитере…
Первым выступил Патрушев: рассказал о том, что ему сообщили из Воронежа его подчиненные.
Выслушав его, Путин пессимистично бросил: «Все-таки мы проморгали, дали бандитам возможность изготовиться к прыжку…» Это выражение не было свойственно президенту, но оно как никакое другое соответствовало ситуации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
Это был разговор с командиром разведки, находящемся в первой машине.
— Витя, тормозни, — попросил Титов. — Я пересяду в «урал».
«Мерседес» просигналил сзади двигающемуся крытому «уралу» , и Титов, бросив «будем держать связь» , вылез из машины. В «мерседесе» , кроме шофера, остались два спецназовца и адъютант, к которому и обратился Костиков.
— Если, действительно, на крыше человек с оружием, значит, мы едем не зря, но я не думаю, что они настолько благодушны, что в такой тьме надеются на бдительность одного человека…
— Конечно, нет. Там, небось, на каждой березе висит по фугасу, и за каждым деревом сидит снайпер с оптическим прицелом ночного видения.
Костиков снова связался с разведкой.
— «Магнолия» это первый… Пожалуйста, смотрите в оба, там могут быть груши и тирольские стрелки. Поняли? Где вы сейчас? — спросил Костиков. — Подъезжаете? Желаю удачи, действуйте…
Когда на душе тревожно, когда впереди неизвестность и перспектива нарваться на засаду, время бежит очень быстро. Пятнадцать минут, которые они затратили на дорогу, пролетели как одна минута. Вот уже и указатель, на котором в свете фар легко считывается слово «Совхоз „Заря“. Значит осталось до базы не более пяти километров. Проехав еще пару километров, они остановились. Подождали „Урал“. Разговор с Титовым был короткий: его спецназовцы делятся на три группы и берут в кольцо базу.
Тут же, в фургоне, они развернули крупномасштабную карту и определились, кто на какой позиции будет находиться к моменту штурма. А знать о начале операции даст Костиков, выпустив красную ракету. Еще договорились, что стрелять только трассирующими, чтобы обозначить свои позиции и не перестрелять друг друга.
— Конечно, мы не знаем, сколько там рыл, но желательно всех взять живьем… Если не удастся — уничтожать без сожаления, — Костиков волновался. Он обернулся к Титову и обнял его, — Береги себя, старик, и помни, что, возможно, сегодня ты делаешь мировую историю.
— Не преувеличивай, Игорек, это будет обыкновенная дрючка бандитов…
Стоящий рядом сержант спецназовец попросил у Костикова разрешения обратиться к своему командиру. Получив его, подошел к карте.
Сержант:
— Резервный боезапас… патроны, гранаты, гранатометы будут в этом квадрате… Это в метрах трестах от объекта, северная точка. Вихров! — позвал кого-то сержант. К нему подошел высоченный спецназовец в маске. — Костя, возьми трех человек и скомплектуй запасец. И заодно прихвати с собой двадцать сан-пакетов.
Из-за фургона появился адъютант Костикова и сказал, что его вызывают по рации.
Докладывал старший опергруппы, посланной на вертолете в район водозабора. Выслушав его, майор мысленно поблагодарил неизвестного ему Воропаева: опергруппа обнаружила на берегу Воронежа тела двух неизвестных в камуфляже. Люди с южным загаром или «пиковая масть». При себе у них ничего, кроме запасных пистолетных обойм, маленького зеркальца и пачки сигарет, не было…
Из «мерседеса» Костиков видел смутные движения бойцов, спрыгивающих из фургона на землю. Они очень напоминали тени в мире теней, которые лишь на миг проявившись, сливаются с мраком, тонут в ночном тумане.
Костиков, взяв с заднего сиденья автомат и подсумок с магазинами, тоже вышел из машины, за ним — адъютант. Но прежде чем захлопнуть дверцу, тот сказал водителю: «Витя, отправляйся в Управление и жди звонка». Офицер связи вместе с радистом и тремя десантниками остались в фургоне. Несколько бойцов заняли круговую оборону…
Через минуту штабная машина направились в обратную сторону, в кромешную тьму, в которой жил своей тревожной жизнью большой российский город по имени реки — Воронеж.
16. Москва. Ночное совещание в резиденции Путина.
Информация из Воронежа пошла по двум каналам — в ФСБ РФ и Платонову. Последний тут же связался с Патрушевым, с которым согласовал свои действия. По экстренной связи снесся с адъютантом президента и попросили соединить их с Путиным.
Президент еще не спал. Он досматривал информационную программу «Вести» , в которой выступали два губернатора — Аяцков и Руцкой. Речь шла об укреплении вертикали власти и его поразила чудовищная невежественность саратовского главы. Когда корреспондент задал вопрос о государственной символике и, в частности, о российском гимне, тот в своих рассуждениях трижды, как чумной, вместо слово «триколор» повторял бессмыслицу — «трикол»… Корреспондент один раз его поправил, второй, но когда Аяцков, восхваляя достоинства старого советского гимна, сказал , что он написан на слова Александрова, Путин выключил телевизор. Его натура, стремящаяся к ясности и точности выражений, вынести такого безобразия не могла. Он только подумал: «И такие… — он не нашел подходящего определения, — управляют целыми областями, миллионами людей…» Но подумав так, он устыдился, ибо понимал, какую роль эта губерния и ее глава играют в общем «каталоге» российских регионов. Далеко не последнюю роль…
Он был в ванне, когда раздался звонок. К телефону подошла Людмила, она тоже не спала, на кухне по телевизору досматривала бразильский сериал. Она принесла трубку в ванну и, он, вытерев руки о висящее на сушилке полотенце, взял трубку… Какие-то нехорошие токи исходили от нее и, когда он услышал голос Платонова, сказал себе: «В такую позднь просто так не тревожат президента».
Разговор был короткий: глава антитеррористического Центра сообщил о нависшей угрозе над Нововоронежской АЭС со стороны террористов…
Президент так и не успел принять холодный душ…
…В ворота резиденции с небольшими интервалами стали въезжать машины силовиков, министра обороны и членов Совета безопасности, главы МЧС Сергея Шойгу, заместителя министра атомной энергетики и других лиц. Сам секретарь Совета безопасности Сергей Иванов перед этим находился на дне рождения своего друга и потому, когда он зашел в помещение, все отчетливо почувствовали винно-гастрономические запахи, на чем, впрочем, никто не заострил внимания.
Многие были одеты не по протоколу: например, министр МВД Рушайло приехал в спортивном костюме, а министр обороны, у которого было сонное выражения лица, в генеральских брюках и в мягком свитере…
Первым выступил Патрушев: рассказал о том, что ему сообщили из Воронежа его подчиненные.
Выслушав его, Путин пессимистично бросил: «Все-таки мы проморгали, дали бандитам возможность изготовиться к прыжку…» Это выражение не было свойственно президенту, но оно как никакое другое соответствовало ситуации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117