Он повернул назад и, путаясь ногами в кустах можжевельника, устремился к тому месту, где находились гранатомет и миномет, принадлежащие боевикам. И опять ему пришлось переступать через тела убитых и опять внутри него что-то запротестовало, но страх и опасение, что он не успеет занять позицию, гнали его вперед.
Станину гранатомета покрывала обильная роса, руки соскальзывали с металла. Однако ободряло то, что коробка с выстрелами была на месте и оставалось только выбрать нужный азимут. И когда он развернул гранатомет, уселся у его затвора, широко раскинув в сторону ноги. Автомат положил рядом, ладони тщательно вытер о штанины.
Он видел как впереди вспыхнул огонек, возможно, кто-то из боевиков прикуривал, услышал цоканье копыт, разговор, смех и речь, которую, он хорошо понимал. И он подумал — почему они так беспечны, почему идут в открытую, и неужели у них не было связи с теми, кто находился под скалами? Но ведь и они с Воропаевым тоже не могли соединиться со своими… хотя почему не могли, ведь возможен был и другой вариант… Возможно, просто не с кем было соединяться? От этой мысли холодок прошел по спине и Махмут взялся за поручни гранатомета.
Ствол был задран кверху и он его выправил в горизонтальное положение. Или почти в горизонтальное. И когда, как ему казалось, до цели оставалось метров триста, а может, и того меньше, он начал стрелять, на несколько градусов смещая ствол гранатомета то влево то вправо. Отдача была тугой, тренога не имея под собой вязкой почвы, скользила и перемещалась по каменистой насыпи и ему надо было все время ее укрощать. Но не это его волновало, после пятого выстрела его слух поразило лошадиное ржание — оно походило на плачь ребенка, тоскливое и болезненное. Однако он услышал и человеческие крики — грубые и гортанные, сопровождаемые неистовой интенсивности стрельбой…
Появившиеся из подземелья Гулбе с Виктором, пригнувшись, перебежали к противоположной стене ущелья и заняли оборону.
— Если они сюда просочатся, — голос у Виктора загустел и стал неузнаваем, — нам отсюда не выйти. Ни одному…
— Махмута надо поцеловать в темечко… Просто молодчага парень, — Гулбе, не стреляя, выжидал, всматриваясь в темень, и после каждого выстрела гранатомета закрывал глаза, чтобы взрывы их не слепили.
Не стрелял и Шторм. Но когда гранатомет замолчал, он отдернув предохранитель, послал несколько коротких, из пяти-шести патронов, очередей. В ответ, по низу, сплошняком рассыпался веер из пуль, и, казалось, этой железной поземки не будет конца.
— У них скоро должен кончиться боезапас, — сказал Гулбе, — с задания обычно идут пустыми…
— А может, они как раз ходили за пополнением вооружения.
— Может быть… Витёк, прикрой меня, я схожу к Махмуту…
И Айвар, забросив автомат на спину, по диагонали пополз в сторону кустарника…
…Когда Шторм-старший и следовавшие за ним Путин с Щербаковым и оба морпеха попытались выйти из укрытия, сделать это оказалось невозможным. Плотность огня была настолько велика, и он был настолько настильный, что ни о каком продвижении вперед не могло быть и речи. Полковник подошел к мини-бульдозеру и кулаком стукнул по кабине. Обернулся к сгруппировавшимся рабам, спросил: «Кто из вас может управлять этой машинкой?» Вперед вышел седовласый, в потрепанной солдатской форме человек. Готовность быть полезным и подавленность отражались в его широко расставленных глазах.
— Тогда, парень, заводи эту малютку. Скребок подними до уровня ветрового стекла…
Все понимали, что задумал полковник.
Шторм подошел к Путину.
— Владимир Владимирович, я не знаю, что делается на той стороне, но здесь мы гадов не нашли, — Шторм внимательно наблюдал за разворачивающимся бульдозером. — Поэтому приказываю, вы сейчас со своим телохранителем и морскими пехотинцами по ущелью направитесь на юг, подниметесь на гребень и той же дорогой, которой мы шли сюда, добираетесь до места сбора. Туда, на высотку, прилетит вертолет…
— Но… — Путин пытался возразить, однако полковник не давал ему слова.
— Володя, так надо… — Он явно хотел вывести президента из боя. — Патроны у людей небезграничны, у бандюг численное превосходство, так что будем считать это нашим тактическим манёвром… Не сейчас, но мы их все равно зануздаем…
— А что будет с вами? Что будет с ними? — взгляд в сторону рабов. — Пришли вместе и уйдем вместе, и заберем их… Прошу к этому разговору больше не возвращаться…
Шторм понял — согласия не будет.
Бульдозер между тем подкатил к выходу и случилось неожиданное: Путин, отбросив автомат за спину, вскочил на подножку и рванул дверь на себя.
— Подвинься! — крикнул он рабу и взялся за баранку.
Он порулил туда, откуда шли отзвуки боя и когда вышел на прямую, услышал сильную вибрацию, которая охватила передок бульдозера. Пули, ударявшиеся о поднятый скребок, искрами отлетали в сторону, напоминая электросварку.
Левым бортом он притерся к стене. Человек, находящийся на втором сиденье, все время оборачивался, словно стреляли не в лоб, а сзади.
— Смотри-ка, хлопцы идут за нами, — сказал пассажир и Путин понял, что он имел в виду. Да он и сам догадывался, что Шторм обязательно воспользуется прикрытием и потому особенно на газ не жал.
Сначала разорвало правое переднее колесо, раздался мощный хлопок и бульдозер скользнул вбок. Потом второе… Неожиданно распахнулась дверца и в проеме Путин увидел полковника Шторма. Тот буквально влетел в кабину. Одышка мешала сразу начать разговор.
— У проемов тормозни, — он положил руку на баранку рядом с рукой президента. — Я только что разговаривал с Виктором… они захватили заместителя Барса, и нашли генерала Цвигуна… К сожалению, мертвого… Главных сволочей там тоже нет, но необследованным остался весь низ… лабиринт и, возможно, они там.
На раздумье у президента было ноль секунд и он отрезал: «Не вижу причин, чтобы не устранить этот пробел… Однако идет бой…» Шторм: «Здесь достаточно сил без нас… Притирайся к стене… «, — и полковник выскочил из бульдозера.
Перед тем как сделать то же самое, Путин обратился к рабу:
— Сколько времени вы не были дома?
— Уже и не помню… три или четыре года, я тут после первой войны… — голос человека дрожал и президент, желая его ободрить, положил руку ему на плечо.
— Тогда я вам не советую лезть в эту кашу. Возвращайтесь назад…
— Ну уж этого не будет… У тебя, браток, не найдется сигаретки, зверски хочется курить…
— Нет, я не курю. Тогда хотя бы не лезьте на рожон и ждите нас здесь.
Путин выбрался наружу и увидел Шторма, стоящего среди убитых боевиков. Запах солярки сменился на жуткие ароматы, которые источают застарелые подтеки крови.
Проходя мимо дверей и глядя на их бронированную непоколебимость, он подумал, что им мог бы позавидовать любой банк мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
Станину гранатомета покрывала обильная роса, руки соскальзывали с металла. Однако ободряло то, что коробка с выстрелами была на месте и оставалось только выбрать нужный азимут. И когда он развернул гранатомет, уселся у его затвора, широко раскинув в сторону ноги. Автомат положил рядом, ладони тщательно вытер о штанины.
Он видел как впереди вспыхнул огонек, возможно, кто-то из боевиков прикуривал, услышал цоканье копыт, разговор, смех и речь, которую, он хорошо понимал. И он подумал — почему они так беспечны, почему идут в открытую, и неужели у них не было связи с теми, кто находился под скалами? Но ведь и они с Воропаевым тоже не могли соединиться со своими… хотя почему не могли, ведь возможен был и другой вариант… Возможно, просто не с кем было соединяться? От этой мысли холодок прошел по спине и Махмут взялся за поручни гранатомета.
Ствол был задран кверху и он его выправил в горизонтальное положение. Или почти в горизонтальное. И когда, как ему казалось, до цели оставалось метров триста, а может, и того меньше, он начал стрелять, на несколько градусов смещая ствол гранатомета то влево то вправо. Отдача была тугой, тренога не имея под собой вязкой почвы, скользила и перемещалась по каменистой насыпи и ему надо было все время ее укрощать. Но не это его волновало, после пятого выстрела его слух поразило лошадиное ржание — оно походило на плачь ребенка, тоскливое и болезненное. Однако он услышал и человеческие крики — грубые и гортанные, сопровождаемые неистовой интенсивности стрельбой…
Появившиеся из подземелья Гулбе с Виктором, пригнувшись, перебежали к противоположной стене ущелья и заняли оборону.
— Если они сюда просочатся, — голос у Виктора загустел и стал неузнаваем, — нам отсюда не выйти. Ни одному…
— Махмута надо поцеловать в темечко… Просто молодчага парень, — Гулбе, не стреляя, выжидал, всматриваясь в темень, и после каждого выстрела гранатомета закрывал глаза, чтобы взрывы их не слепили.
Не стрелял и Шторм. Но когда гранатомет замолчал, он отдернув предохранитель, послал несколько коротких, из пяти-шести патронов, очередей. В ответ, по низу, сплошняком рассыпался веер из пуль, и, казалось, этой железной поземки не будет конца.
— У них скоро должен кончиться боезапас, — сказал Гулбе, — с задания обычно идут пустыми…
— А может, они как раз ходили за пополнением вооружения.
— Может быть… Витёк, прикрой меня, я схожу к Махмуту…
И Айвар, забросив автомат на спину, по диагонали пополз в сторону кустарника…
…Когда Шторм-старший и следовавшие за ним Путин с Щербаковым и оба морпеха попытались выйти из укрытия, сделать это оказалось невозможным. Плотность огня была настолько велика, и он был настолько настильный, что ни о каком продвижении вперед не могло быть и речи. Полковник подошел к мини-бульдозеру и кулаком стукнул по кабине. Обернулся к сгруппировавшимся рабам, спросил: «Кто из вас может управлять этой машинкой?» Вперед вышел седовласый, в потрепанной солдатской форме человек. Готовность быть полезным и подавленность отражались в его широко расставленных глазах.
— Тогда, парень, заводи эту малютку. Скребок подними до уровня ветрового стекла…
Все понимали, что задумал полковник.
Шторм подошел к Путину.
— Владимир Владимирович, я не знаю, что делается на той стороне, но здесь мы гадов не нашли, — Шторм внимательно наблюдал за разворачивающимся бульдозером. — Поэтому приказываю, вы сейчас со своим телохранителем и морскими пехотинцами по ущелью направитесь на юг, подниметесь на гребень и той же дорогой, которой мы шли сюда, добираетесь до места сбора. Туда, на высотку, прилетит вертолет…
— Но… — Путин пытался возразить, однако полковник не давал ему слова.
— Володя, так надо… — Он явно хотел вывести президента из боя. — Патроны у людей небезграничны, у бандюг численное превосходство, так что будем считать это нашим тактическим манёвром… Не сейчас, но мы их все равно зануздаем…
— А что будет с вами? Что будет с ними? — взгляд в сторону рабов. — Пришли вместе и уйдем вместе, и заберем их… Прошу к этому разговору больше не возвращаться…
Шторм понял — согласия не будет.
Бульдозер между тем подкатил к выходу и случилось неожиданное: Путин, отбросив автомат за спину, вскочил на подножку и рванул дверь на себя.
— Подвинься! — крикнул он рабу и взялся за баранку.
Он порулил туда, откуда шли отзвуки боя и когда вышел на прямую, услышал сильную вибрацию, которая охватила передок бульдозера. Пули, ударявшиеся о поднятый скребок, искрами отлетали в сторону, напоминая электросварку.
Левым бортом он притерся к стене. Человек, находящийся на втором сиденье, все время оборачивался, словно стреляли не в лоб, а сзади.
— Смотри-ка, хлопцы идут за нами, — сказал пассажир и Путин понял, что он имел в виду. Да он и сам догадывался, что Шторм обязательно воспользуется прикрытием и потому особенно на газ не жал.
Сначала разорвало правое переднее колесо, раздался мощный хлопок и бульдозер скользнул вбок. Потом второе… Неожиданно распахнулась дверца и в проеме Путин увидел полковника Шторма. Тот буквально влетел в кабину. Одышка мешала сразу начать разговор.
— У проемов тормозни, — он положил руку на баранку рядом с рукой президента. — Я только что разговаривал с Виктором… они захватили заместителя Барса, и нашли генерала Цвигуна… К сожалению, мертвого… Главных сволочей там тоже нет, но необследованным остался весь низ… лабиринт и, возможно, они там.
На раздумье у президента было ноль секунд и он отрезал: «Не вижу причин, чтобы не устранить этот пробел… Однако идет бой…» Шторм: «Здесь достаточно сил без нас… Притирайся к стене… «, — и полковник выскочил из бульдозера.
Перед тем как сделать то же самое, Путин обратился к рабу:
— Сколько времени вы не были дома?
— Уже и не помню… три или четыре года, я тут после первой войны… — голос человека дрожал и президент, желая его ободрить, положил руку ему на плечо.
— Тогда я вам не советую лезть в эту кашу. Возвращайтесь назад…
— Ну уж этого не будет… У тебя, браток, не найдется сигаретки, зверски хочется курить…
— Нет, я не курю. Тогда хотя бы не лезьте на рожон и ждите нас здесь.
Путин выбрался наружу и увидел Шторма, стоящего среди убитых боевиков. Запах солярки сменился на жуткие ароматы, которые источают застарелые подтеки крови.
Проходя мимо дверей и глядя на их бронированную непоколебимость, он подумал, что им мог бы позавидовать любой банк мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117