Грудью своей он слышал биение сердца того, кто был повержен, и которое он заглушил словами: «Один из нас должен умереть и на этот раз, кажется, это сделаешь ты, Шамиль…» Но открыв глаза, Путин не увидел того, с кем только что происходила кровавая схватка. Над ним наклонился врач и президент услышал его голос, доносящийся из какого-то далека: «Потерпите, Владимир Владимирович, мы сейчас сделаем укольчик и вам станет лучше… Вы так кричали и ругались, видимо, что-то пригрезилось… Успокойтесь, прошу вас, скоро, надеюсь, эта дьявольская катавасия закончится, прилетит вертолет и…»
— Хорошо, спасибо, мне уже лучше, — Путин снова смежил глаза и попытался мысленно возвратиться к только что пережитому видению. Оно не отпускало его, как не отпускает затяжная боль, к которой нельзя привыкнуть и о которой невозможно не помнить…
Но грудь президента уже не ощущала бешеных ударов сердца, они были столь уходяще слабы и редки, что через мгновение слились с тишиной, которая, казалось, накрыла все мирозданье…
40. Бочаров ручей, 14 августа.
На лужайке началась пресс-конференция, которую присутствующий на ней Тишков ограничил тремя вопросами. Путин-Фоменко отвечал с легкостью, и тем деловым, безапелляционным тоном, какой в общем присущ второму российскому президенту. Правда, ему помогал небольшой наушник-суфлер, на втором конце которого, перед микрофоном, находился глава президентской администрации Волошин и диктовал Фоменко ответы на задаваемые вопросы.
— Всего три вопроса, — внушал Тишков разгоряченной прессе, — президенту, как и вам жарко, и не забывайте — он на отдыхе… Кто первый задает вопрос? Газета «Новые перспективы» ? Пожалуйста, только от каждого по одному вопросу…
Раздался женский голос, низкий, прокуренный:
— Товарищ президент, ходят слухи, будто вы, будучи замом управделами Кремля Бородина, тоже открыли себе счет в одном из швейцарских банков…
Паша Фоменко отреагировал моментально, и его голос был больше похож на президентский, нежели голос самого Путина.
— По чьему заданию вы задаете мне этот вопрос? Впрочем, не отвечайте, мне и без того известно, что ваша газета за три миллиона долларов взялась обслуживать интересы российских олигархов, занятых в производстве алюминия…
— Это неправда! — выкрикнула журналистка. — Это ложь и газета может подать в суд….
— Отлично! Вот там и встретимся, пусть суд решит — у кого имеется счет в швейцарском банке, а у кого особые интересы с не очень чистоплотными корпорациями.
Снова вмешался Тишков, попросивший прессу задавать вопросы по существу.
В разговор встрял Овидий Рубцов, который от жары, кажется, превратился в вареную сардельку.
— Вопрос по существу… Как вы относитесь к заявлению ведущего программу «Итоги» Киселева, относительно того, что президент России потворствует зажиму гласности в нашей стране?..
— Ну, если вы это, — Фоменко широким жестом очертил поляну, где расположились журналисты, — называете зажимом гласности, тогда ваш Киселев говорит святую правду…
Вспыхнули эмоции, кто-то пытался выведать у президента о том, как он покатался на лыжах, но его бесцеремонно перебил назойливый фальцет представителя CNN Сандлера:
— Господин Путин, как известно, сейчас в Баренцевом море проходят военно-морские маневры… Норвежская сейсмическая станция 12 августа зафиксировала в районе учений два мощных взрыва… Известно ли вам что-нибудь о катастрофе, которая, по сведению агентства Рейтер, имела там место?
Волошин, находящийся на террасе, видел эту сцену и, разумеется, слышал выкрик Сандлера, однако не поверил своим ушам… Но пауз не должно быть. Президент не может перед телекамерами представлять из себя жалкое зрелище и Волошин, вскочив с не очень удобного пляжного стула, подошел к окну. «Паша, кончай базар! — крикнул он в микрофон. — Поблагодари журналистов и скажи… минуточку… и, — Волошин мучительно что-то пытался вспомнить, для чего большим и указательным пальцами стиснул виски… — Скажи: любой слух может наделать много бед…» Но Фоменко сымпровизировал: он повторил то, что ему подсказал Волошин и от себя добавил еще несколько слов: «Однако, господа, это неофициальная информация и у меня нет оснований ей доверять… Нас всех могут убедить факты и только факты…»
Волошин остался доволен экспромтом Фоменко и мысленно поаплодировал ему. Он видел, как телохранители оттеснили от президента-Фоменко журналистов и тот, в сопровождении охраны, направился в сторону главного корпуса. Шел он неподражаемо легко и Октавиан Рубцов, смотревший ему в спину, бросил своему оператору: «Кажется, это действительно сам Путин. Столь свободный ход только у него…»
Буквально через пятнадцать минут после пресс-конференции, когда Волошин находился в столовой, к нему подошел Тишков и, наклонившись к самому уху, тихо проговорил: «Александр Стальевич, что-то произошло экстраординарное, в Сочи вылетает Касьянов и с ним, как ни странно, секретарь Совета безопасности Иванов и главные чины Военно-морского флота…» Тишков тоже был на пресс-конференции и слышал вопрос корреспондента CNN насчет аварии подводной лодки и потому последние слова он интонационно подчеркнул…
Волошин, побросав на стол приборы, утерся углом салфетки и, отщипнув от виноградной грозди несколько виноградин, направился на выход.
— Как там Владимир Владимирович? — спросил он у Тишкова, когда они зашли в кабинет Волошина.
Лев Евгеньевич пожал плечами:
— Да вроде бы ничего катастрофического. Уснул, там у него жена, все, кажется, нормально… Как говорит врач, посттравматический синдром ну и, конечно, ранение…
— Ты считаешь, что нам не следует его тревожить?
— Это будет зависеть от того, с какой информацией направляется сюда Касьянов. Если это дело президентского уровня, то без участия Путина, разумеется, не обойтись.
Встречали в аэропорту Касьянова Волошин, начальник протокола Горюнов, Тишков и примкнувшие к ним Патрушев и Рушайло. Уже в машине, когда они направлялись из аэропорта в Бочаров ручей, Волошин узнал о ЧП, произошедшем в Баренцевом море. «Черт возьми, — изумился он, — и откуда этот Рейтер выуживает информацию?»
Сообщение о гибели атомного подводного крейсера «Курск» проходило по принадлежности: командующий Северным флотом доложил главкому ВМФ Куроедову, тот сразу же созвонился с маршалом Сергеевым и уже министр обороны доложил о случившемся самому главе правительства Касьянову.
И вот теперь, в летней ставке президента РФ, они собрались на проветриваемой южными сквознячками террасе и начали тяжелый разговор. Первым слово взял Куроедов и по-военному немногословно обрисовал обстановку в районе катастрофы. И слушающий его Волошин, будучи сугубо гражданским человеком, был поражен той простотой и невероятным стечением обстоятельств, которые привели к гибели лучшей атомный подводный лодки страны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117