Во всяком случае, в 13 35 он еще сумел связаться со мной по мобильнику и сказать, что произошло нападение. Но последние его слова были для меня не совсем понятными.
— Что именно он сказал? — спросил Арефьев.
— Орлов произнес только одно слово — не то «пура», не то «кура»…Что-то очень похожее. Мы сразу же выехали туда, и в Редькино прибыли раньше милиции. Дима почти уже не дышал. Я пощупал у него пульс — нитка. Ни одного отчетливого удара. На обочине дороги лежал еще один неизвестный человек со сквозным прострелом груди. Наш шофер Эдик Стрельченко и двое других охранников тоже погибли.
— Это как-то не вяжется, — вслух подумал Арефьев, — киллеры на месте убийства стараются ничего не оставлять. Тем более трупы своих людей.
— Возможно, им кто-то помешал, а может, не хотели обременять себя убитым, — высказал здравую мысль один из акционеров, еще достаточно молодой, с широкими плечами блондин.
— Просто, прихватив деньги, им надо было как можно быстрее уносить ноги, — Воробьев потер висок. — Мы успели забрать из машины своих людей…и Диму, конечно, и все оружие…Словом, все, что могло бы навести милицию на наш след. Труп нападавшего мы тоже привезли с собой…
— Где он сейчас? — встрепенулся Арефьев.
— Здесь, в подвале, в большом морозильнике.
— Кто его осматривал? — Арефьев был нетерпелив.
— Он мертв на двести процентов.
— Я не об этом, — Арефьев механическим движением потер рукой поясницу, где сильно тянуло и ныло. — Я имею в виду его одежду. Возможно, при нем были какие-то документы, визитки, личные письма, записная книжка и так далее…
— Только сигареты с газовой зажигалкой и две обоймы к пистолету ТТ. Самого оружия при нем не было, — Воробьев сел на место.
— Теперь о наших финансовых потерях, — Голощеков всмотрелся в лица присутствовавших, кое-кто из них сидел, опустив глаза… — К сожалению, мы понесли колоссальные убытки — два миллиона долларов. По договору с заказчиком, в случае утраты передаваемых денег по нашей вине, мы обязаны компенсировать потери в течение десяти календарных дней. После этого каждый просроченный день нам будет стоить шести процентов от обозначенной суммы. Вот и считайте…
Заговорил Арефьев:
— Какие это деньги, не мне вам объяснять. Но как бы там ни было, завтра вся сумма должна быть в Швейцарии, в руках получателя. Мы о нем ничего не знаем и всю ответственность несем перед лицом, передающим валюту. И, как уже сказал Голощеков, если в течение десяти дней не рассчитаемся с клиентом, можем потихоньку отправляться на ближайшее кладбище подыскивать себе вечное место жительства…Кстати, Гриша, — обратился Арефьев к сидящему в торце стола рыхлому человеку, с большими на выкате глазами, — если понадобится, сколько мы можем собрать налички?
Финансист Григорий Коркин закрыл глаза и беззвучно зашевелил губами. Такая неприятная у него привычка, которая, между прочим, не мешает ему производить бухгалтерские расчеты с быстротой компьютера…
— Поднатужившись, мы можем собрать от силы 500 тысяч долларов…Ну, может быть, семьсот, но это предел…
— Все слышали? — в глазах Арефьева шелохнулись льдинки. — А кого это волнует — предел это или не предел…По договору мы отвечаем своей недвижимостью, которая вплоть до пепельницы зафиксирована в этом договоре. Значит, через десять дней все это, — Арефьев взглядом очертил пространство кабинета, — может за милую душу пойти с молотка? Мы этого хотим? Думаю, что нет…
Блондин, с атлетическими плечами, по фамилии Смирнов, согласно кивнул. Другие акционеры не проявили никакой реакции.
Арефьев взглянул на Воробьева.
— Как ты, Вадим, объяснишь, почему именно нас, в определенный час и в определенном месте, с бортом полным денег, так дешево фраернули?
Шеф безопасности, выдержав суровый взгляд своего президента, не стал тянуть с ответом. Он прекрасно понимал, что все, что связано с безопасностью в фирме, лежит на его совести.
— О том, что касса отправляется в «Домодедово», знали вы, Георгий Иванович — взгляд в сторону Голощекова — я, Гриша Коркин и, пожалуй, все… Впрочем, в курсе еще был Дима Орлов, но у него теперь не спросишь.
— А другие охранники? Водитель?
— Это исключено на сто процентов! Мы никогда заранее не оповещаем ни о сути задания, ни о маршруте, ни тем более о времени. Ребята тысячу раз проверенные…
— Но, согласитесь, чудес не бывает, — у Арефьева на лбу вздулась вена.
Двое, угрюмо молчавших акционеров, встали со своих мест и направились к выходу. Арефьев бросил им в спину реплику: «Пока об инциденте прошу не распространяться».
— Но об этом уже сообщили «Эхо Москвы» и «Маяк», — сказал Голощеков. — Правда, информацию подали без деталей, в общих чертах.
— Это их дело, — Арефьев вытащил из кейса упаковку «Севредола» и одну таблетку положил под язык. Когда наркотик начал подавлять боль, Арефьев заметно приободрился.
— Пошли! — он поднялся из-за стола и направился к двери.
Впятером: Арефьев, Голощеков, Воробьев, Коркин и примкнувший к ним Смирнов, вышли из кабинета и, пройдя два лестничных перехода, спустились в подвал. В квадратной без окон комнате стоял большой морозильник с откидной крышкой. Воробьев поднял ее и подошедшие увидели лежащего в скрюченной позе довольно еще молодого, но уже охваченного холодом смерти человека.
Он был в черных джинсах, кроссовках, в тонкой кожаной куртке, с отчетливыми пятнами крови. В одном месте, возле молнии, с трудом можно было рассмотреть два отверстия, по-видимому, оставленных пулями.
— Щенок, — сказал Арефьев, — на вид больше двадцати пяти не дашь. Вы проверили его карманы?
— Я вам уже говорил — сигареты, зажигалка и две запасных обоймы, — негромко сказал Воробьев.
— Осмотрите еще раз, может, найдете какую-нибудь зацепку.
— Это лишнее, — вдруг проговорил стоявший за спиной Арефьева Смирнов, — вне всякого сомнения, это труп бандита Фуры, из великолукской бригады. Он на своей «хонде» часто бывал на наших бензозаправочных станциях и мои люди хорошо его знают.
Арефьев обернулся к Смирнову.
— А если это ошибка? — спросил он.
— Не думаю… У Фуры на правой кисти наколка…Изображение обнаженной девицы в шляпе, сидящей верхом на пистолете…
Воробьев отвернул манжет куртки, которая была на Фуре. Татуировка, несмотря на то, что покрылась изморозью, хорошо считывалась.
— Что теперь? — неизвестно к кому обратился Коркин. Он явно нервничал, очевидно, вид мертвого человека в холодильнике вызвал в нем страх и подкатывающую к горлу дурноту.
В помещении наступила тишина, которую нарушил громкий хлопок — это Арефьев резко захлопнул крышку холодильника.
— Но если информация исходила не от нас, то от кого? — Арефьев по очереди заглянул каждому в глаза.
— Бортмеханик будет в Москве только послезавтра, — сказал Воробьев и этим как бы указал направление, в котором надо двигаться в поисках продажного информатора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47