— С этим проблем нет, но только не хотелось бы, чтобы мои люди разъезжали с оружием по Москве.
— В этом нет никакой надобности. При необходимости, у меня тоже кое-какой запас найдется… Но лучше бы все обошлось без этого дерьма. Скажу честно, если бы было на земле такое место, где можно было бы спокойно провести остаток дней, не раздумывая, забрал бы Злату, Ронду и отвалил бы отсюда на всех скоростях…
— К сожалению, мы с тобой можем найти убежище только в нашем прошлом да и то в мыслях…Давай руку, мой друг, и не будем раскисать…Ведь по Библии, уныние большой грех…
Когда ворота за джипом закрылись, Арефьев присел на крыльцо и бездумно стал смотреть на синие кучевые облака. По краям они отсвечивали перламутром, были неторопливы и по-осеннему задумчивы. Неожиданно позади открылась дверь и в проеме показалась морда Ронды. Он ее обнял за шею и пес, радуясь вниманию хозяина, нервно зевнул.
Арефьев видел как вдоль забора движется Буханец и проводит рукой по его гребешку, по которому проходит секретка — тонкий электрический провод. Она отключена и Буханец проверяет ее на разрыв.
Поднявшись к себе в кабинет, Арефьев включил компьютер. Затем подошел к книжной полке и вынул из грядки книг небольшой, ничем не примечательный томик, на обложке которого значилось: «Воротилы финансового мира». Лежащую между страниц дискету он вставил в компьютер и нажал на кнопку «pover». На экране появилась надпись «windovs» и вскоре он попал в файл «dollar»…Прочитал: «Пер. вал. на З.», что означало: «Переброска валюты на Запад». Под именем «Раск». стояли столбцы сумм и дат, начиная с октября 1995 года. Деньги Расколов отправлял в Женеву с периодичностью в 3-4 месяца. В среднем каждый год от него уходило по восемь миллионов долларов. Однако в 1999 году эта цифра почти удвоилась.
Арефьев просмотрел другие файлы — суммы, номера купюр и машин, на которых приезжали порученцы с наличкой. Среди них были четыре автомашины из Госдумы и две иномарки из Белого дома. Итог четырех лет: 572 миллиона 600 тысяч долларов уплыли на Запад…
Отключив компьютер, дискету положил в конверт и крупно на нем написал: «В ФСБ РФ, финансы, вывезенные из России в период с 1995 по 1999 год». Заклеив конверт, он подошел к сейфу и положил его во внутренний боксик с французским замком.
Затем вернулся к столу и пододвинул к себе открытую книгу. На 195 странице прочитал им же подчеркнутую строку: «Красота могущественна, богатство — всемогуще…» «Глупости, — с горечью подумал он, — могущественнее боли ничего другого на свете не бывает…»
Арефьев подошел к картине и выровнял ее по вертикали. Ему показалось, что изображенная на полотне голубая ваза, превратилась в трехмерную, вполне осязаемую сущность…
Глава седьмая
Врач, приехавший домой к Арефьеву, был непреклонен: происходит интенсивный распад почки и динамика болезни не позволяет откладывать оперативное вмешательство.
Арефьев вспылил: «Ради Бога, не надо мне этого говорить! Если после операции вы гарантируете мне полное выздоровление, тогда хоть сейчас кладите под нож».
Врач волновался и, как всякий человек, находящийся в плену эмоций, был неубедителен.
— У вас, Герман Олегович, пионефроз…Гнойная почка и вы знаете причину — посттравматический фактор. Но прежде чем вас прооперируют, вам необходимо не менее пяти раз сделать переливание крови.
— Вы что, хотите из меня сделать подопытного кролика?
Камчадалов изменился в лице, видимо, слова Арефьева начали его выводить из себя. Однако он сдержался и спокойным, увещевательным тоном продолжал:
— Только хирургическим путем можно удалить гной и тем самым обеспечить надежный дренаж..
Арефьев смотрел на врача, но видел совершенно другое лицо. Перед самым приездом Камчадалова ему позвонили и сказали, что соединяют с Расколовым. Разговор был короткий, словно электрическое замыкание: через каждое слово мать-перемать, ведра словесной грязи и среди нее каким-то чудом сохранившийся островок ультиматума: «Если в течение двух суток деньги не будут возвращены, шей, парень, семейный саван…»
Однако Арефьев скорее согласился бы умереть, чем жить под чью бы то ни было диктовку.
— Я верну деньги, но для этого мне надо какое-то время, — бросил он в трубку и прервал разговор.
…Во взгляде врача застыл вопрос. Он, очевидно, ждал от своего пациента ответа насчет операции, однако Арефьев еще не был настроен на примирение.
Когда Камчадалов поднялся с кресла, Арефьев сквозь зубы проговорил:
— Мы все обсудим со Златой и я вам позвоню.
— Что ж, это семейное дело, но только, ради Бога, не затягивайте консилиум, — доктор улыбнулся и направился в прихожую, где оставил на вешалке свой плащ.
После его ухода Арефьев ввел себе в руку дозу наркотика и, видимо, несколько переборщил: через минуту его стало тошнить и он едва добежал до ванной. Вырвало пеной и желчью. Но попив воды, ему стало легче и боль начала подтаивать.
Обедать не хотелось. Он дважды сходил в туалет и оба раза безрезультатно. Лишь несколько бурых капель упало на безукоризненно белый унитаз…Он слил воду, постоял, уставившись в цветной, вымытый до блеска кафель, которым были покрыты стены ванной комнаты. Его взгляд скользнул по никелированной трубе для сушки полотенец и он представил, как привяжет к ней бельевую веревку и сделает петлю. «Низко, — пронеслась шальная мысль, — придется становится на колени…» Это была противная мысль и он ее тут же отогнал от себя.
Ближе к вечеру ему позвонил Григорий Коркин и виноватым голосом доложил, что цена их акций на фондовой бирже катастрофически пошла вниз. «Какая-то сволочь играет на понижение», — причмокивая губами, промямлил финансист.
— Так перехвати, черт возьми, инициативу! — рявкнул Арефьев. — Бери акции на всю имеющуюся наличку.
Последовала томительная пауза.
— Скупай акции, но не афишируй. Если позволишь курсу скатиться до ста пунктов, можешь считать, что нас больше нет. Понял или еще раз повторить?
— Я и так делаю все возможное, — нотки неопределенности послышались в голосе Коркина.
— К сожалению, этого недостаточно, — отрезал Арефьев, — делай все невозможное.
Известие с биржи не потрясло Арефьева. В череде проблем, это была не самая приоритетная. Однако он тут же позвонил Шедову и посоветовался с ним. Шедов переполох на московской бирже объяснил общей ситуацией с ценными бумагами на мировом рынке.
— Ничего определенного тебе не скажет и сам Господь Бог, — утешил Шедов. — Возможно, это всего лишь отголоски и скоро эти симптомы исчезнут. Все зависит от того, по какому варианту будут развиваться события. Но если курс доллара до вечера будет продолжать падать, надо все бумаги скидывать… Причем делать это надо будет в супербыстром темпе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47