— Скорее! — шептала Консуэла.
С огромным усилием Карен перебросила ногу через раму и, оседлав окно, закрепила дубинку изнутри, выбросив веревку наружу.
Когда Кейнс в сопровождении напарника вошел в часовню, Карен Локвуд и след простыл — лишь в сводчатом окне торчала закрепленная там дубинка.
— Что здесь происходит? — грозно спросил Кейнс, обводя женщин звериным взглядом.
Консуэла вышла вперед. Проглотив застрявший в горле комок, она заставила себя улыбнуться.
— Мы рады вас видеть, сеньор.
Словно случайно, халат соскользнул у нее с плеча, обнажив пышную округлость груди. Кейнс уставился на нее. Она заметила, как его дыхание участилось.
Молчание нарушил звук падающей дубинки; за ней тянулся хвост составленной из обрывков веревки — Карен удалось убежать.
— Эй, что это? — спросил напарник Кейнса.
Кейнс поднял дубинку и сунул ее за пояс.
— Это моя дубинка, — озадаченно произнес он. — Я и не заметил как ее потерял.
— Все эти стервы, — пробормотал другой стражник и принялся пересчитывать оставшихся женщин, тыча в них пальцем. — Одной недостает, — наконец подытожил он, нажимая кнопку возле массивной дубовой двери.
Зазвучала сирена, раздался топот ног — охрана принялась обыскивать здание в поисках беглянки.
— Сбежала эта наглая маленькая блондинка, — сообщил напарник Кейнса, хватая Консуэлу за руку. — Где она?
Но Кейнс его оттолкнул.
— Что ты к ней пристаешь?
— Они заодно. Эта мексиканская стерва наверняка знает, куда девалась ее подружка. — Он повернулся к Консуэле. — Ведь так, дрянь? — С этими словами он ударил ее по лицу. — Я тебя спрашиваю! — Снова удар.
Из уголка губ Консуэлы потекла струйка крови.
Кейнс замахнулся на напарника дубинкой.
— Немедленно прекрати! — крикнул он, сверкая глазами.
— В чем дело? Или ты хочешь, чтобы нам влетело из-за этой шлюхи?
Кейнс уже готов был его ударить, когда тяжелая дубовая дверь распахнулась и в помещение часовни вошел усиленный наряд вооруженной до зубов охраны. Среди них находился человек лет сорока в черной, с иголочки, форме и погонах майора вооруженных сил США. Был он приземист и крепок, на его суровом лице было написано полное отсутствие чувства юмора: такие лица бывают лишь у религиозных фанатиков и профессиональных военных.
Кейнс опустил дубинку, чтобы отдать честь старшему по званию.
— Как это произошло? — рявкнул майор.
— Похоже, она сбежала через окно, — ответил Кейнс. — Связала веревку из лоскутов, сэр.
Майор принял информацию к сведению и тут же помрачнел, прочитав торжество на лицах пленниц. Потом кивнул в сторону Консуэлы Мадеры.
— Почему у нее лицо в крови?
В разговор вступил напарник Кейнса.
— Она дружила со сбежавшей девушкой, сэр. Я думал, мне удастся заставить ее говорить.
— О чем? — фыркнул майор. — Они даже не знают, где находятся. Идиот! Испортил ей лицо из-за ерунды.
— Прошу прощения, сэр!
— Ваше имя, рядовой!
— Декстер. Капрал.
— Вы здесь не для того, чтобы портить товар, Декстер!
— Так точно, сэр!
— Что бы они ни натворили, вы не имеете права бить их по лицу. Вам ясно?
— Так точно, сэр!
— Надо бить по телу, вот так. — И майор нанес мощный удар Консуэле в живот.
Девушка застонала, согнувшись от боли; голова ее откинулась назад.
Майор Дик Бауэр потер руки.
— После такого они по-прежнему прекрасно выглядят. Ясно?
— Так точно, сэр!
— Кстати, это вы двое дежурили, когда произошел побег?
— Не совсем. У нас был перерыв на обед...
— Ничего, капрал, с кем не бывает.
Напряженное лицо капрала просветлело.
— Благодарю вас, сэр.
Бауэр достал револьвер.
— Так что вам не о чем беспокоиться, — произнес он и выстрелил капралу в лицо.
Когда тело капрала рухнуло на пол, Бауэр пнул его ногой, как бы пододвигая в сторону Кейнса.
— Смотри, чтоб больше такое не повторилось, — спокойным голосом бросил майор и ушел.
Кейнс почувствовал, как кровь отлила от лица. Выходя вслед за Бауэром и остальными из помещения часовни, он кинул быстрый взгляд на Консуэлу. Она стояла, скрючившись, на четвереньках возле трупа Декстера. Девушка попыталась было встать, но ноги не слушались ее, и Кейнс пожалел, что не может ей помочь. Он знал, что иначе Дик Бауэр сотрет его в порошок.
Час спустя Бауэр сидел, закинув ноги на заваленное бумагами шведское бюро. Затянувшись сигаретой, он услышал, как где-то в отдалении полуденную тишину прорезал пулеметный лай.
Пока беглянку еще не поймали, но много времени это не займет. Безоружная женщина не сможет долго скрываться в здешних горах. Конечно, ее побег — это досадное упущение, но в целом беспокоиться не о чем. Он пустил к потолку колечко дыма. В уголках его жесткого рта играла улыбка. Мало что могло вызвать у него улыбку, и пулеметная очередь была одной из таких вещей. Сняв ноги с бюро, он подошел к камину, где весело потрескивали дрова. Взяв кочергу, он нехотя сунул ее в огонь, подняв столб искр. Это зрелище напомнило ему залпы артиллерийских орудий, и кончики губ его снова пошли вверх. Залпы артиллерийских орудий тоже веселили майора.
Честно говоря, ему было страшно приятно снова принять командование. Конечно, в его подчинении сейчас находятся всего пятнадцать человек, но среди них есть отборные бойцы, проверенные еще во Вьетнаме. Бауэр лично целый месяц тренировал их, чтобы они приобрели нужную форму. Они были хорошо вооружены, получали хорошее жалованье и были готовы на все.
Пока ничего такого не случилось. Жалкая попытка девчонки улизнуть? Не стоит даже думать о ней. Бауэра это вообще не касается. Его ребятам еще предстоит встретиться с настоящими боевыми частями. Так обещал Квантрил, и Бауэр почему-то верил ему. Конечно, Квантрил был патологически жесток, но в его манере поведения и уверенном тоне, каким он отдавал приказания, было что-то от военного.
Бауэр отошел от камина и провел рукой по полке с военными трофеями, висевшей возле бюро. Конечно же, почетное место было отведено наградам: двенадцать медалей, аккуратно расставленные в два ряда, блестели на темно-синем бархате подушечек. За ними в рамках стояли телеграммы и вырезки из газет, уже начавшие желтеть. Все вырезки без исключения были посвящены войне. Все сообщения о судебном процессе над ним он давно выбросил — нечего держать всякий хлам. Тыловые крысы! Что они понимают в войне!
А для Дика Бауэра война — это восторг. Вызов. Единственное, где проявляется человек. Война — это жизнь.
Последней достопримечательностью коллекции было пожелтевшее фото. На нем был изображен молодой Бауэр, а с ним еще трое ребят, все в форме, на какой-то просеке в джунглях. Бауэр не мог припомнить, по какому случаю снимали, но для снимка явно был повод, потому что все трое были подчиненные ему рядовые, ни одного из которых он особо не любил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35