О женских прелестях Сережкин способен говорить сутками. Без перерыва на завтрак-обед-ужин и даже — сон. Причем со знанием дела, с причмокиваниями и подмигиваниями.
Противно!
Я уткнулся в чертежи, выжидал, когда завершится эта возвышенная песнь в честь женских прелестей. Через полчаса понял: не дождусь.
— Что же произошло с Родиловым?
Сережкин умолк, вперив в меня удивленный взгляд. Причем тут Сиюминуткин, если речь шла о сексуальных способностях девахи-мастера?
Потом расхохотался, аккомпанируя смеху нервными подергиваниями рук.
— Здорово ты меня поддел! Молоток паря! Одно слово — Баба-Катя!
— Не одно слово, а два, — невежливо перебил я весельчака. — Причем слова — не самые умные. Лучше расскажи, как встретился с Родиловым.
— Ладно, не злись. Я ведь не хочу тебя обидеть… Как с Сиюминуткиным повстречался? Обычное дело. Проверил я, значит, размещение взвода, снял пробу с обеда, то да се — как всегда. Пошел к детсаду, а там Сиюминуткин долбает эту самую деваху — пыль столбом. Увидел меня, оставил мастерицу в полу разобранном состоянии и рвет когти к новой жертве. Солдаты, видишь ли, плохо трудятся. Я ему в лоб — как командуете, так и получаете. По нарядам выводишь ерунду паршивую, а стремление имеешь, чтобы тебе отплатили добром? Не выйдет… Короче, |разложил начальника участка по всем правилам армейского устава. Без матерщины и рукоприкладства. Понял Родилов, что меня так просто на фу-фу не возьмешь и завертелся юлой. Чуть не облизывает. «Приезжай, друг, на мой юбилей — двадцать пять стукнуло, четверть века, не отметить — грех на душу принять непростительный». Как думаешь, почему он лезет в друзья к командиру роты? — Не дождавшись моего ответа, капитан поторопился ответить сам. — Он же в прошлом месяце часть нарядов взводу задробил. По причине перерасхода фонда заработной платы. А мне чихать на все его перерасходы… Вот и крутится вокруг меня хитрец…
— С тобой все ясно, а я, с какого боку?
Сережкин, который вознамерился хотя бы заочно «выпороть» начальника Школьнинского участка, растерянно замолчал. Своим неожиданным вопросом я будто выбил из седла скачущего во весь опор всадника.
— Ты?.. А я откуда знаю? Когда прощались-целовались, Сиюминуткин попросил передать тебе от его имени приглашение на торжество… Дескать, пригласи, дорогой друг, Бабу-Катю и Валеру Сичкова. Дорогие они люди моему двадцатипятилетнему сердечку…
Невероятная удача! Сиюминуткин, Сичков и Сережкин станут хороводиться, а я со стороны поглядывать да слушать их сюсюканье. Авось, удастся выдернуть из дружеской беседы один-два важных факта. Недаром же влез в заношенную шкуру сексота!
Странно, но новое мое звание «сексота» — или должность на общественных началах, до сих пор не могу разобраться, — перестало вызывать раздражение. Притерся, что ли, привык? Или ощутил вкус подглядывания да подслушивания когда перебираешь уловленное, анализируешь факты, раскладываешь их по полочкам и ящичкам? Трудно сказать, то или другое, но постепенно я увлекся обязанностями сыщика, научился находить в них нечто интересное.
Вот и сейчас словно рентгеновскими лучами старался просветить командира роты.
— Значит, Сиюминуткин пригласил тебя, пытаясь оправдать допущенную несправедливость к четвертому взводу?
— Хватил ты, Дим! Все значительно проще. Одного взвода Школьнинскому участку маловато, пытается заручиться моим согласием перекинуть еще один. Конечно, это решает подполковник Анохин, но мнение командира роты обязательно спросят…
С Родиловым все ясно — зацепиться не за что, надеюсь, крючок найдется во время празднования юбилея. Теперь следует начать выполнять поручение Малеева. Так сказать, сделать первый щипок.
— Вот ты, Витька, взахлеб рассказываешь о мастере-девице. Что-то не могу понять одного: с Катькой-секретчицей ты завязал, что ли?
Сережкин распахнул рот, взмахами рук и движениями пальцев изобразил полное недоумение.
— Она же померла… Ты ведь в курсе…
— Слышать-то слышал, но все равно — твое знакомство с мастерицей состоялось, когда Катька еще была жива. Вы что с ней разбежались?
Ага, забегал шутовскими глазками, заиграл пальцами сигналы тревоги. Кажется, я нащупал самый больной мозоль.
— Знаешь, Баба-Катя, не изображай из себя бывшего замполита в квадрате. Наказание я уже успел получить — выговорешник всадили. А тебе скажу: женщины созданы для нас с тобой. Зачем было мне хранить верность толстозадой Катьке, мир ее праху? А может, найти убийцу и вызвать на дуэль?.. В другое время мы живем, Дим, сейчас все проще. Но принципу: жизнь дается единожды, хватай ее за загривок и пользуйся всеми благами. В том числе женщинами…
— Вот как ты повернул… Ладно… А где ты был в ту ночь, когда задушили твою Катьку? Другой «объект» штурмовал?
— Почти догадался, — подмигнул капитан. — Возьму твердыню — расскажу…
— Ожидаю с нетерпением, — не преминул съехидничать я, но тут же возвратился к деловому разговору. — Впредь, когда станешь отлучаться, поставь в известность. Я возьму Джу в сторожку, боюсь, как бы он не распустил на полоски твои новые бриджи…
— А я разве не предупреждаю?
— В ту ночь не предупредил.
Окончательно растерявшись, Сережкин забормотал о встрече с мифическим другом, с которым засиделись за бутылкой допоздна. Вот и заявился в сторожку, когда начало рассветать… Впредь постарается не задерживаться… Или, в крайнем случае, отправится спать в казарму…
Заглотнул парень примитивную наживку, не заметив спрятанного под ней острого крючка. Ободрившись, я позабыл об осторожности.
— Твоего «друга» случайно не Катькой зовут?.. Не юли и не выкручивайся! Ведь в ту ночь ты провожал секретчицу?
— Кажется, ты подозреваешь…
— Зачем подозревать, когда я своими глазами видел, как ты следил за женщиной… Зачем?
Я отбросил все тонкости сыска, Нужно не упустить удобный момент. Сережкин растерян, напуган, сейчас он расскажет все.
— Форменный допрос, — засмеялся капитан, но я видел — ему сейчас не до веселья. — Успокойся, Баба-Катя, я — не убийца. Просто решил попугать…
Помогая себе взволнованными жестами, Виктор рассказал о событиях той ночи. Мне показалось, что он был предельно искренен, не пытался выгородить себя или подставить кого-нибудь другого. Я никогда не отличался способностью разгадывать людей по их высказываниям и поведению. Недаром твердила мама: ты, Димочка, в вопросах психологии малость туповат.
Но сейчас я чувствовал себя на гребне волны, несущей меня к полному раскрытию преступления.
Если верить Сережкину, он решил последить за Екатериной Анатольевной и «проявиться» только возле ее дома. Дело в том, что первая попытка овладеть женщиной, предпринятая после танцев в вагоне-клубе, закончилась позорным провалом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65