А на особо совестливых и болтливых у "Феникса" найдутся чистильщики и ликвидаторы. Кстати, даже покойный генерал Костров из-за болтливости к "Фениксу" близко не допускался – Покойный?.. – вскинулся Скиф.
– Его убили неделю назад на ранчо Коробова в Альпах. Не только за Ольгу… Но и за то, что не смог до конца принять коробовскую веру в полную противоположность.
– Веру в чью противоположность? – вытаращился Засечный.
– Есть бог, а есть еще он – князь тьмы. Его-то они и зовут – полной противоположностью…
Засечный захлопал круглыми глазами, машинально перекрестил лоб.
– Понятны три составные части операции "Аист", – усмехнулся Скиф и со злостью выбросил согнутую в локте руку. – Еще посмотрим, ребята, кто кого!..
– А этот самолет принадлежит кому? – поинтересовался Засечный.
– Лично Коробову, – ответил Романов. – Летчики из его службы безопасности.
– Развяжи его, Семен, – сказал Скиф, – Он мне будет нужен.
– Нужен? – изумился Засечный. – Зачем?
– Дочь мою охранять.
– Ну ты, блин!.. – даже поперхнулся Засечный.
Скиф показал курительную трубку, которую держал перед лицом Романова..
– Трубка и что?
– Не трубка, а радиомикрофон, – ответил Скиф, извлекая из трубки миниатюрный предмет величиной с фасолину. – А это – "Панасоник", – достал он из бокового кармана куртки диктофон. – Послушаешь свой треп. Гена? !
Этот журналистский диктофон с мощным радиомикрофоном Скиф обнаружил в бардачке "Мерседеса", когда забирал его у Ольги. Хотел завезти его ей в офис, но она сказала по телефону, что дарит диктофон ему и советует почаще им пользоваться. Особенно когда говоришь без свидетелей с подонками. Повинуясь какому-то внутреннему голосу, он замаскировал радиомикрофон в курительную трубку и прихватил с собой в самолет диктофон.
– Что с тобой, Гена? – спросил он Романова, у которого лицо покрылось синюшной бледностью.
– Отдай! – протянул тот руку к диктофону. – Это нечестно!
– Гы-гы-гы! – развеселился Засечный. – Хорь за честность выступает!..
– Не отдам. Гена, – сказал Скиф. – Если твой "Феникс" найдет мою дочь и жену и сделает с ними что-то нехорошее, то… Ты понимаешь, где услышат твой треп?
Романов обреченно кивнул.
– Правильно, Гена, у Коробова в Цюрихе и еще кое-где…
– Что я должен сделать, чтобы…
– Твое дело… Нейтрализовать посланных по их души ликвидаторов, хочешь, как чибис, от их гнезда всякую мразь уводи. По ситуации… Но мой настоятельный совет: на тему Армагеддона, что ты нам изложил, побеседуй тет-а-тет с Инквизитором.
– У меня нет доказательств.
– Подумай, как получить их.
– Понимаю, – вздохнул Романов. – Но за провал операции "Аист" мне перестанут верить, а могут и вообще…
– Разыграй шоу со страстями в клочья: мол, мудаки-летчики забыли загрузить в самолет баллоны с газоми сорвали операцию. А мы, прежде чем свалить из самолета, тюкнем тебя чем-нибудь не очень тяжелым и в ящик под бочок к ракете положим.
– Гениально! – сразу повеселел Романов. – А куда теперь летим?.. В Сербию?
– Нет, Гена, курс – на Ставрополь.
– Почему туда? – удивился Романов.
– У Семена зазноба там завелась, – отшутился Скиф и, хлопнув Романова по плечу, сказал:, – Давай, Гена, кончай ля-ля тополя!
Больше уговаривать того не пришлось. Скиф вынул из ручки кабины пистолет, и Романов командирским голосом приказал пилоту:
– Запроси коридор на Ставрополь, командир.
Дальше все было, как во время полета на охоту в отдаленный гарнизон, к бывшим сослуживцам. Сели на длинные ящики. Засечный рядом с Романовым.
По-приятельски накрылись одним кожушком, который нашелся в летном реквизите, и Засечный под ним упер ствол в ребра Романова.
Летчики ничего не заметили, когда принесли им в салон термос с кофе и гору бутербродов.
Часа полтора летели по курсу, рассказывая анекдоты про "новых русских", чтобы не заснуть от монотонного гула турбин. И даже хохотали после нервного напряжения.
Романов показывал, что он не только дисциплинированный, но и компанейский парень. Только время от времени его донимала икота и нападал истерический хохот. Но, будучи опытный лицедеем, держался так, что летчики, время от времени выглядывающие в салон с вопросительными лицами, ничего особенного в его поведении не заметили. Он честно отрабатывал свою жизнь.
Когда в иллюминаторе в лунном свете блеснула излучина Дона, Скиф с Засечным очень даже выразительно посмотрели на него.
– Пора, – поднялся Скиф.
Романов снова побледнел и, не сводя глаз с кожушка, под которым топырился пистолетный ствол, тоже поднялся на ноги. А тут как раз опять из кабины показалась вопросительная физиономия пилота. Романов едва заметно подмигнул одним глазом Скифу и сложил руки крестом на груди. Летчик кивнул в ответ и скрылся в кабине. Было слышно, как лязгнула с той стороны двери защелка.
– Сейчас наденут противогазы и будут кайф ловить, – подмигнул Скифу Романов.
Засечный было приготовился тюкнуть Романова ручкой пистолета по темечку, но тот отрывисто бросил:
– Я сам!..
Шагнув к выпирающему в салон шпангоуту, он со всего маху стукнулся головой о его острое ребро. Потом, не обращая внимания на хлынувшую из головы кровь, протянул руки, и Засечный защелкнул на них наручники.
Скиф для правдоподобия разорвал на Романове одежду, после чего они помогли ему улечься в обнимку с ракетой в ящике.
Летчики через стекла противогазов посмотрели на вошедшего с пистолетом в кабину Скифа, как на пришельца с "летающей тарелки".
– Высота два километра, скорость триста километров, – жестко скомандовал он, освободив их от противогазов, а заодно и от пистолетов.
После того как приказ был выполнен. Скиф приставил ствол к виску командира:
– Полетная карта и документы на груз, сокол ясный?..
Тот скосил глаза на висевший сбоку планшет.
– С огнем играете! – прохрипел пилот. – С вас живых шкуру сдерут!
– А с вас?.. – спросил Скиф и, сунув планшет за пазуху, посоветовал:
– Хотите жить, соколики, не выходите в салон двадцать минут. Лады?
Жить летчики хотели, поэтому, включив автопилот, вышли в салон через полчаса, уже над казахстанской степью.
Салон был пуст. Аварийный люк распахнут настежь, и ледяной ветер рвал в клочья занавески на иллюминаторах.
Услышав стук и крики, летчики извлекли из ящика залитого кровью Романова. Тот разразился яростными матюгами и угрозами в их адрес.
Не обнаружив в парашютном отсеке газовых баллонов, летчики растерянно посмотрели друг на друга.
– Где баллоны? – с угрозой спросил командир у второго пилота.
Тот, в свою очередь, посмотрел на штурмана, от которого разило спиртным.
– Я помню, клал их… – пролепетал тот, – Были на месте…
– А место на дне бутылки? – рявкнул Романов и коротким ударом послал его в нокаут, потом повернулся к командиру:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
– Его убили неделю назад на ранчо Коробова в Альпах. Не только за Ольгу… Но и за то, что не смог до конца принять коробовскую веру в полную противоположность.
– Веру в чью противоположность? – вытаращился Засечный.
– Есть бог, а есть еще он – князь тьмы. Его-то они и зовут – полной противоположностью…
Засечный захлопал круглыми глазами, машинально перекрестил лоб.
– Понятны три составные части операции "Аист", – усмехнулся Скиф и со злостью выбросил согнутую в локте руку. – Еще посмотрим, ребята, кто кого!..
– А этот самолет принадлежит кому? – поинтересовался Засечный.
– Лично Коробову, – ответил Романов. – Летчики из его службы безопасности.
– Развяжи его, Семен, – сказал Скиф, – Он мне будет нужен.
– Нужен? – изумился Засечный. – Зачем?
– Дочь мою охранять.
– Ну ты, блин!.. – даже поперхнулся Засечный.
Скиф показал курительную трубку, которую держал перед лицом Романова..
– Трубка и что?
– Не трубка, а радиомикрофон, – ответил Скиф, извлекая из трубки миниатюрный предмет величиной с фасолину. – А это – "Панасоник", – достал он из бокового кармана куртки диктофон. – Послушаешь свой треп. Гена? !
Этот журналистский диктофон с мощным радиомикрофоном Скиф обнаружил в бардачке "Мерседеса", когда забирал его у Ольги. Хотел завезти его ей в офис, но она сказала по телефону, что дарит диктофон ему и советует почаще им пользоваться. Особенно когда говоришь без свидетелей с подонками. Повинуясь какому-то внутреннему голосу, он замаскировал радиомикрофон в курительную трубку и прихватил с собой в самолет диктофон.
– Что с тобой, Гена? – спросил он Романова, у которого лицо покрылось синюшной бледностью.
– Отдай! – протянул тот руку к диктофону. – Это нечестно!
– Гы-гы-гы! – развеселился Засечный. – Хорь за честность выступает!..
– Не отдам. Гена, – сказал Скиф. – Если твой "Феникс" найдет мою дочь и жену и сделает с ними что-то нехорошее, то… Ты понимаешь, где услышат твой треп?
Романов обреченно кивнул.
– Правильно, Гена, у Коробова в Цюрихе и еще кое-где…
– Что я должен сделать, чтобы…
– Твое дело… Нейтрализовать посланных по их души ликвидаторов, хочешь, как чибис, от их гнезда всякую мразь уводи. По ситуации… Но мой настоятельный совет: на тему Армагеддона, что ты нам изложил, побеседуй тет-а-тет с Инквизитором.
– У меня нет доказательств.
– Подумай, как получить их.
– Понимаю, – вздохнул Романов. – Но за провал операции "Аист" мне перестанут верить, а могут и вообще…
– Разыграй шоу со страстями в клочья: мол, мудаки-летчики забыли загрузить в самолет баллоны с газоми сорвали операцию. А мы, прежде чем свалить из самолета, тюкнем тебя чем-нибудь не очень тяжелым и в ящик под бочок к ракете положим.
– Гениально! – сразу повеселел Романов. – А куда теперь летим?.. В Сербию?
– Нет, Гена, курс – на Ставрополь.
– Почему туда? – удивился Романов.
– У Семена зазноба там завелась, – отшутился Скиф и, хлопнув Романова по плечу, сказал:, – Давай, Гена, кончай ля-ля тополя!
Больше уговаривать того не пришлось. Скиф вынул из ручки кабины пистолет, и Романов командирским голосом приказал пилоту:
– Запроси коридор на Ставрополь, командир.
Дальше все было, как во время полета на охоту в отдаленный гарнизон, к бывшим сослуживцам. Сели на длинные ящики. Засечный рядом с Романовым.
По-приятельски накрылись одним кожушком, который нашелся в летном реквизите, и Засечный под ним упер ствол в ребра Романова.
Летчики ничего не заметили, когда принесли им в салон термос с кофе и гору бутербродов.
Часа полтора летели по курсу, рассказывая анекдоты про "новых русских", чтобы не заснуть от монотонного гула турбин. И даже хохотали после нервного напряжения.
Романов показывал, что он не только дисциплинированный, но и компанейский парень. Только время от времени его донимала икота и нападал истерический хохот. Но, будучи опытный лицедеем, держался так, что летчики, время от времени выглядывающие в салон с вопросительными лицами, ничего особенного в его поведении не заметили. Он честно отрабатывал свою жизнь.
Когда в иллюминаторе в лунном свете блеснула излучина Дона, Скиф с Засечным очень даже выразительно посмотрели на него.
– Пора, – поднялся Скиф.
Романов снова побледнел и, не сводя глаз с кожушка, под которым топырился пистолетный ствол, тоже поднялся на ноги. А тут как раз опять из кабины показалась вопросительная физиономия пилота. Романов едва заметно подмигнул одним глазом Скифу и сложил руки крестом на груди. Летчик кивнул в ответ и скрылся в кабине. Было слышно, как лязгнула с той стороны двери защелка.
– Сейчас наденут противогазы и будут кайф ловить, – подмигнул Скифу Романов.
Засечный было приготовился тюкнуть Романова ручкой пистолета по темечку, но тот отрывисто бросил:
– Я сам!..
Шагнув к выпирающему в салон шпангоуту, он со всего маху стукнулся головой о его острое ребро. Потом, не обращая внимания на хлынувшую из головы кровь, протянул руки, и Засечный защелкнул на них наручники.
Скиф для правдоподобия разорвал на Романове одежду, после чего они помогли ему улечься в обнимку с ракетой в ящике.
Летчики через стекла противогазов посмотрели на вошедшего с пистолетом в кабину Скифа, как на пришельца с "летающей тарелки".
– Высота два километра, скорость триста километров, – жестко скомандовал он, освободив их от противогазов, а заодно и от пистолетов.
После того как приказ был выполнен. Скиф приставил ствол к виску командира:
– Полетная карта и документы на груз, сокол ясный?..
Тот скосил глаза на висевший сбоку планшет.
– С огнем играете! – прохрипел пилот. – С вас живых шкуру сдерут!
– А с вас?.. – спросил Скиф и, сунув планшет за пазуху, посоветовал:
– Хотите жить, соколики, не выходите в салон двадцать минут. Лады?
Жить летчики хотели, поэтому, включив автопилот, вышли в салон через полчаса, уже над казахстанской степью.
Салон был пуст. Аварийный люк распахнут настежь, и ледяной ветер рвал в клочья занавески на иллюминаторах.
Услышав стук и крики, летчики извлекли из ящика залитого кровью Романова. Тот разразился яростными матюгами и угрозами в их адрес.
Не обнаружив в парашютном отсеке газовых баллонов, летчики растерянно посмотрели друг на друга.
– Где баллоны? – с угрозой спросил командир у второго пилота.
Тот, в свою очередь, посмотрел на штурмана, от которого разило спиртным.
– Я помню, клал их… – пролепетал тот, – Были на месте…
– А место на дне бутылки? – рявкнул Романов и коротким ударом послал его в нокаут, потом повернулся к командиру:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101