Метаморфоза таких вполне приличных людей, как Яворский или отец Борис, произвела на меня гнетущее впечатление. Они там все заразились вирусом безумия, подумал я. Быть, быть спикером господину Иринархову! Кому же, как не ему?
По экрану двинулись колонки биржевых сводок, и я сказал Жанне Сергеевне:
— Выключайте скорей!
Экран погас, и мы завили горе веревочкой, опрокинув еще по рюмке.
Я почувствовал, что мне все труднее становится быть в форме.
— Все, — твердо произнес я и накрыл свою рюмку ладонью. — Иначе завтра я не проснусь и сорву свою… м-м… гениальную операцию. Операцию «Электромеч», вот так. Жанна Сергеевна, голубушка, дайте мне ключи от квартиры, и я поеду отсыпаться.
— И не подумаю! — заявила мне птичка. — Куда вы пойдете в такую темень? Да и дом тот, где квартира, хитро запрятан, его и днем с непривычки трудно найти. Даже на трезвую голову.
— Вы меня недооцениваете, — сказал я упрямо. — Чтобы я, частный детектив Яков Семенович Штерн, да не нашел какого-то дома в пределах Садового кольца? Обижаете, моя пти… в смысле, обижаете, Жанна Сергеевна. Давайте ключи, и я поеду.
— Подождите… — проговорила птичка. Несмотря на свои малые габариты и одинаковое со мной количество выпитого, она держалась молодцом. Даже почти не запиналась при разговоре. Очевидно, у нее уже был хороший навык именно к шерри. Меня тоже, например, совершенно невозможно свалить даже бутылкой моего любимого джина. — Подождите… — повторила птичка. — Вы никак не можете сейчас уйти. У вас сейчас не та реакция, вы устали. Представьте, что по дороге на вас опять нападут. Вы уверены, что тогда, как обычно, все обойдется?…
В этих словах был резон. Я, разумеется, не был пьян в том вульгарном смысле слова, когда каждый шаг и каждое слово даются с трудом. Но я был, разумеется, и не настолько трезв, чтобы без вреда для себя выяснить отношения с парочкой вооруженных гоблинов.
— Уговорили, — кивнул я. — У вас есть раскладушка? Поставим на кухне.
— Зачем? — не поняла Жанна Сергеевна.
— Как зачем? — в свою очередь удивился я. — Я не хочу спать на кухне на полу. Это холодно в конце-то концов. Я могу простудиться. А мне завтра простужаться…
— Дурачок, — ласково сказала птичка. — Какая раскладушка? Какая, к черту, кухня? Кто-то мне сказал, что желания клиента — для него закон.
— В известном смысле, да, — осторожно подтвердил я, стараясь выпутаться из логического тупика. С одной стороны, Яша, ты ведь обратился за помощью именно к Жанне Сергеевне? Значит, инициатива в данном случае принадлежит тебе… С другой стороны, с отчаянием подумал я, мои покойные коллеги Муха, Кремер и тем более Майкл Рыжков тоже начинали с того, что следовали всем желаниям своих очаровательных клиенток… Да и потом, есть неписаные законы… корпоративная этика…
Мои пальцы тем временем действовали совершенно автономно от моих мозгов и, успешно сыграв простенькую хроматическую гамму на пуговицах птичкиной ковбойки, пальцы приступили к более сложным музыкальным упражнениям с джинсовыми застежками… Стоп-стоп, назад. Я потряс головой и попытался, пока не поздно, вернуть застежки на исходные позиции. Птичка, прикрыв глаза на время моих музыкальных занятий с пуговицами и кнопками, теперь вновь открыла их и поглядела на меня с недоумением.
— Что-то случилось? — прошептала она.
— Жанна Сергеевна! — проговорил я, тщетно пытаясь взять под контроль свои непослушные пальцы и вернуть наш разговор на твердую почву частного сыска. — Я забыл сказать вам одну очень важную вещь.
— О-о-очень, — нежно сказала птичка, ласковым движением возвращая мои пальцы к дальнейшему исполнению музыкальных пассажей.
— Я, по-моему…
— Угу, — подбодрила меня птичка. Моя правая рука под ее чутким руководством взяла самый сложный аккорд на джинсовых застежках. Самый сложный и последний. — М-м… — ласково пробормотала птичка, и я понял, что сейчас забуду нечто действительно важное. Чтобы собраться с мыслями, я энергично помотал головой, как китайский болванчик. Мысли немного прояснились.
— Я, по-моему, догадался, кто стоит за спиной «Меркурия»!
— Ну и хорошо… — прошептала птичка с обидным равнодушием. — Догадался, и молодец… За спиной… Ниже спины… Вот сюда, дурачок…
Я предпринял последнюю попытку.
— Жанна Сергеевна, это, кажется, компания «ИВА»! Понимаете? «ИВА» содержит этот «Меркурий». Я только сейчас понял…
Как ни странно, сообщение мое никакого особенного впечатления на Жанну Сергеевну не произвело. Словно бы на то, что воевать нам придется с самой мощной корпорацией в стране, ей было совершенно наплевать. Или, может быть, она все и так знала заранее. Или, скорее всего, сыграла свою роль изрядная порция шерри. Ах, все лишь бредни, шерри-бренди, ангел мой…
— Яшенька, — шепнула птичка, нежно взяв мои руки в свои. — Ты такой хороший. Компания «ИВА» подождет до завтра, правда-правда, Яшенька.
— Яков Семенович, — машинально поправил я птичку, но больше уже ничему не сопротивлялся.
Глава 7
СПРАВЕДЛИВОСТЬ СО ВЗЛОМОМ
Ровно в девять часов утра из квартиры Жанны Сергеевны Володиной вышел чернявый электромонтер среднего роста. На плече он нес потертую матерчатую сумку, в уголке рта была зажата вонючая индийская папироска. Монтер выглядел заспанным, небритым, спецовка на нем была здорово помята, как будто, наспех выстирав, ее забыли разгладить. Мятый монтер двинулся по направлению к станции метро.
Этим монтером был я.
Проснулся я в семь и почти час потратил на то, чтобы превратить новенький комплект спецодежды в старенький. В общем-то я сам был виноват: вчера не объяснил Цокину, что именно мне нужно из обмундирования, а тот, разумеется, постеснялся предложить своему боссу потрепанные шмотки. И зря. Потому что мастер в чистой спецовке, гладко выбритый и хорошо причесанный, до сих пор вызывает безотчетные подозрения. Небритость и заспанную одутловатость утренней физиономии сымитировать мне удалось довольно легко — по правде говоря, я для этого не предпринял ровно никаких усилий. Когда я проснулся и глянул в зеркало, физиономия была именно таковой. Что в ней вчера могло понравиться Жанне Сергеевне, представления не имею. Хотелось бы верить, что ей понравился на моем лице проблеск мысли.
Проходя вдоль какой-то витрины, я искоса бросил взгляд на свое отражение. Никакого проблеска мысли на лице не наблюдалось. То, что надо. Порядок. Колоритный типаж. Старик Станиславский — и тот бы побоялся сейчас изречь свое знаменитое «Не верю!», ибо рисковал тут же получить от мятого похмельного электромонтера в глаз. Вчерашние эксперименты с нелюбимым напитком, оказывается, сильно помогли мне вжиться в образ.
При воспоминаниях о вчерашнем я конфузливо улыбнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
По экрану двинулись колонки биржевых сводок, и я сказал Жанне Сергеевне:
— Выключайте скорей!
Экран погас, и мы завили горе веревочкой, опрокинув еще по рюмке.
Я почувствовал, что мне все труднее становится быть в форме.
— Все, — твердо произнес я и накрыл свою рюмку ладонью. — Иначе завтра я не проснусь и сорву свою… м-м… гениальную операцию. Операцию «Электромеч», вот так. Жанна Сергеевна, голубушка, дайте мне ключи от квартиры, и я поеду отсыпаться.
— И не подумаю! — заявила мне птичка. — Куда вы пойдете в такую темень? Да и дом тот, где квартира, хитро запрятан, его и днем с непривычки трудно найти. Даже на трезвую голову.
— Вы меня недооцениваете, — сказал я упрямо. — Чтобы я, частный детектив Яков Семенович Штерн, да не нашел какого-то дома в пределах Садового кольца? Обижаете, моя пти… в смысле, обижаете, Жанна Сергеевна. Давайте ключи, и я поеду.
— Подождите… — проговорила птичка. Несмотря на свои малые габариты и одинаковое со мной количество выпитого, она держалась молодцом. Даже почти не запиналась при разговоре. Очевидно, у нее уже был хороший навык именно к шерри. Меня тоже, например, совершенно невозможно свалить даже бутылкой моего любимого джина. — Подождите… — повторила птичка. — Вы никак не можете сейчас уйти. У вас сейчас не та реакция, вы устали. Представьте, что по дороге на вас опять нападут. Вы уверены, что тогда, как обычно, все обойдется?…
В этих словах был резон. Я, разумеется, не был пьян в том вульгарном смысле слова, когда каждый шаг и каждое слово даются с трудом. Но я был, разумеется, и не настолько трезв, чтобы без вреда для себя выяснить отношения с парочкой вооруженных гоблинов.
— Уговорили, — кивнул я. — У вас есть раскладушка? Поставим на кухне.
— Зачем? — не поняла Жанна Сергеевна.
— Как зачем? — в свою очередь удивился я. — Я не хочу спать на кухне на полу. Это холодно в конце-то концов. Я могу простудиться. А мне завтра простужаться…
— Дурачок, — ласково сказала птичка. — Какая раскладушка? Какая, к черту, кухня? Кто-то мне сказал, что желания клиента — для него закон.
— В известном смысле, да, — осторожно подтвердил я, стараясь выпутаться из логического тупика. С одной стороны, Яша, ты ведь обратился за помощью именно к Жанне Сергеевне? Значит, инициатива в данном случае принадлежит тебе… С другой стороны, с отчаянием подумал я, мои покойные коллеги Муха, Кремер и тем более Майкл Рыжков тоже начинали с того, что следовали всем желаниям своих очаровательных клиенток… Да и потом, есть неписаные законы… корпоративная этика…
Мои пальцы тем временем действовали совершенно автономно от моих мозгов и, успешно сыграв простенькую хроматическую гамму на пуговицах птичкиной ковбойки, пальцы приступили к более сложным музыкальным упражнениям с джинсовыми застежками… Стоп-стоп, назад. Я потряс головой и попытался, пока не поздно, вернуть застежки на исходные позиции. Птичка, прикрыв глаза на время моих музыкальных занятий с пуговицами и кнопками, теперь вновь открыла их и поглядела на меня с недоумением.
— Что-то случилось? — прошептала она.
— Жанна Сергеевна! — проговорил я, тщетно пытаясь взять под контроль свои непослушные пальцы и вернуть наш разговор на твердую почву частного сыска. — Я забыл сказать вам одну очень важную вещь.
— О-о-очень, — нежно сказала птичка, ласковым движением возвращая мои пальцы к дальнейшему исполнению музыкальных пассажей.
— Я, по-моему…
— Угу, — подбодрила меня птичка. Моя правая рука под ее чутким руководством взяла самый сложный аккорд на джинсовых застежках. Самый сложный и последний. — М-м… — ласково пробормотала птичка, и я понял, что сейчас забуду нечто действительно важное. Чтобы собраться с мыслями, я энергично помотал головой, как китайский болванчик. Мысли немного прояснились.
— Я, по-моему, догадался, кто стоит за спиной «Меркурия»!
— Ну и хорошо… — прошептала птичка с обидным равнодушием. — Догадался, и молодец… За спиной… Ниже спины… Вот сюда, дурачок…
Я предпринял последнюю попытку.
— Жанна Сергеевна, это, кажется, компания «ИВА»! Понимаете? «ИВА» содержит этот «Меркурий». Я только сейчас понял…
Как ни странно, сообщение мое никакого особенного впечатления на Жанну Сергеевну не произвело. Словно бы на то, что воевать нам придется с самой мощной корпорацией в стране, ей было совершенно наплевать. Или, может быть, она все и так знала заранее. Или, скорее всего, сыграла свою роль изрядная порция шерри. Ах, все лишь бредни, шерри-бренди, ангел мой…
— Яшенька, — шепнула птичка, нежно взяв мои руки в свои. — Ты такой хороший. Компания «ИВА» подождет до завтра, правда-правда, Яшенька.
— Яков Семенович, — машинально поправил я птичку, но больше уже ничему не сопротивлялся.
Глава 7
СПРАВЕДЛИВОСТЬ СО ВЗЛОМОМ
Ровно в девять часов утра из квартиры Жанны Сергеевны Володиной вышел чернявый электромонтер среднего роста. На плече он нес потертую матерчатую сумку, в уголке рта была зажата вонючая индийская папироска. Монтер выглядел заспанным, небритым, спецовка на нем была здорово помята, как будто, наспех выстирав, ее забыли разгладить. Мятый монтер двинулся по направлению к станции метро.
Этим монтером был я.
Проснулся я в семь и почти час потратил на то, чтобы превратить новенький комплект спецодежды в старенький. В общем-то я сам был виноват: вчера не объяснил Цокину, что именно мне нужно из обмундирования, а тот, разумеется, постеснялся предложить своему боссу потрепанные шмотки. И зря. Потому что мастер в чистой спецовке, гладко выбритый и хорошо причесанный, до сих пор вызывает безотчетные подозрения. Небритость и заспанную одутловатость утренней физиономии сымитировать мне удалось довольно легко — по правде говоря, я для этого не предпринял ровно никаких усилий. Когда я проснулся и глянул в зеркало, физиономия была именно таковой. Что в ней вчера могло понравиться Жанне Сергеевне, представления не имею. Хотелось бы верить, что ей понравился на моем лице проблеск мысли.
Проходя вдоль какой-то витрины, я искоса бросил взгляд на свое отражение. Никакого проблеска мысли на лице не наблюдалось. То, что надо. Порядок. Колоритный типаж. Старик Станиславский — и тот бы побоялся сейчас изречь свое знаменитое «Не верю!», ибо рисковал тут же получить от мятого похмельного электромонтера в глаз. Вчерашние эксперименты с нелюбимым напитком, оказывается, сильно помогли мне вжиться в образ.
При воспоминаниях о вчерашнем я конфузливо улыбнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101