Этот пучок они уложили в кювет, а поверх него раскатали нечто вроде мата, сделанного из более тонких пучков прутьев, толщиной в обыкновенную метлу, но гораздо более длинных.
Сразу после этого фургон вкатился на мат, вывернул влево и покатил по потайной просеке. В это время Серый и Саня уже бежали к остававшимся на просеке «Чероки» и «газику». Загнав машины в начало секретной трассы, они вылезли, быстро скатали в «трубку» и утащили в глубь леса мат, потом — толстую фашину, а затем воткнули на место фальшивые кусты. Никаких заметных следов этой операции на дороге не осталось, разве что отпечатки прутьев на грязи, да несколько сухих листьев, осыпавшихся с фальшивых кустов.
Когда Серый и Саня, завершив маскировку, вернулись к машинам, фургон уже доехал до конца подпольной магистрали, рядом с лагерем, на небольшом мыске, далеко вдающемся в болото.
Болото в этом месте было больше похоже на озеро. Небольшое зеркало открытой воды, стянутое с краев ряской, плавно переходящей в топкий берег. На самом мыске, возвышавшемся над болотом на пару метров, почва была прочная. Там была расчищена площадка, на которой мог развернуться средних размеров грузовик.
Чуть ближе, справа от секретной дорожки, находился невысокий бугор, поросший густым ольховником. В его склоне и были устроены «гаражи» — просторные капониры, отрытые еще во время войны, приведенные в порядок нынешними обитателями здешних мест. Их было три, и в каждый можно было поставить «ЗИЛ-131». В четвертом капонире располагалось нечто вроде автомастерской.
— Ну что? — спросил Серый, когда «газик» и «Чероки» подкатили к фургону.
— Поглядим, каким был Хрестный в натуре?
Когда открыли дверь фургона, защипало в глазах — сохранились остатки газа.
Пахнуло еще и тухлой кровью, смешанной с запахом тлена.
— «Черемухой», что ли, траванули?
— Наверно…
Первым выдернули Петровича.
— Надо же! Это ж главный Светкин орел, — заметил Серый. — Сегодня утром был тут. Ну и прорешетили его…
— Да еще и ножом пырнули. Живучий был, зараза. Часы как, ходят?
— Тикают. Золото или как?
— После разберемся. Рация! Они их и не шмонали, по-моему, торопились.
Бумажник глянул?
— Триста баксов и пол-лимона нашими. Паспорт приберем?
— Берем, берем. Курышев Дмитрий Петрович. Ксива афганца… Наш братан был, выходит? Или липа?
— Давай считать, что липа. Так проще. Но приберем, корки настоящие.
— Еще калькулятор есть, деньги считать любил, должно быть. Жалко куртку, суки, всю издырявили. Кобуру брать?
— Снимай, пригодится. Маузер, тащи грузило… И кабель немецкий, битумированный, захвати.
Маузер принес моток кабеля и грузило — ржавое тяжелое донце от 122-миллиметрового снаряда. Пока Серый приматывал грузило к ногам трупа. Маузер и Саня вытащили на берег озерца точно такой же мат из пучков прутьев, как тот, которым воспользовались для въезда на секретную просеку, только подлиннее.
Раскатали по трясине до самой воды.
— Осторожнее, — предупредил Серый, — сами не смайнайте!
— Ладно, постараемся!
Вдвоем они раскачали труп и отпустили. Он плюхнулся в двух метрах от берега и скрылся под водой.
— Пошли Хрестного посмотрим.
Серый уже выволок тело из фургона. Сдернули маску.
— Котлета… — разочарованно произнес Маузер, не вздрогнув.
— Да, тут экспертизу надо делать почище, чем для царского семейства, — заметил Саня.
— Четыре дырки в затылке, — осмотрев, сказал Серый. — С запасом поработали… Ладно, Маузер, давай тащи семь грузил, помаленьку, а мы поработаем.
И Хрестный, лишившись всего, что представляло хоть какую-то ценность, отправился следом за Петровичем. Дальше пошло как по конвейеру. Работали споро.
Часы, перстни, кольца, цепочки, бумажники с деньгами и документами — все это горкой росло на разостланной плащ-палатке. У двух в челюстях попались золотые зубы — Серый выломал коронки плоскогубцами.
Оставалось отправить на вечный покой последнего из восьми.
Саня и Маузер притащили его по мату на край болота, раскачали… Плюх! И тут же, через секунду, до их ушей долетело гулкое: бух! бух!
Мужики с удивлением переглянулись.
— В лесу это, — обеспокоенно произнес Серый, — по-моему, там, куда Гера этих… туристов повел. «Лягушка» сработала.
— Неужели Гера напоролся?
— Ну да… Это кто-то из тех, Булкиных.
— Если, е-мое, Гера накроется, эти козлы со своей овцой из леса не выйдут, — угрожающе прошипел Саня.
— Они так и так не выйдут. Но дойти, куда им надо, они должны, — сказал Серый. — Поэтому вот что, мужики: вы тут порядок наводите, а я в лагерь, надо будет народ успокоить.
ТАРЗАНКА
Их осталось семеро.
От роковой полянки тропа пошла вниз, петляя между соснами. Гера шел молча.
Приходилось за ним поспешать. Тропка была скользкая, неровная, и во многих местах из нее выпирали узловатые корни. Поскользнуться и запнуться — раз плюнуть, а удержать равновесие — непросто. Казалось, что топать в стороне от тропы, по хвое было бы проще. Но черта с два, после того, что случилось, кто-нибудь рискнул бы на метр шагнуть в сторону. Смерть учит дисциплине быстрее, чем любой прапорщик.
Внизу, впереди, послышалось журчание воды. Через пару минут добрались до небольшого обрывчика, метра три высотой, под которым поблескивала мутноватая речка, вытекавшая из расстилавшегося справа под горкой непролазного болота. На противоположном берегу просматривался небольшой возвышенный мысок, вокруг которого описывала дугу речушка.
— Вот это как раз то место, — мрачновато заметил Гера, — где я каждый раз с молитвой хожу.
— А что тут? — серьезно спросила Света.
— Мы с вами стоим сейчас лицом к реке, — Гера перешел на «вы», чувствуя, что успокоился. — Справа болото. Эта речка из него вытекает, а ниже по течению затопляет низину, примерно полтора километра шириной, и опять Превращается в болото. Если идти вдоль берега, мы еще дальше уйдем на юго-запад и удалимся от нашей точки на двадцать километров. Там, правда, переходить спокойнее но зато впереди будет еще десяток таких мест, где ни вздохнуть, ни чихнуть. А в этом месте — самый удобный переход. Хотя и очень опасный. Потому что на этом самом месте речка из обрыва снаряды вымывает. Если глянуть с обрыва, можно пару головок увидеть.
— Та-ак… — озадаченно протянула Светка, — значит, в реке они тоже могут быть?
— С рекой особь статья, — поморщился Гера, — она под этот берег все тащит вместе с илом. В том числе и те мины, которые на известном месте в болото ушли.
Короче, вброд через нее я бы лично ни за что не пошел. Есть вариант, который требует сноровки. В детстве на тарзанке качались?
Гера подошел к росшей в метре от обрыва, замысловато изогнутой осине и показал привязанную к ее стволу толстую капроновую веревку. К свободному концу веревки была примотана грубо оструганная чурочка с кольцевым желобком в середине, на котором и держался узел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Сразу после этого фургон вкатился на мат, вывернул влево и покатил по потайной просеке. В это время Серый и Саня уже бежали к остававшимся на просеке «Чероки» и «газику». Загнав машины в начало секретной трассы, они вылезли, быстро скатали в «трубку» и утащили в глубь леса мат, потом — толстую фашину, а затем воткнули на место фальшивые кусты. Никаких заметных следов этой операции на дороге не осталось, разве что отпечатки прутьев на грязи, да несколько сухих листьев, осыпавшихся с фальшивых кустов.
Когда Серый и Саня, завершив маскировку, вернулись к машинам, фургон уже доехал до конца подпольной магистрали, рядом с лагерем, на небольшом мыске, далеко вдающемся в болото.
Болото в этом месте было больше похоже на озеро. Небольшое зеркало открытой воды, стянутое с краев ряской, плавно переходящей в топкий берег. На самом мыске, возвышавшемся над болотом на пару метров, почва была прочная. Там была расчищена площадка, на которой мог развернуться средних размеров грузовик.
Чуть ближе, справа от секретной дорожки, находился невысокий бугор, поросший густым ольховником. В его склоне и были устроены «гаражи» — просторные капониры, отрытые еще во время войны, приведенные в порядок нынешними обитателями здешних мест. Их было три, и в каждый можно было поставить «ЗИЛ-131». В четвертом капонире располагалось нечто вроде автомастерской.
— Ну что? — спросил Серый, когда «газик» и «Чероки» подкатили к фургону.
— Поглядим, каким был Хрестный в натуре?
Когда открыли дверь фургона, защипало в глазах — сохранились остатки газа.
Пахнуло еще и тухлой кровью, смешанной с запахом тлена.
— «Черемухой», что ли, траванули?
— Наверно…
Первым выдернули Петровича.
— Надо же! Это ж главный Светкин орел, — заметил Серый. — Сегодня утром был тут. Ну и прорешетили его…
— Да еще и ножом пырнули. Живучий был, зараза. Часы как, ходят?
— Тикают. Золото или как?
— После разберемся. Рация! Они их и не шмонали, по-моему, торопились.
Бумажник глянул?
— Триста баксов и пол-лимона нашими. Паспорт приберем?
— Берем, берем. Курышев Дмитрий Петрович. Ксива афганца… Наш братан был, выходит? Или липа?
— Давай считать, что липа. Так проще. Но приберем, корки настоящие.
— Еще калькулятор есть, деньги считать любил, должно быть. Жалко куртку, суки, всю издырявили. Кобуру брать?
— Снимай, пригодится. Маузер, тащи грузило… И кабель немецкий, битумированный, захвати.
Маузер принес моток кабеля и грузило — ржавое тяжелое донце от 122-миллиметрового снаряда. Пока Серый приматывал грузило к ногам трупа. Маузер и Саня вытащили на берег озерца точно такой же мат из пучков прутьев, как тот, которым воспользовались для въезда на секретную просеку, только подлиннее.
Раскатали по трясине до самой воды.
— Осторожнее, — предупредил Серый, — сами не смайнайте!
— Ладно, постараемся!
Вдвоем они раскачали труп и отпустили. Он плюхнулся в двух метрах от берега и скрылся под водой.
— Пошли Хрестного посмотрим.
Серый уже выволок тело из фургона. Сдернули маску.
— Котлета… — разочарованно произнес Маузер, не вздрогнув.
— Да, тут экспертизу надо делать почище, чем для царского семейства, — заметил Саня.
— Четыре дырки в затылке, — осмотрев, сказал Серый. — С запасом поработали… Ладно, Маузер, давай тащи семь грузил, помаленьку, а мы поработаем.
И Хрестный, лишившись всего, что представляло хоть какую-то ценность, отправился следом за Петровичем. Дальше пошло как по конвейеру. Работали споро.
Часы, перстни, кольца, цепочки, бумажники с деньгами и документами — все это горкой росло на разостланной плащ-палатке. У двух в челюстях попались золотые зубы — Серый выломал коронки плоскогубцами.
Оставалось отправить на вечный покой последнего из восьми.
Саня и Маузер притащили его по мату на край болота, раскачали… Плюх! И тут же, через секунду, до их ушей долетело гулкое: бух! бух!
Мужики с удивлением переглянулись.
— В лесу это, — обеспокоенно произнес Серый, — по-моему, там, куда Гера этих… туристов повел. «Лягушка» сработала.
— Неужели Гера напоролся?
— Ну да… Это кто-то из тех, Булкиных.
— Если, е-мое, Гера накроется, эти козлы со своей овцой из леса не выйдут, — угрожающе прошипел Саня.
— Они так и так не выйдут. Но дойти, куда им надо, они должны, — сказал Серый. — Поэтому вот что, мужики: вы тут порядок наводите, а я в лагерь, надо будет народ успокоить.
ТАРЗАНКА
Их осталось семеро.
От роковой полянки тропа пошла вниз, петляя между соснами. Гера шел молча.
Приходилось за ним поспешать. Тропка была скользкая, неровная, и во многих местах из нее выпирали узловатые корни. Поскользнуться и запнуться — раз плюнуть, а удержать равновесие — непросто. Казалось, что топать в стороне от тропы, по хвое было бы проще. Но черта с два, после того, что случилось, кто-нибудь рискнул бы на метр шагнуть в сторону. Смерть учит дисциплине быстрее, чем любой прапорщик.
Внизу, впереди, послышалось журчание воды. Через пару минут добрались до небольшого обрывчика, метра три высотой, под которым поблескивала мутноватая речка, вытекавшая из расстилавшегося справа под горкой непролазного болота. На противоположном берегу просматривался небольшой возвышенный мысок, вокруг которого описывала дугу речушка.
— Вот это как раз то место, — мрачновато заметил Гера, — где я каждый раз с молитвой хожу.
— А что тут? — серьезно спросила Света.
— Мы с вами стоим сейчас лицом к реке, — Гера перешел на «вы», чувствуя, что успокоился. — Справа болото. Эта речка из него вытекает, а ниже по течению затопляет низину, примерно полтора километра шириной, и опять Превращается в болото. Если идти вдоль берега, мы еще дальше уйдем на юго-запад и удалимся от нашей точки на двадцать километров. Там, правда, переходить спокойнее но зато впереди будет еще десяток таких мест, где ни вздохнуть, ни чихнуть. А в этом месте — самый удобный переход. Хотя и очень опасный. Потому что на этом самом месте речка из обрыва снаряды вымывает. Если глянуть с обрыва, можно пару головок увидеть.
— Та-ак… — озадаченно протянула Светка, — значит, в реке они тоже могут быть?
— С рекой особь статья, — поморщился Гера, — она под этот берег все тащит вместе с илом. В том числе и те мины, которые на известном месте в болото ушли.
Короче, вброд через нее я бы лично ни за что не пошел. Есть вариант, который требует сноровки. В детстве на тарзанке качались?
Гера подошел к росшей в метре от обрыва, замысловато изогнутой осине и показал привязанную к ее стволу толстую капроновую веревку. К свободному концу веревки была примотана грубо оструганная чурочка с кольцевым желобком в середине, на котором и держался узел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100