Напрягая все силы, два аквилонца, подставив плечи под
жердь, с немалым трудом оторвали тяжеленный груз от досок
пристани. Конан согнул спину, примерился - и, взвалив ящик
на плечи, резко выпрямившись, встал.
- Великий Митра! - протянул изумленный Лаодамас. - Если
бы я не видел этого собственными глазами, никогда б не
поверил, что человек способен поднять такую тяжесть!
- Ваше дело - не упустить Эдрика, - буркнул киммериец.
- И пошли скорее - не могу сказать, чтобы мне нравилось
тащить на хребте этот груз, хоть он и был бы чистым золотом!
Вскоре по улицам Велитриума в предрассветных сумерках
двигалась странная процессия: впереди Лаодамас и Глико вели
между собой связанного изменника, а Флавий, шедший за ними,
время от времени подгонял Эдрика, покалывая между лопатками
острием клинка. Последним, сгибаясь и пошатываясь под своей
неподъемной ношей, шел гигант-киммериец. Когда они достигли
казармы, у часового от удивления отвисла челюсть, но, узнав
командиров, он проворно распахнул перед ними ворота.
5
Ящик опустили посреди комнаты в казарме легиона Золотых
Львов; рядом с ним на табурет был усажен Эдрик со
связанными за спиной руками. Четверо военачальников
разместились вокруг него.
- Итак, доказательства перед тобой, Лаодамас, - с
трудом переводя дыхание, проговорил киммериец. Потом он
обратился к Эдрику: - Ну, приятель, будешь говорить сам,
или мне хорошенько попросить тебя об этом? Я, знаешь ли,
знаком с некоторыми способами убеждения, которые обычно
используют твои друзья пикты.
Пленник угрюмо молчал, опустив голову.
- Прекрасно, - с хмурой усмешкой произнес Конан, - не
хочешь по-доброму, не надо. Флавий, - обратился он к
полусотнику, - ты отобрал у него нож? Дай-ка его мне. Не
люблю портить свой клинок, - пояснил он остальным. - Когда
сталь раскаляется докрасна, это не идет ей на пользу.
По лицу Эдрика разлилась смертельная бледность.
- Я все скажу... - прошептал он сдавленным голосом. -
Ты, варвар, и в самом деле не остановишься ни перед чем...
Так вот: все началось с того, что наш барон, губернатор
Орисконии, предложил мне с приятелями немалые деньги, коль
мы поможем ему в одном деле... в таком, что в случае успеха
Чохира была бы возвращена пиктам. Мы в своей провинции не
очень-то интересуемся судьбой других земель, а монеты мне
были нужны... И дурак же я был, что согласился! Когда
имеешь дело с благородными, ничего хорошего не жди. Эти
чванливые свиньи...
- Эй, придержи-ка свой грязный язык, пес! - возмутился
Лаодамас. - Как смеешь ты облаивать родовитых людей! Я
вырву твой язык и...
Лаодамас не закончил свою угрозу: нетерпеливым жестом
оборвав его, Конан велел Эдрику продолжать. Лазутчик
признался, что он со своими людьми по приказу графа Лусиана
заманил аквилонский отряд в засаду, подстроенную дикарями.
Граф, по словам Эдрика, желал доказать пиктам, что
обещанное выполнит - иначе он не получил бы денег, в
которых очень в тот момент нуждался.
- А устроил ловушку шаман Сагайета, - добавил Эдрик. -
Этот проклятый колдун ведает заклинания, благодаря коим
подчиняются ему эти жуткие пиктские гадюки. Говорят,
заклятья эти таковы, что душа Сагайеты вселяется на время в
тело владыки змей...
Киммериец почувствовал, как при упоминании о гигантских
ядовитых тварях по спине его потянуло морозом.
- Как ты считаешь, - обратился он к Эдрику, - зачем
Лусиан собирался отдать Чохиру дикарям?
- Понятия не имею, - пожал плечами разведчик. - Мне,
как и благородному графу, были нужны деньги, а остальное
меня не слишком интересовало...
- И зря, между прочим. Если б ты немного пошевелил
мозгами, то сообразил, что наш достойный граф тебя в живых
не оставит. Ни тебя, ни других, кто мог бы разболтать о его
измене.
Эдрик побледнел еще сильней.
- Великий Митра! Об этом я не подумал... - прошептал он.
- То, что этот тип - предатель, мы поняли, - вмешался
в разговор Лаодамас. - Но что, если он врет и наговаривает
на графа Лусиана, чтобы выгородить себя?
- Ну, конечно! Ведь благородный нобиль просто не может
быть способен на гнусный поступок! - взорвался киммериец.
- А отряд он послал на смерть по чистой случайности! Скажи,
Глико, ты знаешь, сколько вернулось наших?
- До вчерашнего вечера к своим пробились человек
тридцать. Я надеюсь, что кто-нибудь еще блуждает по
лесу и доберется в Велитриум позже.
Конан грохнул кулаком по столу.
- Тридцать человек! - проговорил он срывающимся от гнева
голосом. - А было их больше сотни, гандерландцев и моих
боссонцев! Я знал каждого своего бойца, учил их воевать,
делил с ними кусок лепешки и глоток вина! А капитан Арно?
Хоть не был он моим другом, но таких опытных и храбрых
солдат немного найдется во всей аквилонской армии! Я отомщу
за него и за своих людей! Отомщу Лусиану! Как бы он не
заметал следы, за свое предательство он ответит сполна, я
уж об этом позабочусь! - Глаза Конана сверкнули и погасли;
затем, повернувшись к аквилонцам, он сказал: - Ну, хватит
болтовни! Теперь нам пора действовать. Глико, Лаодамас,
отправляйтесь к своим сотням - нам потребуется два десятка
надежных солдат, которым вы полностью доверяете.
Предупредите их, что мы нашли измену среди самых высоких
людей, и пусть они будут готовы выполнить любой ваш приказ
и подчиняются только вам. А ты, Флавий, отведи Эдрика в
темницу, и пусть его запрут в одиночной камере. Встретимся
на рассвете, на плацу.
- Послушай, Конан, - начал Лаодамас, - я готов
согласиться с твоим планом и участвовать в деле, но почему,
собственно, ты принял на себя командование? В конце концов,
я потомственный нобиль и стою в списке военачальников
легиона не на последнем месте...
- Покомандовать хочешь, сопляк?! - внезапно рыкнул
молчавший до сих пор Глико. - И про список еще вспомнил!
Между прочим, я стою в нем повыше тебя! Так что слушай мой
приказ: нашим командиром будет Конан! Он раскрыл это
грязное дело, и он доведет его до конца.
- Но все же... - не унимался Лаодамас. - У графа в
подчинении столько людей! Мы обвиним его в предательстве, а
он в ответ назовет изменниками нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12