Пластинки. Жетоны. Все, что осталось от павших. Вычеркнутых из жизни.
Слоэн засунул связку жетонов в меховой мешок, вложив их в дрожащие пальцы Ардженто.
— Это — итальянских солдат. Тех самых.
— Спасибо, Ддд…эвид.
Слоэн просунул руки в нейлоновые лямки. И потащил Фрэнка Ардженто сквозь снега Боснии, сквозь колыхание снежных хлопьев, похожих на падающую сажу.
— Ммм…ы тоже уммм…рем…. Тттт…ы ведь этт…о зннн…аешь, ддд…а?…
— Может быть, мы уже умерли, Фрэнк…
Дэвид Слоэн продолжал путь. Они поднялись на вершину холма. Призраки. Некто иные, как призраки.
— …Может быть, просто мы отказываемся признать это.
1.
Вдоль длинного пустынного пляжа мыса Код бежал человек.
В рассеянном синем цвете уходящей ночи он появился размытым контуром, похожий на призрак. Он взбежал размеренным шагом на гребень огромной дюны и двигался по нему, удаляясь от океана.
После трех дней сильных приливов и обильных дождей осенние штормовые волны, спустившиеся от Ньюфаундленда, успокаивались.
Пот блестел на лице бегущего, изборожденном глубокими морщинами, четкими, словно нанесенными скальпелем, со сломанным носом. Изо рта в холодный воздух, наполненный упругим северным ветром, вырывались белесые облачка пара. Лоб обтягивал темно-зеленый бандан, завязанный над самыми глазами. На нем были камуфляжные штаны, выцветшие от времени и многочисленных стирок. Хорошо развитая мускулатура распирала короткие рукава серой майки. На груди майки была надпись черным, тоже выцветшая от времени. Спецназ спасателей, 16-я авиационная дивизия — далекое эхо, отголоски пройденных дорог, исчезнувших воспоминаний. Он больше не был одним из них. Быть может, он никогда в действительности им и не был.
Слоэн. Дэвид Карл Слоэн.
Однажды он повернулся спиной ко всему. Чтобы совершить свой выбор: искупление .
Он сбежал по склону дюны, не снижая скорости и не меняя ритма, взбежал на гребень другой. Его тяжелые армейские ботинки мерно месили песок.
Он был единственный бегун на всем пляже. И вряд ли кто-нибудь удостоил бы его более, чем рассеянного взгляда. По крайней мере, до тех пор, пока не заметил бы черный нейлоновый ремень, по диагонали пересекавший грудь. На ремне держался автомат, болтавшийся на спине. Двадцатизарядный «хеклер и кох» ХК-93, калибра 308, со складным прикладом.
Солнечный диск медленно поднимался над горизонтом из Атлантического океана. Дневной свет пробивал дорогу в густом тумане и тяжелых тучах. Он растекался по дюнам, отбрасывая на песок искривленную тень человека. Заливал розоватым светом массив большого заброшенного дома, окруженного местами завалившейся штакетной изгородью.
Слоэн замедлил бег. Правую ладонь он завел за спину и сомкнул на рукоятке автомата. Одно точное движение — и автомат лег в руки. Слоэн откинул приклад, остановился на гребне дюны, опустился на колено и прицелился. Переставил прицел на отметку четыреста метров. Раздались сухие одиночные выстрелы. Приклад отдавал в плечо, на песок сыпались дымящиеся гильзы.
Первая пуля начисто срезала верхнюю часть штакетины изгороди. Верхушки других десяти отлетали одна за другой с интервалом в доли секунды. Ветер сносил щепки и бросал на песок. Словно дух-невидимка забавлялся невидимой рогаткой.
Слоэн изменил угол стрельбы. Автомат четырежды пролаял с огромной скоростью. Верхняя часть ржавого флюгера в форме петуха на крыше дома была отстрелена начисто и полетела вниз. Второй выстрел срубил петуху голову, третий — хвост. Четвертый, последний, перерубил штырь флюгера, словно серп пшеничный колос. Флюгер грохнулся на разбитую крышу дома и исчез внутри дома. Ветер, продолжавший продувать пляж и заброшенный дом, унес звуки выстрелов.
Слоэн медленно поднялся, поставил автомат на предохранитель. Четырнадцать выстрелов в полуавтоматическом режиме, четырнадцать точных попаданий с дистанции четыреста метров при сильном боковом ветре. И это после двенадцатитикилометрвого кросса. Слоэн улыбнулся довольный: очень-очень маленькая, бессмысленная победа над наступающим возрастом.
И тут он заметил блик.
Оттуда, с гребня дюны, за домом-мишенью. Миллисекундная вспышка. Ее источник не вызывал сомнений: отражение солнечного света в стекле бинокля. Кто-то был там, на дюне.
Человек, стоявший чуть ниже гребня дюны, опустил телеметрический «цейс», сощурив глаза, чтобы защитить их от встающего над Атлантикой солнца. С этого места Слоэн виделся маленькой темной фигуркой на фоне серого песка.
Человек вновь поднес бинокль к глазам. Никого. Никакого движения, никаких следов Слоэна. Призмы оптического прибора увеличивали только безмолвие и безлюдность песчаного рельефа. Человек повел биноклем вдоль дюн. И там никого. Только легкая кисея пыли — все, что осталось от исчезнувшего вдруг Дэвида Слоэна.
Наблюдатель положил бинокль в чехол, висевший на груди. Он увидел все, что хотел увидеть. Сейчас ему нужно было уходить отсюда. И как можно быстрее. Он сбежал с дюны к автомобилю, стоящему на дороге, параллельной пляжу.
Слоэн возник из ниоткуда на вершине дюны с автоматом в руках. Проводил глазами облачко пыли, поднятое бегущим человеком. Метрах в пятидесяти отсюда, автомобиль сорвался с места на большой скорости, визжа шинами на асфальте. Слоэн проводил взглядом машину, мчавшуюся по дороге между дюнами. С такого расстояния было невозможно разглядеть номер, но машину он идентифицировал: «бмв»-320» черного цвета.
Слоэн перебросил автомат за спину. Человек за рулем, кем бы он ни был, еще вернется. Они всегда возвращаются. Это неизбежно.
Такова цена искупления.
2.
Кармине Апра ненавидел так называемую информацию.
Печатная страница приводила его в бешенство, а телепрограммы вызывали острый приступ диарреи. Особенно те, в которых рассказывалось о нем и его делишках.
Это открылось ему много лет назад, когда он еще не покинул свою родную землю и был почетным гостем в камере тюрьмы Уччиардоне. Там, в камере, где практически любая вещь годилась для того, чтобы убивать время, ему случилось прочесть книгу, некое исследование по информации, написанное каким-то малым, который явно подержал в цианиде клавиатуру своего компьютера и в этой стране стукачей не побоялся назвать вещи своими именами. Апра запамятовал его имя. Но понравившиеся ему слова из этого сосуда с желчью запомнил отлично: говорящие бюсты . Это про напыщенных рогоносцев, что обращаются к тебе по три-четыре раза на дню с экранов одноглазого монстра.
Говорящие бюсты. Верно, черт возьми, как верно. Вот они: банда болтающих сверчков, разрезанных по пояс рамкой экрана, с рожами, вызванными к жизни кнопкой пульта, с таким количеством серого вещества в башке, сколько у надувной куклы, наполненной теплой водой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60