Я был единственным человеком, которого жизнь баловала интересными и неожиданными впечатлениями, ведь никогда не знаешь, какие сюрпризы преподнесут выловленные в лесу звери, остальные же члены общества влачили, на мой взгляд, однообразное и унылое существование в самом что ни на есть неприятном климате на Земле. Так что, хотя мы для виду и досадовали на предстоящий визит начальства, и осыпали его проклятиями, в душе каждый радовался этому развлечению. Конечно, это не касается Мартина — он-то к наступлению торжественного дня вконец извелся от страха.
Когда же роковой день наступил, мы все, будто случайно, собрались под развесистым деревом саур-саур, откуда были отлично видны подступы к резиденции Мартина. На нервной почве мы непрерывно болтали — о повадках животных, о росте цен на мануфактуру, а Мэри даже прочла нам целую лекцию о тонкостях кулинарного искусства. При этом никто не обращал внимания на то, что говорят другие; все то и дело прислушивались, затаив дыхание, не едет ли окружной инспектор.
Наконец, к нашему глубокому облегчению, элегантный просторный лимузин лихо подкатил по аллее и остановился перед домом.
— Слава богу, чертовы колдобины выдержали! — сказал Макгрейд. — Пронесло! А я-то боялся!..
Мы видели, как Мартин вышел на крыльцо, а инспектор вылез из машины. Издали он смахивал на маленького червячка, выползающего из большого черного кокона. Зато Мартин выглядел безукоризненно. Он проводил инспектора в дом, и мы облегченно перевели дух.
— Я уверена, что авокадо ему понравятся, — сказала Мэри. — Представляете, я перебрала сорок три штуки и выбрала самые лучшие.
— А мои-то колдобины выдержали! — гордо заявил Макгрейд. — Никому, кроме ирландца, это дело не по плечу!
— Вот погодите, пусть он до икры доберется! — сказал Робин. — Это будет, я думаю, самый торжественный момент.
— А про моих копченых дикобразов забыли? — возмущенно вмешался я.
— А про мои букеты и вазы? — Напомнила Мэри. — Можно подумать, что вы все сделали единолично, Робин.
— В сущности так оно и есть, — сказал Робин. — Я делал все с умом и все продумал.
Тут мы разошлись по домам: давно пора было завтракать.
До вечера мы томились бездельем. Теперь все зависело от Мартина, но за него можно было быть спокойным: без сомнения, окружной инспектор не найдет никаких недочетов во вверенном Мартину районе.
Ровно в пять часов у меня за спиной словно из-под земли появился Пий — как раз в ту минуту, когда сумчатая крыса, возмущенная моими бесцеремонными попытками проверить, не беременна ли она, вцепилась мне в палец.
— Сар, — сказал Пий.
— Чего тебе? — проворчал я, высасывая кровь из укушенного большого пальца.
— Фанна готов, cap.
— Какого черта ты налил мне ванну средь бела дня? — спросил я, совершенно позабыв о торжествах по поводу приезда важного гостя.
Пий удивился:
— Вам надо быть у районного начальника в шесть часов, cap.
— Черт возьми! — сказал я. — Начисто забыл. А одежду приготовил?
— Да, cap, — ответил Пий. — Мальчонка брюки гладил. Рубашка чистая, cap. Пиджак и галстук готоф, cap.
— Господи! — сказал я, пораженный внезапной мыслью. — Кажется, у меня нет ни одной пары носков!
— Я купил носки, cap, на рынке, cap, — произнес Пий. — И ботинки я чистил.
Неохотно оставив в покое крысу — я так и не выяснил, беременна она или нет, — я пошел принимать ванну и влез в нечто напоминающее брезентовый саркофаг, наполненный тепловатой водой. И хотя жара уже спала, с меня, несмотря на ванну, ручьями лился пот, разбавленный водой. Я плюхнулся в кресло, надеясь немного остыть, и стал думать о предстоящем вечере…
Одевался я очень тщательно, хотя белоснежная свежевыстиранная рубашка почти мгновенно намокла и потеряла белизну. Приобретенные Пием носки, как видно, копировали боевые цвета какого-нибудь полудикого шотландского клана и ослепительно ярким сочетанием цветов непримиримо спорили с моим новым галстуком. Пиджак я не стал надевать, а просто перекинул через плечо: поднявшись в гору к дому Мартина в пиджаке, я рисковал предстать перед окружным инспектором в виде тюленя, только что вынырнувшего из морских волн. Меня сопровождал Пий.
— Ты уверен, что все в порядке? — спросил я.
— Да-а, cap. Но у инспектора слуги — очень плохой слуги.
— Сам знаю, — сказал я. — Поэтому и поручил все тебе.
— Да, cap. Виноват, cap, Иисус стал не такой, cap. «Господи, — подумал я, — что там еще стряслось?»
— А что значит «не такой»?
— Ему хороший человек, — проникновенно сказал Пий. — Но ему — старик, и, когда надо делать важный вещи, ему сразу стал не такой.
— Трусит, что ли? — спросил я.
— Да, cap.
— Значит, ты думаешь, он сделает очень плохой обед?
— Да, cap.
— Что же нам делать?
— Я посылал наш повар туда, cap, — сказал Пий. — Ему помогать Иисусу, и тогда Иисус будет опять такой, как надо.
— Молодец, — заметил я. — Отлично придумано. Пий просиял от гордости. Мы немного прошагали молча.
— Виноват, cap, — вдруг произнес Пий.
— Чего еще? — нетерпеливо бросил я.
— Я и нашего мальчонку послал, cap, — сказал Пий. — Их мальчонка хороший, только Амос его совсем не учил.
— Превосходно! — сказал я. — Я тебя внесу в почетный список к Новому году.
— Благодарю вас, cap! — ответил Пий, который ничего не понял, но догадался по моему тону, что я полностью одобряю его самостоятельные действия.
Наконец мы пришли к Мартину. Пий, выряженный в свою лучшую форму, которая вместе с медными пуговицами обошлась мне неслыханно дорого, мгновенно испарился и, как видно, сразу очутился на кухне.
Дверь была открыта, а возле нее красовался мой «мальчонка».
— Пливет вам, cap! — воскликнул он, сияя белозубой улыбкой.
— Пливет вам, Бен! — сказал я. — Ты смотри работай сегодня хорошо, а то я с тобой знаешь как разделаюсь!
— Слушаю, cap! — ответил он, улыбаясь еще шире.
Оказалось, что, пока я неспешно принимал ванну, а затем долго облачался в одежды, совсем не подходящие для здешнего климата, гости собрались и сидели на веранде.
— Ах! — воскликнул Мартин, вскакивая и подбегая ко мне. — А я боялся, что вы уже не придете!
— Дорогой мой, — прошептал я, — я не из тех, кто бросает друзей в беде.
— Разрешите вас представить, — сказал Мартин, вводя меня на веранду, полную народа. — Мистер Фезерстоунхау, окружной инспектор.
Инспектор оказался маленьким человечком с физиономией поразительно похожей на непропеченный пирог со свининой. У него были жидковатые седеющие волосы и выцветшие голубые глазки-буравчики. Он встал со стула и пожал мне руку — рукопожатие оказалось неожиданно цепким, что трудно было предположить по его вялому виду.
— А, Даррелл! — произнес он. — Приятно познакомиться.
— Извините за опоздание, сэр.
— Пустяки, пустяки, — сказал он. — Присаживайтесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64