Собственно говоря, это были соединенные в одну комнату верхние этажи всех четырех домов, принадлежавших полковнику. Пол был покрыт блестящим паркетом. Но меня поразили не столько размеры комнаты, сколько ее обстановка. На двух противоположных ее концах были построены две крепости из папье-маше. Высотой они были фута в три-четыре, шириной — четыре-пять футов. А вокруг них выстроились сотни, целые сотни оловянных солдатиков, переливаясь и сверкая яркими мундирами, а среди них были расположены танки, броневики, зенитные батареи и прочая техника. Передо мной в полном блеске развернулись армии, готовые к бою.
— Ага, — сказал полковник, весело потирая руки. — Что, не ожидали?
— Вот так штука! — восхитился я. — В жизни не видал столько игрушечных солдатиков!
— Я собирал их годами, — сказал он. — Годами. Знаете, я ведь получаю их прямо с фабрики. Беру некрашеных и потом раскрашиваю сам. Гораздо лучше выходит — чище, ровнее и более правдоподобно.
Я наклонился и взял в руки крохотного солдатика. Да, полковник говорил правду. Обычно оловянные солдатики размалеваны наспех, кое-как, а эти раскрашены настолько тщательно, что у них даже как будто бы разное выражение лица.
— Ну вот, — сказал полковник. — Ну вот. Мы сейчас проведем небольшую игру — просто для тренировки. А когда вы освоитесь, начнем играть всерьез. Я вам сейчас объясню правила.
Правила игры, которые мне изложил полковник, отличались точностью и определенностью. У каждого своя армия. Бросают кости, и тот, у кого больше очков, считается агрессором и делает первый ход. Он опять бросает кости и в зависимости от выпавших очков может перемещать любой батальон своих солдат в любом направлении, а также вести обстрел из зениток и дальнобойных орудий. Орудия имели пружинный механизм и заряжались спичками. Пружины были поразительно сильные, и спички летели через всю комнату с невероятной скоростью. Когда спичка падала, все вокруг нее в радиусе десяти сантиметров считалось уничтоженным, так что при прямом попадании можно было нанести тяжкий урон войскам противника. Каждому игроку полагалось иметь при себе небольшую рулетку для измерения расстояния вокруг спички.
Вся эта выдумка привела меня в восторг, тем более что это живо напомнило мне игру, которую мы изобрели еще в Греции. Мой брат Лесли — он был просто помешан на пушках и кораблях — собрал целый флот игрушечных крейсеров, линкоров и подводных лодок. Мы обычно расставляли их на полу и играли почти в такую же игру, только для поражения противника у нас были стеклянные шарики. Нужны были верный глаз и точная рука, чтобы, пустив шарик по неровному полу, попасть в миноносец длиной всего в полтора дюйма. Мы с полковником бросили кости, и мне выпало быть агрессором.
— А! — сказал полковник. — Грязный гунн!
Я понял, что он разжигает в себе воинственный пыл.
— А что я должен делать? — спросил я. — Попытаться разрушить вашу крепость?
— Что ж, попробуйте, — сказал он. — Пожалуйста, разрушайте, если сумеете.
Я очень скоро смекнул, что в этой игре главное было отвлечь внимание противника на другой фланг и незаметно для него совершить несколько молниеносных маневров. Так что я принялся непрерывно обстреливать его войска, и, пока спички со свистом носились по комнате, я ухитрился подвести два батальона к самой линии ею обороны.
— Свинья! — бушевал полковник, когда очередная спичка попадала в его расположение и ему приходилось мерить радиус поражения. — Грязная свинья! Гунн проклятый!
Лицо у него стало ярко-розовым, а на глазах выступили слезы, ему то и дело приходилось вынимать монокль и подолгу протирать его.
— Какого черта вы так метко стреляете! — орал полковник.
— Вы сами виноваты, — кричал я в ответ. — У вас все войска сбиты в кучу, в них ничего не стоит попасть!
— Это у меня такая стратегия. Не обсуждать мою стратегию! Я старше вас и выше чином.
— Как это «выше чином», когда я командую армией?
— Не возражать, молокосос! — гремел полковник.
Игра продолжалась часа два, и за это время я успешно рассеял почти все силы противника и закрепился на подступах к его крепости.
— Сдаетесь? — крикнул я.
— Ни за что! — заорал полковник. — Ни за что! Сдаться проклятому гунну? Никогда!
— Ах так! Тогда я двигаю вперед саперов, — пригрозил я.
— Зачем это вам понадобились саперы?
— Чтобы взорвать вашу крепость, — ответил я.
— Не положено, — сказал он. — Это против правил войны.
— Ерунда! — сказал я. — Вот немцы не очень-то считались с правилами войны.
— Какое гнусное коварство! — возопил он, когда я успешно подорвал его укрепления.
— Сдаетесь или нет?
— Нет! Буду сражаться за каждую пядь земли, проклятый варвар! — кричал он, резво ползая на четвереньках по полу и лихорадочно передвигая свои войска. Но эти отчаянные усилия не спасли его: я загнал его в угол и добил из пушек.
— Тысяча чертей! — вскричал полковник, когда все было кончено, вытирая мокрый от пота лоб. — Никогда не видел, чтобы человек так играл. Как же вы научились так чертовски метко стрелять, если раньше не играли?
— А я играл в другую игру, вроде этой, но мы стреляли шариками, — сказал я. — Стоит только набить руку — и это уж… навсегда.
— Черт побери! — воскликнул полковник, созерцая свою разгромленную армию. — Но все же это была славная игра и славная битва. Еще сыграем?
И мы играли, играли без конца, и полковник все больше горячился, а когда я наконец взглянул на свои часы, то с ужасом увидел, что уже час ночи. Игру закончить мы не успели, поэтому пришлось оставить все, как было, а на следующий вечер я пришел снова, и мы ее доиграли. Я стал проводить у полковника два-три вечера в неделю; мы разыгрывали сражения в большой комнате, и ему это доставляло огромное удовольствие — почти такое же, как и мне.
Но вскоре моя мама объявила, что дом наконец найден и нам пора уезжать из Лондона. Я был глубоко огорчен. Значит, мне придется бросить работу, расстаться с моим другом мистером Беллоу и с полковником Анструтером. Мистер Ромили был безутешен:
— Мне никто не сможет заменить вас. Никто.
— Ну, кто-нибудь обязательно найдется, — сказал я.
— Да, но он же не сумеет так украшать аквариумы и вообще… Прямо не знаю, что я буду без вас делать…
В тот день, когда я окончательно уходил от него, он со слезами на глазах преподнес мне кожаный бумажник. На внутренней стороне было золотом вытеснено: «Джералду Дарреллу от товарищей по работе». Я немного удивился, потому что, кроме меня и мистера Ромили, у нас никто не работал, но он, очевидно, считал, что так будет солиднее. Я горячо поблагодарил его и в последний раз отправился на Поттсову аллею, в лавку мистера Беллоу.
— Жаль, что приходится расставаться, мой мальчик, — сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64