— Окружной инспектор, — начал Мартин.
— А что он сделал? — спросил я. — Выгнал вас, что ли?
— Вот-вот, — сказал Мартин. — Выгонит, и запросто. Потому я и прошу вас помочь.
— Но я-то тут причем? Не понимаю, как я могу вам помочь? Ни с самим окружным инспектором, ни с его родственниками я не знаком, так что замолвить за вас словечко не смогу. Признавайтесь, какое гнусное преступление вы совершили?
— Мне кажется, лучше начать сначала, — сказал Мартин.
— Валяйте — выходите на старт по всем правилам, — поддержал его я.
Он снова вытер лицо, отпил еще один глоток для храбрости и подозрительно огляделся — не подслушивает ли кто-нибудь.
— Вот в чем дело, — сказал он. — Может, вы и не заметили, но со своей работой я справляюсь неплохо, но как только дойдет до приемов и развлечений, так я непременно попадаю впросак. Не успели меня назначить на должность районного начальника — это было в Умфале, — как окружной инспектор, черт бы его побрал, нагрянул с ревизией! Все шло как по маслу. Район у меня был в образцовом порядке, и инспектор как будто остался мною доволен. Он собирался только переночевать и ехать дальше, так что к вечеру я уже решил, что на этот раз все сошло благополучно. Но как назло, у меня в доме испортилась уборная, я не успел ее починить и велел сделать очень уютный камышовый шалашик поодаль от веранды, за кустами гибиска. Знаете, там такая яма, а над ней доски крест-накрест, чтобы можно было присесть. Ну, я извинился перед окружным инспектором, и он как будто все понял. Но я же не знал, что вся моя африканская прислуга сочтет, что это удобство возведено специально для них и уже за несколько дней до приезда окружного инспектора начнет им пользоваться. Перед тем как сесть за обеденный стол, инспектор решил прогуляться в том направлении и, полагая, что сортир предназначен для его личного пользования, был неприятно поражен тем, что его уже освоили, но все же пристроился на доске, а она возьми да и подломись. Теперь и я в свою очередь слегка забеспокоился.
— Господи! — пробормотал я, придя в себя. — Вы что, не проверили, выдерживают ли доски?
— То-то и оно, — вздохнул Мартин. — Я же говорил, что в таких делах никуда не гожусь.
— Да ваш гость мог умереть со страху! — сказал я. — Или утонуть, что еще хуже. Здешнюю уборную я хорошо знаю — и нырять туда я ни за что бы не согласился.
— Могу вас уверить, что инспектор тоже был не в восторге, — уныло сказал Мартин. — Конечно, он позвал на помощь, и мы его вытащили, но он стал похож… да… стал похож… на ходячую навозную кучу. Мы несколько часов отмывали его, отстирывали его платье и едва успели отгладить его одежду к утру, когда ему надо было уезжать. Могу вас заверить, милый друг, что обед у нас получился очень поздний и прошел он в ледяной обстановке, прямо в полярной стуже. И окружной инспектор почти ничего не ел.
— Неужели у него не хватило чувства юмора? — поинтересовался я.
— Какое там чувство юмора! У него вообще нет ни малейшего понятия о юморе, — возмущенно ответил Мартин. — Впрочем, я его не виню. Любой на его месте, угодив в яму с дерьмом, растерял бы остаток юмора — тут уж не до смеха!
— Пожалуй, вы правы, — заметил я. — Еще пивка?
— Вся беда в том, что я не в первый раз так опростоволосился. Пока я служил помощником районного начальника, со мной приключалось такое, что я вам даже рассказывать не хочу. Из-за этого я так долго и добирался от помощника до районного начальника. А после этой жуткой истории с уборной меня загнали в Умчичи, а вы сами знаете, какая это дыра.
Умчичи действительно было гиблое место, этакий чертов остров, куда ссылали всех районных начальников и их помощников, не угодивших начальству и впавших в немилость. Оно кишело прокаженными, и комарья там было видимо-невидимо — больше, чем в какой-либо другой точке западного побережья Африки.
— Конечно, мне было очень интересно вас послушать, — сказал я, — только я никак не пойму, к чему вы все это рассказываете?
— Да я только об этом и кричал, спускаясь с холма, — объяснил Мартин. — Он едет сюда, к нам, с ревизией! Он будет здесь через три дня, и без вашей помощи я погиб.
— Мартин, — сказал я. — При всей моей любви к вам я же не хозяйка светского салона.
— Что вы, старина, я понимаю, — ответил он. — Но вы уж помогите мне, а?
На этот вопль души нельзя было не откликнуться. Все белое население Мамфе и девяносто девять процентов африканцев нежно любили Мартина.
— Придется все хорошенько обдумать, — сказал я.
Мы сидели и молчали. Мартин обливался потом и то и дело вздрагивал.
Наконец я закричал:
— Пий, неси больше пива начальнику, пожалуйста!
Когда пиво было налито, я наклонился вперед и посмотрел на Мартина гипнотизирующим взглядом.
— Спасение только в одном, — возвестил я. — В наших рядах есть женщина.
— Женщина? — удивился Мартин. — Какая женщина?
— Жена вашего помощника, Мэри, если вы не запамятовали. Женщины просто созданы для таких дел. Еще у нас есть Макгрейд (это был инженер, руководивший всеми дорожными работами — починкой мостов, прокладкой дорог и прочими малоинтересными делами). У нас есть Гертон (сей представитель Объединенной африканской компании поставлял африканцам бумажные ткани, а белому населению — пиво и консервы). Все вместе мы непременно справимся с этой задачей.
— Дорогой мой! — с чувством воскликнул Мартин. — Я ваш неоплатный должник навеки. Какая блестящая идея!
— Для начала надо взглянуть на ваш дом, — сказал я.
— Голубчик, да вы же у меня сто раз бывали! — удивленно воскликнул Мартин. — Обедали не раз, а уж выпить заходили и того чаще.
— Верно, — сказал я. — Но я ни одной комнаты не видел, кроме парадной гостиной и веранды.
— А, я вас понял, — обрадовался Мартин. — Конечно, конечно. Давайте сейчас же пойдем и все посмотрим.
— Я беру с собой Пия, потому что собираюсь уступить его вам на вечер. Он куда сообразительнее вашего оболтуса и сумеет обслужить гостя, как в лучшем отеле. А ваш слуга, того и гляди, вывернет тарелку с супом на колени важному гостю.
— О, господи! — горестно возопил Мартин. — Лучше и не поминайте о таких ужасах.
И мы, прихватив с собой Пия, отправились в дом районного начальника, расположенный на высокой скале над рекой. Это был прекрасный дом с толстыми стенами и просторными комнатами, построенный еще в те времена, когда Камерун был колонией (протекторатом) Германии. Немцы умели строить дома в жарком климате, и даже самый слабый ветерок продувал комнаты, а массивные стены хранили прохладу, насколько это вообще возможно в таком месте, как Мамфе. Взбираясь вверх по склону, я объяснил Пию, в чем заключается наша задача.
— Дело это очень важное, понимаешь? И мы все должны по мере сил помочь нашему районному начальнику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64