Года два братья после особенно резкого спора не общались, но потом общее, родовое, в их взглядах взяло верх…
Возможно, речь о Вятке заходила у А. И. Покрышкина в беседах с Вячеславом Михайловичем Молотовым, сподвижником И. В. Сталина, председателем Совета народных комиссаров, наркомом и министром иностранных дел. В 1970-1980-е годы дачи маршала авиации и государственного деятеля находились по соседству в Жуковке. Писатель Ф. И. Чуев, издавший позднее книгу «Сто сорок бесед с Монотовым», описал одну из встреч Молотова с Покрышкиным, которые уважительно относились друг к другу. Как говорил Чуеву Молотов: «Мы вятские, ребята хватские! Отец у меня был приказчиком, конторщиком… А мать — из богатой семьи. Из купеческой… И Рыков, и Киров из Вятской губернии… Мы с Рыковым из одной деревни, два Предсовнаркома и оба заики… Отец — Михаил Прохорович Скрябин. Приезжал ко мне, когда я уже работал в ЦК. По церквам ходил… Не антисоветский, но старых взглядов». Город Нолинск, где четыре класса учился будущий нарком, в 1940 — 1957 годах носил название Молотовск.
Писатель В. Крупин называет Вятскую землю исторически наиболее благоприятной из всех земель России. Вятка не знала разрушительных ударов стихии, здесь и сейчас более высокий уровень нравственности, крепче семьи, не тот размах пьянства и других пороков. «Почему так? — задает вопрос писатель и отвечает: — По Вятской земле вот уже 600 нет год из года идет Великорецкий крестный ход. Его называют Вятская Пасха. Он длится как раз неделю, светлую седмицу». Каждый год верующие несут икону святителя Николая на реку Великая. Перед Первой мировой войной шли 24 тысячи православных, в годы хрущевских гонений на церковь — не более 30 богомольцев, шедших по ночам, тайком от милиции. В наши дни этот Крестный ход указом патриарха объявлен общероссийским.
Можно сказать, что образ святителя Николая сопутствует Покрышкиным от переселения из Вятки в город Новониколаевск до последней квартиры маршала авиации в Москве. В ближайшем к его дому на Большой Бронной храме Иоанна Богослова северный придел — святителя Николая. В 1990-е годы храм был восстановлен, сюда приходила помолиться о упокоении души воина Александра Мария Кузьминична Покрышкина …
В заключение рассказа о Васнецовых приведем слова из воспоминаний «Маска и душа» Ф. И. Шаляпина о его друге В. М. Васнецове; «Этот замечательный, оригинальный русский художник родился в Вятской губернии, родине моею отца. Поразительно, каких людей рождают на сухом песке растущие еловые леса Вятки! Выходят из вятских лесов и появляются на удивление изнеженных столиц люди, как бы из самой этой скифской почвы выделанные. Массивные духом, крепкие телом богатыри… Вот эта сухая сила древней закваски жила в обоих Васнецовых».
Видится здесь и Ксения Степановна — мать Александра Ивановича, совершенно неграмотная крестьянка с вятским оканьем в речи. Как обращалась она иногда в разговоре к жен», сына: «Марусенька, пошто эдак-то?» Редкую силу духа передала она так похожему на нее лицом знаменитому сыну. И сын, советский генерал и коммунист, никогда не препятствовал ходить ей, истово верующей, в церковь и держать в московской квартире иконы. Если кто-то из братьев начинал подсмеиваться над матерью, Александр Иванович говорил: «Прекрати! Не смей трогать мать. Она верующий человек, пусть она и будет верующей». Мария Кузьминична вспоминала, как в почти 60-летнем возрасте возвращалась мать с рынка в свою избушку с двумя тяжелыми мешками со свежескошенной травой для кормилицы — коровы Малютки. Запомнили Ксению Степановну люди настойчивой по характеру: раз сказала — все! Больше никакого мнения быть не могло…
Мать и отмолила сына в годы войны, ведь родительская молитва считается самой действенной. Сила ее, как свято верили в народе, неотразима. Эта молитва «со дна моря поднимет».
…Такие герои, как Покрышкин, не могут быть воспитаны
за одно поколение. Даже если это поколение — одно из самых выдающихся в истории страны. Таких героев рождают века самобытного уклада народной жизни, уклада русского крестьянства. Наверное, как немногие в истории русский крестьянин был оклеветан, оболган или просто не понят…
Уже с петровских времен образованные на западный манер верхи российского общества все далее и далее уходят в своих представлениях от народного большинства. У А. С. Грибоедова в «Горе от ума» вырываются строки: «Чтоб умный, бодрый наш народ хотя по языку нас не считал за немцев…» Как правило, объединялись мужик с господином, российские солдат и офицер, лишь на поле боя с иноземным противником. Мир крестьянина, его жизнь дворяне знали очень неважно.
На Западе же презрение к русским «лапотникам», «москалям» стало общепринятым. Там попросту боялись тех, кто составлял главную основу победоносных армии и флота.
В послереволюционное, советское время учебники по истории представляли жителей деревни массой забитых и невежественных крепостных, в то время как по переписи 1858 года крепостные составляли лишь 34 процента населения. Лишь половина крестьян была в крепостной зависимости. Да и о тех еще А. С. Пушкин писал: «Взгляните на русского крестьянина: есть ли и тень рабского унижения в его поступи и речи?»
Получив в 1920-1930-е годы самый широкий доступ к образованию, выходцы из крестьян, опровергнув многие мифы о русском мужике, поднялись до высот государственной и военной деятельности, науки, искусства, литературы. На переломе серой на вид массы засияли редчайшие таланты, бриллианты маршальских звезд…
В последние годы появились обобщающие труды о крестьянстве, среди которых выделяются книги В. И. Белова «Лад» (М., 1989), М. М. Громыко «Мир русской деревни» (М., 1991) и Л. В. Милова «Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса» (М., 2001).
В. И. Белов — известный писатель, никогда не порывавший связи с родной деревней, М. М. Громыко и Л. В. Милов — ученые, отдавшие избранной теме годы жизни.
После многолетнего изучения архивных документов (в XVIII веке уже довольно обстоятельных) Л. В. Милов дает подробное описание жизни великорусского пахаря — каким трудом добывал он свой хлеб, как жил, во что одевался и чем питался. Россия, пишет ученый, — это социум особого типа. Занятые изучением классовой борьбы и генезиса капитализма, наши историки почти не касались повседневной жизни русского крестьянина и определяющего ее природно-географического фактора. Настаивая на сходстве основных этапов развития России и Западной Европы, историки не обращают внимания на высказанную еще С. М. Соловьевым мысль о том, что «природа для Западной Европы, для ее народов была мать; для Восточной, для народов, которым суждено было здесь действовать, — мачеха».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176
Возможно, речь о Вятке заходила у А. И. Покрышкина в беседах с Вячеславом Михайловичем Молотовым, сподвижником И. В. Сталина, председателем Совета народных комиссаров, наркомом и министром иностранных дел. В 1970-1980-е годы дачи маршала авиации и государственного деятеля находились по соседству в Жуковке. Писатель Ф. И. Чуев, издавший позднее книгу «Сто сорок бесед с Монотовым», описал одну из встреч Молотова с Покрышкиным, которые уважительно относились друг к другу. Как говорил Чуеву Молотов: «Мы вятские, ребята хватские! Отец у меня был приказчиком, конторщиком… А мать — из богатой семьи. Из купеческой… И Рыков, и Киров из Вятской губернии… Мы с Рыковым из одной деревни, два Предсовнаркома и оба заики… Отец — Михаил Прохорович Скрябин. Приезжал ко мне, когда я уже работал в ЦК. По церквам ходил… Не антисоветский, но старых взглядов». Город Нолинск, где четыре класса учился будущий нарком, в 1940 — 1957 годах носил название Молотовск.
Писатель В. Крупин называет Вятскую землю исторически наиболее благоприятной из всех земель России. Вятка не знала разрушительных ударов стихии, здесь и сейчас более высокий уровень нравственности, крепче семьи, не тот размах пьянства и других пороков. «Почему так? — задает вопрос писатель и отвечает: — По Вятской земле вот уже 600 нет год из года идет Великорецкий крестный ход. Его называют Вятская Пасха. Он длится как раз неделю, светлую седмицу». Каждый год верующие несут икону святителя Николая на реку Великая. Перед Первой мировой войной шли 24 тысячи православных, в годы хрущевских гонений на церковь — не более 30 богомольцев, шедших по ночам, тайком от милиции. В наши дни этот Крестный ход указом патриарха объявлен общероссийским.
Можно сказать, что образ святителя Николая сопутствует Покрышкиным от переселения из Вятки в город Новониколаевск до последней квартиры маршала авиации в Москве. В ближайшем к его дому на Большой Бронной храме Иоанна Богослова северный придел — святителя Николая. В 1990-е годы храм был восстановлен, сюда приходила помолиться о упокоении души воина Александра Мария Кузьминична Покрышкина …
В заключение рассказа о Васнецовых приведем слова из воспоминаний «Маска и душа» Ф. И. Шаляпина о его друге В. М. Васнецове; «Этот замечательный, оригинальный русский художник родился в Вятской губернии, родине моею отца. Поразительно, каких людей рождают на сухом песке растущие еловые леса Вятки! Выходят из вятских лесов и появляются на удивление изнеженных столиц люди, как бы из самой этой скифской почвы выделанные. Массивные духом, крепкие телом богатыри… Вот эта сухая сила древней закваски жила в обоих Васнецовых».
Видится здесь и Ксения Степановна — мать Александра Ивановича, совершенно неграмотная крестьянка с вятским оканьем в речи. Как обращалась она иногда в разговоре к жен», сына: «Марусенька, пошто эдак-то?» Редкую силу духа передала она так похожему на нее лицом знаменитому сыну. И сын, советский генерал и коммунист, никогда не препятствовал ходить ей, истово верующей, в церковь и держать в московской квартире иконы. Если кто-то из братьев начинал подсмеиваться над матерью, Александр Иванович говорил: «Прекрати! Не смей трогать мать. Она верующий человек, пусть она и будет верующей». Мария Кузьминична вспоминала, как в почти 60-летнем возрасте возвращалась мать с рынка в свою избушку с двумя тяжелыми мешками со свежескошенной травой для кормилицы — коровы Малютки. Запомнили Ксению Степановну люди настойчивой по характеру: раз сказала — все! Больше никакого мнения быть не могло…
Мать и отмолила сына в годы войны, ведь родительская молитва считается самой действенной. Сила ее, как свято верили в народе, неотразима. Эта молитва «со дна моря поднимет».
…Такие герои, как Покрышкин, не могут быть воспитаны
за одно поколение. Даже если это поколение — одно из самых выдающихся в истории страны. Таких героев рождают века самобытного уклада народной жизни, уклада русского крестьянства. Наверное, как немногие в истории русский крестьянин был оклеветан, оболган или просто не понят…
Уже с петровских времен образованные на западный манер верхи российского общества все далее и далее уходят в своих представлениях от народного большинства. У А. С. Грибоедова в «Горе от ума» вырываются строки: «Чтоб умный, бодрый наш народ хотя по языку нас не считал за немцев…» Как правило, объединялись мужик с господином, российские солдат и офицер, лишь на поле боя с иноземным противником. Мир крестьянина, его жизнь дворяне знали очень неважно.
На Западе же презрение к русским «лапотникам», «москалям» стало общепринятым. Там попросту боялись тех, кто составлял главную основу победоносных армии и флота.
В послереволюционное, советское время учебники по истории представляли жителей деревни массой забитых и невежественных крепостных, в то время как по переписи 1858 года крепостные составляли лишь 34 процента населения. Лишь половина крестьян была в крепостной зависимости. Да и о тех еще А. С. Пушкин писал: «Взгляните на русского крестьянина: есть ли и тень рабского унижения в его поступи и речи?»
Получив в 1920-1930-е годы самый широкий доступ к образованию, выходцы из крестьян, опровергнув многие мифы о русском мужике, поднялись до высот государственной и военной деятельности, науки, искусства, литературы. На переломе серой на вид массы засияли редчайшие таланты, бриллианты маршальских звезд…
В последние годы появились обобщающие труды о крестьянстве, среди которых выделяются книги В. И. Белова «Лад» (М., 1989), М. М. Громыко «Мир русской деревни» (М., 1991) и Л. В. Милова «Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса» (М., 2001).
В. И. Белов — известный писатель, никогда не порывавший связи с родной деревней, М. М. Громыко и Л. В. Милов — ученые, отдавшие избранной теме годы жизни.
После многолетнего изучения архивных документов (в XVIII веке уже довольно обстоятельных) Л. В. Милов дает подробное описание жизни великорусского пахаря — каким трудом добывал он свой хлеб, как жил, во что одевался и чем питался. Россия, пишет ученый, — это социум особого типа. Занятые изучением классовой борьбы и генезиса капитализма, наши историки почти не касались повседневной жизни русского крестьянина и определяющего ее природно-географического фактора. Настаивая на сходстве основных этапов развития России и Западной Европы, историки не обращают внимания на высказанную еще С. М. Соловьевым мысль о том, что «природа для Западной Европы, для ее народов была мать; для Восточной, для народов, которым суждено было здесь действовать, — мачеха».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176