— Ни черта не видно!
— Давай, как решили, — предложил Паша.
Андрей согласно кивнул и закричал хрипловатым, прокуренным голосом:
— Иваныч! Твою мать! Где моя лодка, сволочь!
С минуту он надрывался впустую, потом начал стучать в дверь, добавив в лексику побольше мата, а в голос — пьяных интонаций. Очевидно, как актер он был убедителен, потому что вскоре заскрежетал засов, и в открывшемся проеме показалась широкая физиономия со свирепым выражением.
— Какого!.. — начал мужик, но массивный кулак Паши Зудова не дал ему закончить фразу, опустившись на бритое темечко. Мужик сдавленно кхекнул и с закатившимися глазами начал вываливаться из двери на свежий воздух. Колодников слегка помог ему в этом и, первым ворвавшись в ангар, закричал во все горло:
— Всем оставаться на местах, милиция!
После яркого солнечного света в темном помещении ничего не было видно, и для острастки Колодников выстрелил вверх, напрочь забыв, что в руках у него газовый пистолет.
Неожиданно раздался жуткий вой, и к ногам опешившего майора упало могучее тело. Так получилось, что в момент выстрела один из гусевских качков стоял на железной лестнице, практически в полуметре от майора. Кроме заряда газа он получил в глаз и предохранительный кусок пластмассы, прикрывавший патрон с «Черемухой».
Постепенно начали проявляться из темноты, стали проступать очертания каких-то громоздких предметов. Из полутьмы блеснула вспышка выстрела, и над ухом Андрея пронеслось нечто быстрое и свистящее, словно сильный, короткий порыв ветра. Колодников замер, и все остальное для него происходило словно в замедленной съемке. Совсем рядом с ним грохнул пээм Паши Зудова, в ответ из темноты снова блеснул и взорвался выстрел, и Колодников непонятно как, не поворачивая ни головы, ни глаз, увидел, как Пашка прыгнул в сторону и, укрывшись за большой железной бочкой, подряд раза три пальнул в сторону стрелявшего. Неожиданно наступила тишина, и только какой-то странный дробный стук доносился из темноты. Наконец он смолк, и в черном пространстве обозначился прямоугольник света, а в нем — силуэт человека. Паша вскинул оружие, но. Колодников перехватил его руку.
— Постой, там Фортуна!
Издалека донесся сдавленный вскрик, потом что-то с грохотом начало медленно вваливаться в ангар.
Андрей нашарил на стене рубильник, и помещение осветилось ярким потоком света люминесцентных ламп. Оперативники начали осматриваться в вотчине Гуся.
Теперь стало видно, что неказистый снаружи ангар внутри был оборудован вполне современно. В самом центре стоял белоснежный катер с небольшой рубкой, линии его говорили о руке «вражеского» дизайнера. Чуть правее расположился скромный катер отечественного производства с названием «Сетунь». Около стенки разместились два гидромотоцикла. Но это мало интересовало друзей они рассматривали людей, находящихся в ангаре. Один из гусевских качков по-прежнему корчился на полу, бешено растирая ладонями глаза, ноги второго торчали из открытой двери, третьего, с заломленными назад руками, конвоировал Фортуна, а вот четвертый лежал неподвижно под белоснежным носом красавца катера.
«Готов, дуэлянт хренов», — подумал Колодников, но слабый стон прервал его размышления. Резко повернувшись на звук, Андрей увидел висевшего на крючке тельфера обнаженного человека. Лицо его было настолько избито, что лишь по хрупкому телосложению майор понял, что это не кто иной, как Андрей Мысин.
— Андрюха! — крикнул он и устремился к участковому. Подбежав, понял, что тот висит на наручниках.
— Падлы! — пробормотал старший опер и торопливо схватился за пульт управления, но в это время за его спиной раздался какой-то шум, и Зудов закричал:
— Стой!
Обернувшись, Колодников понял, что один из поверженных очнулся от нокаута и дал деру. Паша устремился за ним, и майор снова занялся пультом. Быстро разобравшись в кнопках, он нажал одну из них, со стрелкой, указывающей вниз.
Ровно зажужжав, бездушный механизм мягко опустил несчастного Мысина. Ноги не держали Андрея, и он с мучительным стоном распластался на холодном бетонном полу.
Пока Колодников возился с подъемником, Фортуна сцепил руки своего «клиента», оказавшегося самим Крыловым, наручниками и на всякий случай пристегнул к железным перилам винтовой лестницы.
Паша мчался за своим «крестником», крича на ходу:
— Стой, сволочь, стрелять буду!
Но тот мало обращал внимания на эти «неласковые предложения» капитана. Ему совсем не хотелось во второй раз попадать в жесткие руки оперативника, и он успел завернуть за сторожку. Зудов отставал метров на десять, когда вдруг услышал тупой звук удара и болезненный вскрик. Завернув за угол, Паша увидел бегуна сидящим на земле, руками он держался за голову, а над ним со сломанным деревянным веслом стоял шофер Володя.
— Я шум услышал, смотрю, он бежит, да прямо на меня, — пояснил тот. — Черт его знает, что у него на уме? Еще возьмет и пристрелит. Ну, я и решил защищаться, схватил весло, да и треснул по башке. Ничего, что я его так?
— Молодец, с ними так и нужно, — похвалил неожиданного помощника Паша, рывком подняв беглеца на ноги. Равновесие тот держал слабо, два нокаута за такое короткое время напрочь выбили из парня задатки легкоатлета. Заломив ему руки за спину, Зудов и Володя поволокли бегуна обратно Б ангар, где быстро застегнули на его руках наручники.
Фортуна, положив голову Мысина на свои колени, отпаивал его водой из пластиковой бутылки. В перерывах между глотками Андрей пытался рассказать всю его несчастливую «одиссею»:
— Как везли, не помню, очнулся, когда втащили сюда… попытался рыпнуться, снова начали бить, думал, убьют, но этот толстый… сказал, что сначала надо узнать все, что хотел выяснить Гусь… потом раздели, подвесили на крючок и… били дубинкой.
Колодников покосился на лежащий в стороне длинный, почти метровый «демократизатор».
— Бьют и спрашивают, про что ты разговаривал с Антошей… в «Айсберге». А я и не знаю ничего, что говорить-то? Тогда этот, толстый, говорит: давай ему к яйцам провода подсоединим и… полез наверх, а тут вы кричать начали, я твой голос, Викторыч, сразу узнал…
На глазах Мысина выступили слезы.
— Думаю, неужели нашли?! Потом они свет вырубили, и пальба…
В этом месте он почти разрыдался.
— Хорошо-хорошо, тезка. Все кончилось.
Колодников как ребенка погладил участкового по голове, потом неожиданно взвился пружиной и, схватив дубинку, теперь медленно двинулся к пленникам.
Увидев свирепое лицо майора, все трое начали нелепо дергаться во все сторон, как будто подобные телодвижения могли освободить их от цепких наручников.
— Что, с-суки, почуяли жареное! — свистящим шепотом спросил майор и резко начал хлестать качков дубинкой, без разбора, крича во все горло:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83