– Я напырю твою презренную голову на антенну своего преодолетеля бездорожья! – выпалил он и, выдав этот образчик аскавского устного творчества, гордо положил ногу на стол. Шнурки завязать.
– Ноги на пол! – рявкнул Шурка. – Не в Аскаве своем сраном! У приличных людей гостишь!
Парень выпрямился, словно ошпаренный. На перебинтованном лице вспыхнуло выражение обиды.
Мы вели себя неправильно.
Не по-честному. Не так, как полагается вести себя в присутствии знатного представителя аскавских родов.
Пряча улыбку, я включил чайник. Огонек на боку подмигнул мне оранжевым; послышалось радостное сипение. Я протер тряпкой поднос, расставил пиалы и заварник.
– Из твоих? – тихо спросил я Шурку, указывая глазами на гостя.
– Какое там! Варвар аскавский. Туристничают по краям нашим, а я вроде как бы телохранитель у них.
– Ты раб! – взвился Аттилла, подслушав наш разговор. – Аскавцам не нужны телохранители! Мы любого в бараний рог скрутим!
Господи боже мой! Ну как они там живут?! Урки, бароны, понятия эти их дебильные… Ребенок вон поговорить с людьми по-человечески не умеет!
– Как твой зал? – поинтересовался я у Шурки. – Тренируешь еще?
– Не… Надоело.
Шурка – учитель талантливый, лучший из всех, кого я знаю. Но лени-ивый! Я подозреваю, что учеников он набирает, когда ему хочется проверить какую-нибудь свою теорию. Когда теории кончаются, группа медленно тает и сходит на нет.
– Ладно уж, – сообщил я, усаживаясь. – Пока церемонии кипятятся, можно и к делу.
Юноша встрепенулся.
– А что к делу? Типа сам не знаешь, да?! Я к тебе того… вызов передать.
– От кого?
– От я… от меня то есть! За батю!
Я перебрал в памяти всех сидевших в «Кайене». Жирдяя-аскавца мы обидели меньше всего… Ах да! Светка его заколдовала. Но почему он не сам пришел, а прислал недоросля?
– Это… – продолжал парень, – ладно. Да! Точняк. – Он обхватил себя руками за плечи, словно ему стало холодно. – В общем, когда после вас… Ты виноват! Короче, мы ехали. Батя говорит: «Непруха козлинская!» А мне хреново. Почти сотрясение мозга, прикинь? И тут козел выруливает. Сука на «Вольво». Короче, подрезает всклень. Бампер поцарапан, меня мордой в кожан! Батя за ствол и типа разбираться. А тут, прикинь, аснатар какой-то вырисовался, бычит. Ну, благой базар, благие понятия…
За время этого восхитительного рассказа (из которого я, признаться, ни дэва не понял) чайник успел закипеть. Я принялся заваривать чай. Пока я возился с заварником, парень успел пересказать все свои беды и обиды за прошедшую неделю. Слушая его, я не переставал удивляться. Аскавцы – дети природы, но как развита фантазия!
– …Это тогда, прикинь?.. А вчера совсем беспредел пошел. Батя в банк, а ему там сердце вырвали!
– Чего вырвали? Кто?
В кабинете разлилась колкая неуютная тишина.
– Сука та, на «Вольво». Хвостатая, – с выражением отчаяния на лице сообщил мальчик. – Вырвала ему сердце.
– Сука? Это она?
– Он. Хмырь беспонтовый. Так что помер батя, – дрогнувшим голосом сообщил Аттилла. – И ты мне за это ответишь!
Идиотизм ситуации тронул меня до глубины души:
– А почему именно я? Народу-то много постаралось!
– Хмыря я стремаюсь, – бесхитростно ответил варваренок, – он – адский выродок. С колдуньей вашей сучистой варвару конкретному драться запад-до, так? – «И боязно», – мысленно добавил я. – А вот тебя мы покоцаем! С побратимами в дружном строю.
Я подошел к окну. Так и есть. У входа маялись здоровяки в кожаных куртках, одинаковых черных очках и вельветовых штанах разных цветов. У одного на плече отблескивал двуручник. А баулов, баулов-то сколько! Они что, переезжать сюда задумали? Я перевел взгляд чуть дальше. Ага! Старая знакомая, храмовая плясунья в бирюзовом платье. Это ее я видел в «Кайене» рядом с жирдяем. И дядю Леню в сундук засунула именно она.
Аттилла поглядывал на меня с торжеством. Еще бы! По его мнению, я должен был трепетать от страха и ужаса!
– Шурка, а ты, значит…
– …секундантом. Надо же проследить, чтобы все по закону было. – Учитель подмигнул мне.
Да-а… Увидь эту свору коллеги из уголовки, они бы прониклись. В Ведене организованной преступности нет. Здесь и с обычной-то плохо: вытянешь кошелек из кармана, а ограбленный дзайаном окажется… У них же на лбу не написано. Прыгай потом всю жизнь, квакай. Комаров лови. С маньяками расправляется инквизиция, а сами дзайаны преступлений совершают мало и в основном от скуки. Ими занимается маголовный отдел.
Иностранцы – единственные, кто создает у милиции проблемы. У ночмарцев свои представления о морали, подчас очень странные. А аскавцы живут не по закону, а по понятиям. Банды, семьи, графы в законе, приблатненные бароны, общак, варварская музыка. Собственно, я националистом становлюсь, только когда дело касается Аскава. Их бы выжечь, как вшивую ветошь из чулана, – и в мире стало бы чище и спокойней. Жаль только, соображения большой политики этому препятствуют…
– Ладно, парень. Я буду с тобой драться.
– Только оружие я выбираю! – грозно пискнул варваренок.
В этот патетический момент в дверь требовательно позвонили. Еще. Еще раз. На четвертом палец сорвался с кнопки.
– Кто там?! – вскинулся Аттилла.
– Не знаю. – Я пожал плечами. – К нам обычно не звонят. – И привстал, чтобы идти к двери.
– Сиди! Сам открою.
В руке Аттиллы неведомо откуда возник «глок». Парень помчался к двери, едва не опрокинув вешалку. Чудной какой! Неведомый гость продолжал трезвонить, выдерживая все тот же ритм. Нет, это, пожалуй, не Светка…
Я налил чаю и протянул пиалу учителю.
– Благодарствую. – Тот церемонно поклонился, принимая ее обеими руками.
– Развлекаешься?
– А что делать… Лэн уехал, заниматься не у кого… Вот аскавцы подвернулись. Смешны-ые! Но дерутся знатно, имей в виду.
– Хорошо, буду, – покладисто согласился я, отхлебывая из пиалы.
Из прихожей ударил вопль. И – очередь из «глока». Мы с Шуркой переглянулись. Два суматошных одиночных. Вновь вопль.
Насмерть перепуганный Аттилла ворвался в кабинет. Захлопнул дверь, повис на ручке, трясущейся рукой нашаривая ключ (которого отродясь не было). В дверь грохнуло с нечеловеческой силой. Отчаянно взвизгнув, мальчишка запрыгнул на стол.
– Что там? – лениво поинтересовался я.
– Там! Там! Короче!.. А-а-а!
Белая планка двери прогнулась, лопнула. В образовавшуюся щель просунулась высохшая рука со сбитыми ногтями в черных пятнах.
– Ого. Ормазд преблагой!
Дерево трещало и хрипело. Рука дергалась, ища, что бы схватить.
– Ее пули не берут!! – заистерил Аттилла.
Ага, не берут. Стрелять надо лучше! Я поднялся и, не отводя взгляда от беспомощно постукивающих по дереву пальцев, двинулся в угол с сейфом.
– Не подсматривай, – бросил Аттилле. Тот послушно отвернулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88