Могли через другие миры проходить в любую, даже самую неприступную крепость. Прятались где угодно, уходя в так называемую Истень. Оттуда же призывали чудовищ, неподвластных магам: джиннов, ифритов, шайтанов. Вообще способности «Дверей» ставили дзайанов в тупик. Их магию и магией-то назвать было сложно. Словно некто могущественный предоставил убийцам монополию на чудеса.
Легенды рассказывали, будто самым доверенным, высшим ассасинам в Истени открывался свой личный рай – с гуриями, гашишем и дозволенным вином. Порой те приводили туда новообращенных мусульман, чтобы через несколько дней выгнать в пустыню – голодными, несчастными, тоскующими.
Сам Дядя Горы не брезговал запретными наслаждениями. Говаривали, будто Гасан собирался сделать единственной реальностью рай одного из своих последователей. Уничтожить существующий мир, а вместо него принести блаженный сад с гуриями – один на всех. Чей рай станет прообразом нового мира, старик не говорил. Ассасины ненавидели друг друга и вели отчаянную борьбу, полную интриг и предательств.
Аламут просуществовал несколько веков. Потом европейские рыцари объединились с монголо-татарскими огнепоклонниками и разгромили гнездо ас-саббаха. «Двери Истени» перестали существовать, перейдя в область легенд и преданий.
Но тайна великого Дяди не давала историкам покоя. Как мог один маг держать столько поводков и не надорваться? Сотни, тысячи манаров – без ограничений и страха?
Дело пахло чудовищной силой, беспредельным могуществом.
И Вениамин Серафимович решил раскрыть секрет. От родителей ему в наследство досталась коллекция средневекового оружия. Один из кинжалов принадлежал когда-то самому Гасану ас-Саббаху.
– Дайте догадаюсь. – Я прищелкнул пальцами. – Этот кинжал называется аль-Бариу?
Алексей Петрович посмотрел на меня с изумлением, переходящим в мистический страх.
– Точно!.. Но вы откуда знаете?! Аль-Бариу – прекрасное оружие тузасской стали. Чары, наложенные на него, закреплены и стянуты рубином в рукояти. Что они делают, не знает никто. Есть предположение, что именно они позволяют хозяину кинжала держать небывалое число поводков.
– Я слышал, будто кинжал пропал, – небрежно продолжил я. – Отчего же Вениамин Серафимович не обратился в милицию?
Теперь Марченко смотрел с мистическим страхом, переходящим в экзистенциальный ужас:
– Вы сам Ариман во плоти! Но вы не знаете Литницкого. Это очень гордый дзайан. Вы поймите: Вениамин доверчив. Япостоянно работаю с людьми, я их знаю. Я сразу скажу: «Веня, тебе не нужно ничего от этого человека. У него вампирская фамилия».
– Кровопийцев?
– Почти. Такая фамилия чудная… Дракуленко или Носфератин. Необычайно талантливый дзайан. Но цеховая зависть – о-о! Вы не представляете, что такое настоящая цеховая зависть! Одно заклятие нам пришлось купить у Людея. Оно-то и дало сбой. – Марченко горестно покачал головой. – Был скандал, доложу я вам. Да разве в наши безнравственные времена что-нибудь докажешь? Вот, я вам расскажу… У меня одна девочка, школьница. Так у нее в тетради сплошные пошлости. «Ах вы, мужчины, вы…»
– Хорошо, хорошо, – перебил я, чувствуя, что наша примечательная беседа выходит на второй круг. – А дальше что? Неведомый вор украл кинжал, а Вениамин?..
– Вениамин решил отыскать вора. Как глава рода, он имел право на всю магию Литницких. Помните у Пушкина:
Мой дядя самых честных правил,
Когда не в шутку занемог,
Нам ни листочка не оставил,
Ману упрятал под замок.
Вот и он: собрал белые листы и – под замок. Зачем, спрашиваете?.. Нам ведь с коллекцией оружия еще и дневники рыцарские достались. А в этих дневниках – тайна силы ас-Саббаха. По крайней мере Веня так думал. Он-то мне все и отдал: листы, дневники – чтобы экспериментировать. Сам боялся. Дзайан сильный, поводков на пределе, надорваться – раз плюнуть! Вы видали когда-нибудь надорвавшегося мага, манаака? Страшное зрелище.
– А у вас не было искушения воспользоваться листами самому?
– Ормазд упаси! Нет, я помаленьку, полегоньку… Дневнички порасшифровывать, в архивчиках посидеть. Вот, кстати, плоды трудов неустанных. – Он похлопал ладонью по лежавшей на холодильнике стопке бумаги.
Толщина ее вызывала уважение.
– И как? – поинтересовался я. – Нашли секрет?
– Нет. Но уже близко, совсем чуть-чуть осталось. О-о, я вам скажу! Это весь мир перевернется, когда узнает! А хотите, я вам оригиналы покажу?
– Буду трепетно рад. А скажите, Света не просила у вас белый лист?
– Просила, еще как просила! И ругалась, и очень даже на коленях умоляла. Не дал. Потому что наука – важнее. Так я принесу оригинальчики?
Я великодушно разрешил. Когда же учитель отправился за рыцарскими дневниками, подошел к холодильнику.
Сложив пачку «плодов трудов», я сунул ее под рубашку. Несколько листов оставил, – чтобы пропажа не сразу бросилась в глаза, – а для нужной толщины добавил чистой бумаги.
Затем, отовравшись спешными делами, я распрощался с учителем и выбежал на улицу.
Итак, версия о дзайане-манааке и конях-людоедах умерла, едва родившись. Вместо нее появилась новая, объяснявшая все. Мне предстояло лишь уточнить некоторые детали.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ.
ИНТЕРЛЮДИЯ
(Понедельник, 11.00,
рассказывает Алексей Озерский)
На работу я опоздал часа на два. Очень толково опоздал: Ферад инспектировал центральный офис, и в наших провинциях его не видали. Мамуля приветливо помахала ручкой:
– Озерский, привет. Тебя дама спрашивает.
– Какая дама?
– Лови, переключаю.
На моем столе замурлыкал телефон. Не раздеваясь, я схватил трубку.
– Алло? Алеша? – с придыханием поинтересовался женский голос. – Алеша, ты уже пришел?
Так, интимно и вместе с тем требовательно, говорит лишь начальница отдела корротношений, напористая дамочка лет около сорока.
– Здравствуйте, Тамара.
– Здравствуй, Алеша, тут девочки на тебя жалуются… Говорят, у них ночмарские тугрики поломались.
– Тугрики? Какие тугрики?
– Я тебя переключу. Девочка была с клиентом, а потом у нее выскочила красная простыня.
Я на работе. Вот уже три года я разбираюсь с «девочками» и «красными простынями» (которые означают всего лишь сообщение об ошибке – в окне красного цвета). Сперва было смешно, потом привык. Тамарины слова скупо, точно и ясно описывают ситуацию. И не ее вина, что любой профессиональный сленг можно свести к жаргону публичного дома.
Все профессии похожи. Дорожные полицейские, политики, водопроводчики, повара – все они вступают со своей работой в близкие отношения. Если повезло – любят ее. Если нет, то взаимно друг друга насилуют.
Мне вот повезло.
Я выписал не стикер откровения испуганной «девочки», отдельно отметив пассаж о выписках. «Когда большие… ну… очень – с трудом проходят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Легенды рассказывали, будто самым доверенным, высшим ассасинам в Истени открывался свой личный рай – с гуриями, гашишем и дозволенным вином. Порой те приводили туда новообращенных мусульман, чтобы через несколько дней выгнать в пустыню – голодными, несчастными, тоскующими.
Сам Дядя Горы не брезговал запретными наслаждениями. Говаривали, будто Гасан собирался сделать единственной реальностью рай одного из своих последователей. Уничтожить существующий мир, а вместо него принести блаженный сад с гуриями – один на всех. Чей рай станет прообразом нового мира, старик не говорил. Ассасины ненавидели друг друга и вели отчаянную борьбу, полную интриг и предательств.
Аламут просуществовал несколько веков. Потом европейские рыцари объединились с монголо-татарскими огнепоклонниками и разгромили гнездо ас-саббаха. «Двери Истени» перестали существовать, перейдя в область легенд и преданий.
Но тайна великого Дяди не давала историкам покоя. Как мог один маг держать столько поводков и не надорваться? Сотни, тысячи манаров – без ограничений и страха?
Дело пахло чудовищной силой, беспредельным могуществом.
И Вениамин Серафимович решил раскрыть секрет. От родителей ему в наследство досталась коллекция средневекового оружия. Один из кинжалов принадлежал когда-то самому Гасану ас-Саббаху.
– Дайте догадаюсь. – Я прищелкнул пальцами. – Этот кинжал называется аль-Бариу?
Алексей Петрович посмотрел на меня с изумлением, переходящим в мистический страх.
– Точно!.. Но вы откуда знаете?! Аль-Бариу – прекрасное оружие тузасской стали. Чары, наложенные на него, закреплены и стянуты рубином в рукояти. Что они делают, не знает никто. Есть предположение, что именно они позволяют хозяину кинжала держать небывалое число поводков.
– Я слышал, будто кинжал пропал, – небрежно продолжил я. – Отчего же Вениамин Серафимович не обратился в милицию?
Теперь Марченко смотрел с мистическим страхом, переходящим в экзистенциальный ужас:
– Вы сам Ариман во плоти! Но вы не знаете Литницкого. Это очень гордый дзайан. Вы поймите: Вениамин доверчив. Япостоянно работаю с людьми, я их знаю. Я сразу скажу: «Веня, тебе не нужно ничего от этого человека. У него вампирская фамилия».
– Кровопийцев?
– Почти. Такая фамилия чудная… Дракуленко или Носфератин. Необычайно талантливый дзайан. Но цеховая зависть – о-о! Вы не представляете, что такое настоящая цеховая зависть! Одно заклятие нам пришлось купить у Людея. Оно-то и дало сбой. – Марченко горестно покачал головой. – Был скандал, доложу я вам. Да разве в наши безнравственные времена что-нибудь докажешь? Вот, я вам расскажу… У меня одна девочка, школьница. Так у нее в тетради сплошные пошлости. «Ах вы, мужчины, вы…»
– Хорошо, хорошо, – перебил я, чувствуя, что наша примечательная беседа выходит на второй круг. – А дальше что? Неведомый вор украл кинжал, а Вениамин?..
– Вениамин решил отыскать вора. Как глава рода, он имел право на всю магию Литницких. Помните у Пушкина:
Мой дядя самых честных правил,
Когда не в шутку занемог,
Нам ни листочка не оставил,
Ману упрятал под замок.
Вот и он: собрал белые листы и – под замок. Зачем, спрашиваете?.. Нам ведь с коллекцией оружия еще и дневники рыцарские достались. А в этих дневниках – тайна силы ас-Саббаха. По крайней мере Веня так думал. Он-то мне все и отдал: листы, дневники – чтобы экспериментировать. Сам боялся. Дзайан сильный, поводков на пределе, надорваться – раз плюнуть! Вы видали когда-нибудь надорвавшегося мага, манаака? Страшное зрелище.
– А у вас не было искушения воспользоваться листами самому?
– Ормазд упаси! Нет, я помаленьку, полегоньку… Дневнички порасшифровывать, в архивчиках посидеть. Вот, кстати, плоды трудов неустанных. – Он похлопал ладонью по лежавшей на холодильнике стопке бумаги.
Толщина ее вызывала уважение.
– И как? – поинтересовался я. – Нашли секрет?
– Нет. Но уже близко, совсем чуть-чуть осталось. О-о, я вам скажу! Это весь мир перевернется, когда узнает! А хотите, я вам оригиналы покажу?
– Буду трепетно рад. А скажите, Света не просила у вас белый лист?
– Просила, еще как просила! И ругалась, и очень даже на коленях умоляла. Не дал. Потому что наука – важнее. Так я принесу оригинальчики?
Я великодушно разрешил. Когда же учитель отправился за рыцарскими дневниками, подошел к холодильнику.
Сложив пачку «плодов трудов», я сунул ее под рубашку. Несколько листов оставил, – чтобы пропажа не сразу бросилась в глаза, – а для нужной толщины добавил чистой бумаги.
Затем, отовравшись спешными делами, я распрощался с учителем и выбежал на улицу.
Итак, версия о дзайане-манааке и конях-людоедах умерла, едва родившись. Вместо нее появилась новая, объяснявшая все. Мне предстояло лишь уточнить некоторые детали.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ.
ИНТЕРЛЮДИЯ
(Понедельник, 11.00,
рассказывает Алексей Озерский)
На работу я опоздал часа на два. Очень толково опоздал: Ферад инспектировал центральный офис, и в наших провинциях его не видали. Мамуля приветливо помахала ручкой:
– Озерский, привет. Тебя дама спрашивает.
– Какая дама?
– Лови, переключаю.
На моем столе замурлыкал телефон. Не раздеваясь, я схватил трубку.
– Алло? Алеша? – с придыханием поинтересовался женский голос. – Алеша, ты уже пришел?
Так, интимно и вместе с тем требовательно, говорит лишь начальница отдела корротношений, напористая дамочка лет около сорока.
– Здравствуйте, Тамара.
– Здравствуй, Алеша, тут девочки на тебя жалуются… Говорят, у них ночмарские тугрики поломались.
– Тугрики? Какие тугрики?
– Я тебя переключу. Девочка была с клиентом, а потом у нее выскочила красная простыня.
Я на работе. Вот уже три года я разбираюсь с «девочками» и «красными простынями» (которые означают всего лишь сообщение об ошибке – в окне красного цвета). Сперва было смешно, потом привык. Тамарины слова скупо, точно и ясно описывают ситуацию. И не ее вина, что любой профессиональный сленг можно свести к жаргону публичного дома.
Все профессии похожи. Дорожные полицейские, политики, водопроводчики, повара – все они вступают со своей работой в близкие отношения. Если повезло – любят ее. Если нет, то взаимно друг друга насилуют.
Мне вот повезло.
Я выписал не стикер откровения испуганной «девочки», отдельно отметив пассаж о выписках. «Когда большие… ну… очень – с трудом проходят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88