Как думаешь, лис, вспомнишь? — наклонился к пленнику барон, внимательно всматриваясь в его глаза.
Юр был ошеломлён. С каждым новым словом салийца он бледнел всё больше и больше. «Этого просто не может быть! Посол империи убит? Лисы причастны к покушению? Кто мог отдать такой приказ? Сам король? Зачем? Зачем ему это потребовалось?!» — метались в голове мысли. Больше всего на свете Юр хотел сейчас вспомнить последние три дня своей жизни. Он не верил, не хотел верить в то, что Грайвор мог преступить священный закон дипломатического гостеприимства и пойти на убийство посла чужого государства.
— Либо ты лицедей почище любого тэннца, либо и в самом деле ничего не помнишь, — заключил барон, разглядев в глазах лиса неподдельное удивление. — Придётся-таки потратить на тебя несколько капель «настоя истины». Я снова тебя удивил? Ты думал, что только Тэннский совет обладает этим настоем? Отчасти ты прав — это не совсем тот настой, здесь не хватает нескольких ингредиентов, но всё же он работает. Он слишком дорог, чтобы использовать его в случаях, не являющихся исключительными: каждая его капля равняется стоимости корабля, доверху груженого золотом! Но в данном случае эти траты вполне оправданы — если с его помощью мне удастся прояснить твою память, то золота у меня будет гораздо больше. Я должен быть уверен, что на Тэннском совете империи хватит доказательств вины Грайвора. В этом случае вашему королю придётся или воевать, или отдать нам Аурию. Вернее отдать её мне, лис, — осклабился барон Ойба э'Илом. — Ямин э'Батим-и-Ажа не оставил после себя прямых наследников. У него не было детей! У него был только племянник, то есть я! — захохотал салиец.
День четвёртый.
три часа после Полуночной службы.
Наверху загрохотал люк. Охранники откинули крышку и сдвинули в сторону решётку. Яркая луна заглянула в тёмный трюм, высветив на какое-то мгновение одного из пленников. Марн поднял голову и быстро отполз в сторону. В прошлый раз он этого не сделал, за что получил тупым концом э'рды между лопаток. Заржав, салиец пообещал, что в следующий раз, если грайворская собака снова будет находиться прямо под люком, он с большим удовольствием обрежет ему уши. И можно было не сомневаться, что губошлёп выполнит своё обещание: длины древка э'рды как раз хватало, чтобы её лезвие достало до скрючившегося на дне трюма пленника.
— Эй, черви! Принимайте дружка! — раздалось сверху на ломанном грайворском.
— Вниз рухнуло тело, и люк снова захлопнулся, не дав времени ночному прохладному ветерку хоть немного освежить затхлый воздух трюма.
Зонг поднялся со своего места.
— Эк тебя, паря, обработали, — приподнимая голову нового пленника, сочувственно покачал он головой. — Листвиг, воды дай! А ты, молодой, найди какие-нибудь тряпки почище и поссы на них — надо примочки парню сделать, пока ожоги гнить не начали. На-ка, хлебни малёхо, — сказал он, поднося миску с водой к губам страдальца. — Чем же ты так насолил губошлёпам, что они тебя чуть заживо не зажарили? И откуда ты здесь?
— Э-э, Зонг, да я его знаю! — присвистнул Листвиг, вглядываясь в лицо нового товарища. — Это же лис! Видел его, когда мы месяц назад у тихой канцелярии в карауле стояли. Он тогда какого-то отступника в «тишину» приволок. Вот только имени его не помню…
— На что тебе сейчас его имя?! — проворчал великан. — Очнётся — сам скажет. Лис, говоришь? Странно… Как он сюда попал?
— Кто вы?! — слабо произнёс Юр.
— Оп-па! Очнулся! Ну, силён! Я думал, до утра в отключке будешь! — изумился Зонг. — Ты лежи, паря, не дёргайся. Ща ожоги обработаем, а потом можно будет и побалакать.
— Грайворцы?!
— Грайворцы-грайворцы! Лежи, кому говорю! Из городской стражи мы! Я Зонг, он — Листвиг, да ещё салага молодой — Марн. Были приставлены к господину Риксусу, дабы охранять его во время визита в империю. Как видишь — наохраняли по самое некуда, — зло сплюнул Зонг.
— Расскажи всё по порядку.
— Да будет тебе! Отдохни! У нас времени, что воды в море!
— Расскажи! — жёстко приказал лис. — Или грайворские стражники настолько испугались, что забыли устав? Ко мне следует обращаться — господин лис! Ясно?
— Так точно, господин лис! — невольно выпрямился Зонг. — Только вы всё ж лежите, а я покамест начну… Значит так, стояли мы в оцеплении, когда они корабль грузили, а тут подходит господин тёмный лис и …
— Я же сказал — с самого начала!
— Это откуда же? С рождения что ль?!
— Какой сегодня день?
— Так это… Когда нас в трюм кинули, солнце уже садилось. Здесь мы кукуем часов семь, выходит сегодня аккурат День поминовения.
— Вот и начни рассказывать обо всем, что происходило в Грайворе за последние четыре дня.
— Так вот когда они вас похитили, — прицыкнул языком стражник. — Тогда не сомневайтесь, господин лис, всё расскажу в подробностях, а если чего упущу — ребята поправят. Значитца так…
Глава 13
День четвёртый.
четыре часа после Полуночной службы.
Старый слуга запястьем отёр скользнувшую по морщинистой щеке слезу. Потушив оплывшие свечи, он шаркающей походкой направился в следующую залу.
Ночь отступала. Предрассветный сумрак серым саваном окутал внутренний парк замка. Казалось, что природа скорбит вместе с его обитателями, и потому не спешит начинать новый день, который всё равно не сможет принести в этот дом ничего, кроме боли и новых слёз. А когда низкое небо потянулось к земле мелким моросящим дождём — это ощущение стало почти реальностью.
Слуга осторожно приоткрыл дверь в каминный зал. Большинство свечей уже погасло, и только догоравшие поленья в камине всё ещё отбрасывали мерцающие отблески, плясавшие по стенам затейливыми тенями. Возле камина, подперев голову руками, сидел старик. Его глубоко запавшие глаза были безжизненны и пусты. Слуга помнил, как ещё совсем недавно эти глаза блестели сталью и повергали недругов не хуже булата. Он помнил эти глаза и другими — мягкими и согревающими, словно старый добрый очаг. Всё кончилось. Жизнь покидала этот дом, унося с собой последние силы его хозяина.
— Я же просил меня не беспокоить, Гас, — не поднимая головы, безучастно произнёс эрр Неус.
— Со вчерашнего дня вы ничего ели, хозяин, — в который раз напомнил слуга.
— Оставь меня и не приходи больше, — приказал старик.
— Слушаюсь, хозяин, вот только…
— Я неясно выразился?
Голос совета вскинул голову. На какое-то мгновение в его взгляде мелькнул гнев, заставивший Гаса вспомнить, что перед ним последний представитель одной из самых древних династий Грайвора. Но этот гневный взгляд быстро потух, вновь став неисцелимо безразличным.
Преданный слуга сделал шаг назад, но потом вдруг остановился и против своей воли заговорил:
— У вас есть долг, господин, и вы должны его нести, как делали это ваши предки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Юр был ошеломлён. С каждым новым словом салийца он бледнел всё больше и больше. «Этого просто не может быть! Посол империи убит? Лисы причастны к покушению? Кто мог отдать такой приказ? Сам король? Зачем? Зачем ему это потребовалось?!» — метались в голове мысли. Больше всего на свете Юр хотел сейчас вспомнить последние три дня своей жизни. Он не верил, не хотел верить в то, что Грайвор мог преступить священный закон дипломатического гостеприимства и пойти на убийство посла чужого государства.
— Либо ты лицедей почище любого тэннца, либо и в самом деле ничего не помнишь, — заключил барон, разглядев в глазах лиса неподдельное удивление. — Придётся-таки потратить на тебя несколько капель «настоя истины». Я снова тебя удивил? Ты думал, что только Тэннский совет обладает этим настоем? Отчасти ты прав — это не совсем тот настой, здесь не хватает нескольких ингредиентов, но всё же он работает. Он слишком дорог, чтобы использовать его в случаях, не являющихся исключительными: каждая его капля равняется стоимости корабля, доверху груженого золотом! Но в данном случае эти траты вполне оправданы — если с его помощью мне удастся прояснить твою память, то золота у меня будет гораздо больше. Я должен быть уверен, что на Тэннском совете империи хватит доказательств вины Грайвора. В этом случае вашему королю придётся или воевать, или отдать нам Аурию. Вернее отдать её мне, лис, — осклабился барон Ойба э'Илом. — Ямин э'Батим-и-Ажа не оставил после себя прямых наследников. У него не было детей! У него был только племянник, то есть я! — захохотал салиец.
День четвёртый.
три часа после Полуночной службы.
Наверху загрохотал люк. Охранники откинули крышку и сдвинули в сторону решётку. Яркая луна заглянула в тёмный трюм, высветив на какое-то мгновение одного из пленников. Марн поднял голову и быстро отполз в сторону. В прошлый раз он этого не сделал, за что получил тупым концом э'рды между лопаток. Заржав, салиец пообещал, что в следующий раз, если грайворская собака снова будет находиться прямо под люком, он с большим удовольствием обрежет ему уши. И можно было не сомневаться, что губошлёп выполнит своё обещание: длины древка э'рды как раз хватало, чтобы её лезвие достало до скрючившегося на дне трюма пленника.
— Эй, черви! Принимайте дружка! — раздалось сверху на ломанном грайворском.
— Вниз рухнуло тело, и люк снова захлопнулся, не дав времени ночному прохладному ветерку хоть немного освежить затхлый воздух трюма.
Зонг поднялся со своего места.
— Эк тебя, паря, обработали, — приподнимая голову нового пленника, сочувственно покачал он головой. — Листвиг, воды дай! А ты, молодой, найди какие-нибудь тряпки почище и поссы на них — надо примочки парню сделать, пока ожоги гнить не начали. На-ка, хлебни малёхо, — сказал он, поднося миску с водой к губам страдальца. — Чем же ты так насолил губошлёпам, что они тебя чуть заживо не зажарили? И откуда ты здесь?
— Э-э, Зонг, да я его знаю! — присвистнул Листвиг, вглядываясь в лицо нового товарища. — Это же лис! Видел его, когда мы месяц назад у тихой канцелярии в карауле стояли. Он тогда какого-то отступника в «тишину» приволок. Вот только имени его не помню…
— На что тебе сейчас его имя?! — проворчал великан. — Очнётся — сам скажет. Лис, говоришь? Странно… Как он сюда попал?
— Кто вы?! — слабо произнёс Юр.
— Оп-па! Очнулся! Ну, силён! Я думал, до утра в отключке будешь! — изумился Зонг. — Ты лежи, паря, не дёргайся. Ща ожоги обработаем, а потом можно будет и побалакать.
— Грайворцы?!
— Грайворцы-грайворцы! Лежи, кому говорю! Из городской стражи мы! Я Зонг, он — Листвиг, да ещё салага молодой — Марн. Были приставлены к господину Риксусу, дабы охранять его во время визита в империю. Как видишь — наохраняли по самое некуда, — зло сплюнул Зонг.
— Расскажи всё по порядку.
— Да будет тебе! Отдохни! У нас времени, что воды в море!
— Расскажи! — жёстко приказал лис. — Или грайворские стражники настолько испугались, что забыли устав? Ко мне следует обращаться — господин лис! Ясно?
— Так точно, господин лис! — невольно выпрямился Зонг. — Только вы всё ж лежите, а я покамест начну… Значит так, стояли мы в оцеплении, когда они корабль грузили, а тут подходит господин тёмный лис и …
— Я же сказал — с самого начала!
— Это откуда же? С рождения что ль?!
— Какой сегодня день?
— Так это… Когда нас в трюм кинули, солнце уже садилось. Здесь мы кукуем часов семь, выходит сегодня аккурат День поминовения.
— Вот и начни рассказывать обо всем, что происходило в Грайворе за последние четыре дня.
— Так вот когда они вас похитили, — прицыкнул языком стражник. — Тогда не сомневайтесь, господин лис, всё расскажу в подробностях, а если чего упущу — ребята поправят. Значитца так…
Глава 13
День четвёртый.
четыре часа после Полуночной службы.
Старый слуга запястьем отёр скользнувшую по морщинистой щеке слезу. Потушив оплывшие свечи, он шаркающей походкой направился в следующую залу.
Ночь отступала. Предрассветный сумрак серым саваном окутал внутренний парк замка. Казалось, что природа скорбит вместе с его обитателями, и потому не спешит начинать новый день, который всё равно не сможет принести в этот дом ничего, кроме боли и новых слёз. А когда низкое небо потянулось к земле мелким моросящим дождём — это ощущение стало почти реальностью.
Слуга осторожно приоткрыл дверь в каминный зал. Большинство свечей уже погасло, и только догоравшие поленья в камине всё ещё отбрасывали мерцающие отблески, плясавшие по стенам затейливыми тенями. Возле камина, подперев голову руками, сидел старик. Его глубоко запавшие глаза были безжизненны и пусты. Слуга помнил, как ещё совсем недавно эти глаза блестели сталью и повергали недругов не хуже булата. Он помнил эти глаза и другими — мягкими и согревающими, словно старый добрый очаг. Всё кончилось. Жизнь покидала этот дом, унося с собой последние силы его хозяина.
— Я же просил меня не беспокоить, Гас, — не поднимая головы, безучастно произнёс эрр Неус.
— Со вчерашнего дня вы ничего ели, хозяин, — в который раз напомнил слуга.
— Оставь меня и не приходи больше, — приказал старик.
— Слушаюсь, хозяин, вот только…
— Я неясно выразился?
Голос совета вскинул голову. На какое-то мгновение в его взгляде мелькнул гнев, заставивший Гаса вспомнить, что перед ним последний представитель одной из самых древних династий Грайвора. Но этот гневный взгляд быстро потух, вновь став неисцелимо безразличным.
Преданный слуга сделал шаг назад, но потом вдруг остановился и против своей воли заговорил:
— У вас есть долг, господин, и вы должны его нести, как делали это ваши предки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95