– Знаю. Я сам устанавливал эти правила, – усмехнулся Павловский. – А теперь рассказывайте.

Место для первого ночлега Лосев выбирал очень тщательно. От Байкальска их теперь отделял всего один дневной переход, и следовало проявлять максимальную осторожность. Ночь – любимое время охотников из банды «металлистов», и отряд сейчас находился в самом центре подконтрольной им территории.
После недолгих поисков нашли небольшой овраг, заваленный сверху рухнувшими вдоль тропы шипоноса соснами.
Под ними, на самом дне оврага, образовалось небольшое, зато совершенно незаметное со стороны местечко, где без особого комфорта смогли разместиться четыре человека.
Лосев назначил для каждого время дежурства.
– Наружу не высовываться, ни в коем случае не покидать укрытия. Следить только за тропой и, если появятся «металлисты», тихо разбудить остальных. Повторяю, соблюдайте полную тишину. Нужно сохранить в тайне наше появление в этом районе. Иначе мы потеряем свое единственное преимущество.
Лосев заснул мгновенно, едва голова коснулась импровизированной подушки из сухой хвои, и так же внезапно проснулся.
Было три часа ночи. Вокруг стояла та промозглая предрассветная тишина, которая бывает только в спящем лесу.
До времени его дежурства оставалось еще полтора часа, и инспектор не мог понять, что его разбудило. Обычно он просыпался точно в заданное себе время и дорожил каждой минутой отдыха.
Так что же его разбудило? Звук? Но лес, казалось, вымер. Звук бы он запомнил… Тогда что еще? Ощущение опасности? Он осторожно повернулся, стараясь изображать спящего, и всмотрелся в лаз в конце оврага – единственный выход, ведущий из их временного убежища наружу.
Там никого не было. Сквозь редкие в этом месте ветви заглядывала ущербная луна. Казалось, от ее света веяло холодом.
«Где часовой?» Еще раз, мельком взглянув на светящийся циферблат часов, Лосев прикинул, что сейчас должен дежурить Степанов. Где же он? В укрытии, кроме него самого, находились Зуров и Грансвер. Оба его спутника спали крепким сном. Степанова нигде не было видно. Отршел на минуту по нужде? Для этого отведено специальное место. Никто не должен был выходить из оврага…
Тревога все больше овладевала Лосевым. Стараясь не разбудить остальных членов своего небольшого отряда, он пробрался к лазу и выглянул наружу. Просека хорошо просматривалась при лунном свете, и на ней не было видно ни одной живой души.
Быстрым скользящим движением Лосев миновал лаз и углубился в лес той походкой, которой умеют ходить лишь хорошо тренированные люди. Ни одна ветка не хрустнула под ногами, Не шевельнулся ни один лист на кустах.
Оставить лагерь без охраны, никого не предупредив, для этого должна быть очень серьезная причина. И Лосев решил выяснить, что это за причина. Он редко ошибался в людях, недаром Степанов не понравился ему с самого начала.
Искать человека в ночном лесу – дело почти безнадежное. Лосев даже фонарь не мог зажечь, чтобы не привлечь к себе внимания, и оставалось лишь ждать в засаде, пока покинувший свой пост часовой не надумает вернуться.
Примерно через полчаса Лосев заметил слабое мерцание на противоположной стороне просеки. Глянул на часы. Все рассчитано точно. До смены еще полчаса. И предутренний сон самый крепкий. «Куда же ты ходил, наш драгоценный? Уж это-то я узнаю, можешь не сомневаться!»
Как только Степанов миновал просеку и повернул к оврагу, Лосев, оказавшись у него за спиной, точно рассчитанным ударом вырубил его на несколько минут, обыскал и, не найдя ничего интересного, забрал ружье, связал и оттащил в сторону от лагеря, чтобы не будить раньше времени остальных.
Когда Степанов пришел в себя, Лосев долго не начинал допроса, а лишь смотрел на него прищурившись. Инспектор изучал психологию допроса и знал, что рано или поздно узнает все, что ему нужно.
Лишь когда вершины деревьев отчетливо проступили на фоне предрассветного неба, он произнес первую фразу:
– Ты можешь молчать и дальше. Но, как только взойдет солнце, я уйду и оставлю тебя здесь наедине с шипоносами. Где тайник?
– Какой тайник?
– Не притворяйся ребенком! Ты что, на свидание к девушке ходил?! Если покажешь мне его сейчас, я ничего не скажу остальным и позволю тебе добраться до города.
Но, представляешь, что они с тобой сделают, если узнают, кто сообщал «металлистам» сведения о поселенцах? Скольких человек ты загубил?
– Вы следили за мной? – Вопрос прозвучал слабо, подавленно, и Лосев знал, что для сопротивления сил у Степанова осталось уже немного.
– Конечно, я следил за тобой, – подтвердил он, не слишком погрешив против истины.
– Почему вы не взяли записку сами?
– Потому что я хочу, чтобы ты ее достал. Ну, так что, будешь показывать, где она, или мне уходить? – Лосев многозначительно посмотрел на верхушки деревьев, освещенные первыми лучами солнца, и поднялся.
– Постойте… Я покажу, вы ведь все равно ее найдете… В записке оказалось всего два слова. «Они вышли».
– Что было в твоем предыдущем послании?
– Я сообщал о вашей экспедиции, о том, что вы собираетесь захватить транспорт…
– У тебя был еще один тайник?
– Да, недалеко от острова… Пожалуйста, не оставляйте меня здесь… Я все рассказал.
– Я не знаю, что с тобой делать. Мы не собираемся возвращаться и не можем взять тебя с собой.
Какое-то время Лосев раздумывал, стараясь не смотреть в сторону пленника, хорошо понимавшего, что в этот момент решается его судьба.
Тот, кто предал однажды, может предать снова.
С другой стороны, Лосеву не хотелось брать грех на душу. Он никогда не стрелял в безоружных. Но тащить за собой пленника и постоянно за ним наблюдать… Слишком велик риск, слишком маленький у них отряд. Был еще один выход – отпустить Степанова на все четыре стороны. В поселок он после своего разоблачения не вернется. Значит, пойдет в город. Но дорога через лес, в одиночку и без защиты от шипоносов смертельно опасна. Вряд ли он доберется до своих хозяев «металлистов». «Зато уж, если он все-таки доберется туда раньше нас, это будет означать гибель отряда. Мало нам свалившихся извне бед! – со злостью подумал Лосев. – Мы ничему не научились, не сделали никаких выводов из вторжения Гифрона. Мы не объединились в борьбе против него, мы продолжаем предавать друг друга, продолжаем грабить и стрелять в своих соотечественников».
Налетел ветер и засвистел в верхушках сосен. Звук казался печальным и протяжным. «Правильно ли я поступаю? – спросил Лосев пустоту, но ответ не пришел. Он был свободен в своих решениях, и, следовательно, ответственность за них полностью лежала на нем одном. – Не с кем ее разделить, инспектор Лосев, вы здесь единственный представитель власти».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104