Никто не знает, в какой вселенной произойдет взрыв. И как далеко распространится реакция аннигиляции материи. Вполне возможно, что будет уничтожен и наш мир.
Глава 45
Для того чтобы Лосев смог покинуть научный центр вместе с ножом, уютно примостившимся в специальных ножнах на его поясе, Павловскому пришлось подписать кучу каких-то бумаг и даже звонить по прямому каналу президенту, чтобы подтвердить свое решение.
Впрочем, после ареста Динькова президент предпочитал не вмешиваться в действия своего командующего, и разрешение было получено.
– Где ты собираешься остановиться? Далеко от Академгородка не стоит. В любую минуту тебе может понадобиться помощь ученых.
– Собственно, место не имеет значения. Мне бы хотелось остановиться в обычной гостинице. Нужно подумать. Нет лучшего места для этого, чем вокзалы и гостиницы.
– Я понимаю, что тебе с таким оружием не нужна охрана, и все же будь осторожен…
– Я постараюсь. Не беспокойтесь, Виктор Степанович, ничего с нами не случится. – Лосев усмехнулся и похлопал по своей куртке, скрывающей ножны.
– Как только выберешь гостиницу, сообщи мне, где ты находишься. Вот тебе вифон с закрытым каналом для прямой связи со мной. В ближайшие часы тебе пришлют верительные грамоты и ленту посла. Хотя я и понимаю, что в предстоящих переговорах формальности не имеют особого значения, все же лучше их соблюсти.
И, кстати, каким образом ты собираешься связаться с Гифроном? Вызовешь его по вифону?
– Думаю, этого не понадобится. Он сам меня найдет, как только поймет, что мы задумали.
Гостиница третьего класса называлась «Леандрой». И выбрал ее Лосев совершенно случайно по совету инфора.
Номер ему понравился открывавшимся из окна видом. Бесконечные ряды сопок, закрытых туманом, уходили до самого горизонта.
Здание располагалось за городской чертой, и поэтому постояльцев не беспокоил шум транспорта.
Пообедав в ресторане, Лосев часа два слонялся по парку, плавно, без всяких заборов, переходившему в сосновый лес.
Под ногами шуршала хвоя, пахло гнилым торфом и болотом. В дополнение к местному колориту моросил мелкий промозглый дождь, который в тайге мог идти целыми неделями.
Ближе к вечеру мошкара стала сбиваться в плотные клубы, и прогулка по парку перестала доставлять удовольствие. И все же Лосев оттягивал возвращение в номер, зная, что, как только останется один, мрачные мысли разрушат ту непрочную защитную преграду, которой он отделял себя от случившегося с Ксенией.
Третья доза – это слишком серьезно. Собственно говоря, в человеческом понимании она означала смерть, пусть не совсем обычную, допускавшую сохранение сознания внутри гифроновского мира. Но возвращение в обычный мир было уже физически невозможно.
Он подумал о том, что волей-неволей ему придется привыкать жить на Земле без Ксении. И мысль эта, впервые осознанная до конца, придавила его, словно каменная глыба.
Повернувшись, он медленно побрел обратно к гостиничному комплексу. И, когда до парковой зоны оставалось не более сотни метров, вдруг услышал подозрительный шум недалеко от дорожки, по которой шел.
Ветви кустов слегка колебались, словно кто-то только что скрылся в зарослях.
Звери здесь не водились. Их выбили охотники сотни лет назад. Тогда что же это? Кому-то понадобилось следить за ним, или Павловский все же приставил к нему охрану, не предупредив об этом? Это на него не похоже.
Обычная осторожность заставила Лосева остановиться и вынуть из ножен нож. Это было почти инстинктивным действием, он еще не привык относиться к этому предмету, как к оружию, но другого у него не было.
Кристалл на рукоятке ножа поменял свой цвет. С синего на желтый. Из отчета Егорова он знал, что это происходит лишь тогда, когда в непосредственной близости появляется одно из созданий Гифрона. Значит, вот какой гость ждал его за поворотом тропинки…
– Выходи! – резко произнес Лосев, приподнимая нож. – Ты знаешь, что это такое? Если ты немедленно не покажешься, я его брошу, и он сам тебя найдет!
Кусты заколебались. Метрах в десяти от него, перегородив тропинку, появилось чудище, которое может привидеться человеку разве что в кошмарном сне. Своими очертаниями оно слегка напоминало двухметрового краба, вставшего на задние лапы и выставившего перед собой десяток клешней.
Но самым ужасным было огромное человеческое лицо, расположившееся на том месте, где должно было находиться брюхо чудовища.
Губы на лице шевельнулись, пытаясь произнести слова человеческого языка, но вместо этого раздалось лишь шипение.
По тому, что тонкие коленчатые лапы, которыми чудище опиралось на землю, согнулись, словно пружины, Лосев решил, что монстр сейчас бросится на него. И все же он медлил, не желая первым вступать в бой.
Подсознательно он все еще ждал приглашения на переговоры. Не хотелось верить, что его столь тщательно разработанный план рухнул и все закончилось банальной попыткой избавиться от него.
Он медлил слишком долго, а бросок монстра оказался неожиданно быстрым.
Его огромное тело, издав какой-то костяной скрип, метнулось вверх, и через мгновение Лосев почувствовал, что его рука, сжимавшая нож, оказалась зажата в костяных щипцах.
Резкая боль пронзила тело. Клешня выворачивала ему кисть, хрустнули сухожилия, и Лосев вскрикнул от непереносимой боли. Одновременно с этим вторая клешня потянулась к ножу и вырвала его из ослабевшей руки Лосева.
Немедленно сверкнула вспышка, похожая на разряд небольшой шаровой молнии, клешня разлетелась вдребезги, а нож снова оказался в израненной руке Лосева. Теперь рука была свободна и ничто не мешало ему закончить поединок.
Он знал, что для этого достаточно всего лишь разжать пальцы, нож сам найдет свою цель. Но вместо этого, загнав внутрь свою боль, он произнес хриплым, незнакомым голосом:
– Уходи, пока я не передумал. Этот нож нельзя отнять у меня силой.
Лицо монстра дернулось, как от удара. Хватка костяных лап, сжимавших тело Лосева, ослабела. Тоскливый вой разорвал тишину парка, и, словно побитый пес, чудище медленно ретировалось обратно в заросли. Лосев остался один на дорожке, сжимая покалеченную руку.
– Тебе ведь хотелось, чтобы я ударил… Вот только зачем?
Никто ему не ответил. И, превозмогая боль, Лосев медленно побрел к корпусу гостиницы.
Портье проводил его удивленным взглядом, но ничего не сказал. Видимо, в этой гостинице привыкли видеть постояльцев, возвращавшихся с прогулки в разорванной и перепачканной глиной одежде.
Мединфор из его универсального набора сообщил, что сухожилие не разорвано. Это было банальное растяжение, с которым автомат вполне мог справиться самостоятельно. Боль исчезла с самого начала процедуры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Глава 45
Для того чтобы Лосев смог покинуть научный центр вместе с ножом, уютно примостившимся в специальных ножнах на его поясе, Павловскому пришлось подписать кучу каких-то бумаг и даже звонить по прямому каналу президенту, чтобы подтвердить свое решение.
Впрочем, после ареста Динькова президент предпочитал не вмешиваться в действия своего командующего, и разрешение было получено.
– Где ты собираешься остановиться? Далеко от Академгородка не стоит. В любую минуту тебе может понадобиться помощь ученых.
– Собственно, место не имеет значения. Мне бы хотелось остановиться в обычной гостинице. Нужно подумать. Нет лучшего места для этого, чем вокзалы и гостиницы.
– Я понимаю, что тебе с таким оружием не нужна охрана, и все же будь осторожен…
– Я постараюсь. Не беспокойтесь, Виктор Степанович, ничего с нами не случится. – Лосев усмехнулся и похлопал по своей куртке, скрывающей ножны.
– Как только выберешь гостиницу, сообщи мне, где ты находишься. Вот тебе вифон с закрытым каналом для прямой связи со мной. В ближайшие часы тебе пришлют верительные грамоты и ленту посла. Хотя я и понимаю, что в предстоящих переговорах формальности не имеют особого значения, все же лучше их соблюсти.
И, кстати, каким образом ты собираешься связаться с Гифроном? Вызовешь его по вифону?
– Думаю, этого не понадобится. Он сам меня найдет, как только поймет, что мы задумали.
Гостиница третьего класса называлась «Леандрой». И выбрал ее Лосев совершенно случайно по совету инфора.
Номер ему понравился открывавшимся из окна видом. Бесконечные ряды сопок, закрытых туманом, уходили до самого горизонта.
Здание располагалось за городской чертой, и поэтому постояльцев не беспокоил шум транспорта.
Пообедав в ресторане, Лосев часа два слонялся по парку, плавно, без всяких заборов, переходившему в сосновый лес.
Под ногами шуршала хвоя, пахло гнилым торфом и болотом. В дополнение к местному колориту моросил мелкий промозглый дождь, который в тайге мог идти целыми неделями.
Ближе к вечеру мошкара стала сбиваться в плотные клубы, и прогулка по парку перестала доставлять удовольствие. И все же Лосев оттягивал возвращение в номер, зная, что, как только останется один, мрачные мысли разрушат ту непрочную защитную преграду, которой он отделял себя от случившегося с Ксенией.
Третья доза – это слишком серьезно. Собственно говоря, в человеческом понимании она означала смерть, пусть не совсем обычную, допускавшую сохранение сознания внутри гифроновского мира. Но возвращение в обычный мир было уже физически невозможно.
Он подумал о том, что волей-неволей ему придется привыкать жить на Земле без Ксении. И мысль эта, впервые осознанная до конца, придавила его, словно каменная глыба.
Повернувшись, он медленно побрел обратно к гостиничному комплексу. И, когда до парковой зоны оставалось не более сотни метров, вдруг услышал подозрительный шум недалеко от дорожки, по которой шел.
Ветви кустов слегка колебались, словно кто-то только что скрылся в зарослях.
Звери здесь не водились. Их выбили охотники сотни лет назад. Тогда что же это? Кому-то понадобилось следить за ним, или Павловский все же приставил к нему охрану, не предупредив об этом? Это на него не похоже.
Обычная осторожность заставила Лосева остановиться и вынуть из ножен нож. Это было почти инстинктивным действием, он еще не привык относиться к этому предмету, как к оружию, но другого у него не было.
Кристалл на рукоятке ножа поменял свой цвет. С синего на желтый. Из отчета Егорова он знал, что это происходит лишь тогда, когда в непосредственной близости появляется одно из созданий Гифрона. Значит, вот какой гость ждал его за поворотом тропинки…
– Выходи! – резко произнес Лосев, приподнимая нож. – Ты знаешь, что это такое? Если ты немедленно не покажешься, я его брошу, и он сам тебя найдет!
Кусты заколебались. Метрах в десяти от него, перегородив тропинку, появилось чудище, которое может привидеться человеку разве что в кошмарном сне. Своими очертаниями оно слегка напоминало двухметрового краба, вставшего на задние лапы и выставившего перед собой десяток клешней.
Но самым ужасным было огромное человеческое лицо, расположившееся на том месте, где должно было находиться брюхо чудовища.
Губы на лице шевельнулись, пытаясь произнести слова человеческого языка, но вместо этого раздалось лишь шипение.
По тому, что тонкие коленчатые лапы, которыми чудище опиралось на землю, согнулись, словно пружины, Лосев решил, что монстр сейчас бросится на него. И все же он медлил, не желая первым вступать в бой.
Подсознательно он все еще ждал приглашения на переговоры. Не хотелось верить, что его столь тщательно разработанный план рухнул и все закончилось банальной попыткой избавиться от него.
Он медлил слишком долго, а бросок монстра оказался неожиданно быстрым.
Его огромное тело, издав какой-то костяной скрип, метнулось вверх, и через мгновение Лосев почувствовал, что его рука, сжимавшая нож, оказалась зажата в костяных щипцах.
Резкая боль пронзила тело. Клешня выворачивала ему кисть, хрустнули сухожилия, и Лосев вскрикнул от непереносимой боли. Одновременно с этим вторая клешня потянулась к ножу и вырвала его из ослабевшей руки Лосева.
Немедленно сверкнула вспышка, похожая на разряд небольшой шаровой молнии, клешня разлетелась вдребезги, а нож снова оказался в израненной руке Лосева. Теперь рука была свободна и ничто не мешало ему закончить поединок.
Он знал, что для этого достаточно всего лишь разжать пальцы, нож сам найдет свою цель. Но вместо этого, загнав внутрь свою боль, он произнес хриплым, незнакомым голосом:
– Уходи, пока я не передумал. Этот нож нельзя отнять у меня силой.
Лицо монстра дернулось, как от удара. Хватка костяных лап, сжимавших тело Лосева, ослабела. Тоскливый вой разорвал тишину парка, и, словно побитый пес, чудище медленно ретировалось обратно в заросли. Лосев остался один на дорожке, сжимая покалеченную руку.
– Тебе ведь хотелось, чтобы я ударил… Вот только зачем?
Никто ему не ответил. И, превозмогая боль, Лосев медленно побрел к корпусу гостиницы.
Портье проводил его удивленным взглядом, но ничего не сказал. Видимо, в этой гостинице привыкли видеть постояльцев, возвращавшихся с прогулки в разорванной и перепачканной глиной одежде.
Мединфор из его универсального набора сообщил, что сухожилие не разорвано. Это было банальное растяжение, с которым автомат вполне мог справиться самостоятельно. Боль исчезла с самого начала процедуры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104