Роджер прихватил с собой бутылку виски. Половину отлил в пустую бутылку, и обе долил водой. Он плеснул немного в бумажный стаканчик и протянул его Сюзан, которая придвинулась на место ушедшего Мечера и сказала:
– Второй тайм, счет не открыт.
Насколько он помнил, это были ее первые слова, обращенные к нему. До сих пор их отношения ограничивались несколькими потаенно-плотоядными взглядами с его стороны и такими же – с ее. Без долгих раздумий он решил, что будет вести себя с ней как душка. С новыми людьми, которые еще не слышали его историй, а если и слышали, то не от него, он всегда старался показать себя с наилучшей стороны или хотя бы что он не такой уж плохой.
– Нравится быть его подружкой? – спросил он.
– Не знаю, что и сказать. Ведь я не его подружка. То есть он не какой-то там единственный у меня. Я дружу и с Принсом Каслмейном, и с Шамвеем, и с Хаблером – со всей их компанией. Я из девушек девушка.
– Ах вот как? – Это могло означать все, что угодно, кроме того, на что он надеялся, но наверняка не пристрастие к однополой любви. – Мечер всегда такой?
– О нет, это он сегодня такой серьезный. Он может быть по-настоящему необузданным. Любит выпить.
– Он это всерьез говорил?
– Конечно – он жутко умный. Читает много, много думает.
– И какие же книги он читает?
– Всяких французов: Сартра, де Лакло, знаете таких?
– Знаю. Понимаете, Сюзан, в связи с этой его шуточкой кое-что в нем несколько меня удивляет. Как бы то ни было, почему он не боится, что я сообщу об этом администрации колледжа, Мейнарду Пэрришу или еще кому-то?
– Но вы же этого не сделаете, надеюсь?
– Естественно нет. – Роджер уже не мог точно вспомнить, зачем четыре часа назад бесполезно пытался дозвониться до Пэрриша. Ему было ясно, что, если бы это все-таки удалось, он поблагодарил бы того за обед, еще раз обменялся бы с ним сожалениями по поводу несостоявшейся лекции и без всяких объяснений сообщил бы, что пропавшие бумаги нашлись. – Но как он мог узнать, что я не собираюсь ничего такого делать?
– Он и не знал, но считал, что если сделаете, то будете последним дураком. Кажется, он ожидал, что вы пожалуетесь. Ему начинает надоедать в Будвайзере, а с треском вылететь отсюда за такую проделку означало бы для него стать знаменитым, и даже если до этого бы не дошло, все равно ему было бы что вспомнить. В любом случае он ничего бы не потерял.
– Не думаете ли вы – теперь я о другом, – не думаете ли вы, что подобное отношение к жизни, такие вот выходки – не свидетельствует ли все это о некоторой, я бы сказал, неуравновешенности характера?
– Ни в коем случае, Роджер. Он набрался этих мыслей от одного из тех французов, которых все время читает. В прошлом году увлекся марихуаной и мескалином. Он не все время такой. Раз или два в семестр на него как находит. Это происходит с ними со всеми. Джон Пейдж начинает пить, Пит Хаблер находит массажистку в Амман-форде, а Ирвин… последний раз, когда на него нашло, он прикинулся сумасшедшим, изобразил припадок и схватил за горло преподавателя, который читает курс по драме эпохи Якова Первого.
– И чем это кончилось?
– Преподаватель двинул ему по голове стеклянным пресс-папье, так что Ирвин час не приходил в сознание.
– Думаю, подобной реакции он и добивался.
– Да что там! Он был просто в восторге. Теперь Ирвин не пропускает ни одной лекции или семинара того парня, садится в первом ряду.
– Придется отбросить всякую мысль о том, чтобы посчитаться с ним. А такая мысль, признаюсь, возникла у меня, когда я узнал, кто почистил портфель, иначе он будет до конца жизни почитать меня.
– Думаю, это вам не грозит.
Роджер обвел внимательным взглядом баржу, кое-где освещенную дюжиной голых лампочек, потом так же внимательно взглянул на Сюзан.
– Еще хотите?
– Мне и так хорошо.
– А я, пожалуй, выпью, с вашего позволенья… Эта баржа не скоро еще приплывет туда, куда она там плывет.
– Вы же не против этого, как я понимаю?
– Нет. – Он снова внимательно взглянул на нее. У нее были прекрасные сильные плечи, которыми она легонько поводила. – А куда она плывет?
– Тут на реке есть остров, где мы устроим пикник.
– Что, пикник в такое время? Да уж тьма кромешная вокруг.
– Зато совсем не холодно для такого времени года. А света хватит и того, что на барже.
– И что, остров большой?
– Не знаю, но говорят, не маленький, на нем есть даже несколько домов.
– Это еще куда ни шло. Вот только свет с баржи далеко не достанет.
– Вы боитесь темноты, мистер Мичелдекан?
– Это у меня врожденное, мисс Клайн.
– Просто восхитительно.
Следующие минут двадцать Роджер делал тонкие намеки на то, как это действительно восхитительно или могло бы быть восхитительно. Затем он заметил, что река разделилась на два рукава, и высокий молчаливый негр в форменной шапочке, который в одиночку управлялся на барже – все-таки не всякая американская традиция не внушала доверия, – приглушил мотор и заработал румпелем. Из темноты выплыла короткая дощатая пристань. Народ принялся собирать свои вещи. Роджер собрался заранее, уложив в плотный бумажный пакет две бутылки виски, около полуфунта нарезанного виргинского окорока, некоторое количество бекона, добрый кусок швейцарского сыра, хлеб двух видов и немного яблок. Это было все, что он смог обнаружить в кухонном шкафу Бангов. Оставалось решить проблему, как удержать при себе Сюзан, но чтобы при этом не делиться с ней едой. Они встали, и он, обняв ее свободной рукой за талию, сказал:
– Пока тут все устроится, пройдет какое-то время. Видишь те два дерева в сторонке с просветом между ними? Нет, вон там, подальше.
– Ах те. Да, вижу.
– Буду ждать тебя где-нибудь там минут через двадцать.
– Договорились.
Она толкнула его в темноту; лицо ее оказалось возле его шеи. Потом она больно укусила его. Оркестр в этот момент смолк, мотор тоже окончательно заглох, так что, когда он от боли и неожиданности вскрикнул, это было слышно вокруг, хотя он и постарался, как мог, тут же изобразить, что смеется. Человек в клетчатой куртке, очень похоже, что Фраччини, повернул голову и уставился на них, но тут его одолела такая икота, что голова его начала дергаться, как боксерская груша под градом ударов.
– Да мало ли кто мог вскрикнуть, не волнуйся, – сказала Сюзан.
– Спасибо, ты меня немного успокоила, – с иронией ответил Роджер.
Высадка была произведена умело и быстро, на едином порыве, словно высаживалась боевая тактическая группировка, готовая к немедленному соприкосновению с противником, хотя в данном случае такового не предвиделось. Роджер, как только оказался на суше, пристроился к группе, в которой, как ему показалось, он кого-то знал, знатно подкрепился со всеми и оглянулся в поисках Элен. Наконец он увидел ее:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51