Но товарищам по партии запомнился приезд Землячки в Самару.
Она приехала под вечер. В памяти у товарищей не сохранилось, в каком обличье появилась Землячка на вокзале — то ли в обличье сухой чопорной дамы, то ли простолюдинки, повязанной скромным платочком.
Она умела скрываться от полиции. Об этом свидетельствует хотя бы то, что, посетив за три месяца полтора десятка подпольных организаций, она не только не попалась в руки охранки, но даже не привлекла к себе внимания, после ее посещений не произошло ни одного провала.
У нее была хорошая явка, но она все же покружила по городу, прежде чем явилась на квартиру к Григорию Иннокентьевичу Крамольникову.
— Ох, до чего кстати, Розалия Самойловна, — обрадовался тот. — Ждем не дождемся!
— Товарищ Осипов, — поправила Землячка.
Такова была на этот раз ее партийная кличка.
— Не совладать с меньшевиками, — пожаловался Крамольников. — Берут верх. Бьемся, бьемся, не можем переубедить. Почти весь комитет на стороне меньшевиков.
— Об этом еще поговорим, — бесстрастно отозвалась Землячка. — Лучше скажите, где я буду ночевать?
— Хозяйка хорошая, — заверил Крамольников. — Сейчас отведу.
Он повел ее глухими переулками на квартиру.
— Первая богомолка на весь район, — объяснил по дороге. — Полиция к ней не заглядывает, она вне подозрений, только уж и вы…
— Григорий Иннокентьевич! — воскликнула не без юмора Землячка. — Неужели вы думаете, что я способна бросить тень на свою репутацию?
— Я к тому, — объяснил Крамольников, — что на квартиру к вам приходить нельзя никому.
— Не беспокойтесь, — заверила Землячка. — Мы с хозяйкой споемся.
У Крамольникова был для Землячки сюрприз:
— Вы знаете, что в Самаре товарищ Цхакая?
Землячка с любопытством обернулась:
— Как он сюда…
— Проездом.
Михаил Григорьевич Цхакая был видный партийный деятель. Он стал социал-демократом почти одновременно с Землячкой, вместе с нею работал в Екатеринославе, создавая первые социал-демократические организации, а с 1903 года руководил Кавказским комитетом.
У Землячки с ним добрые отношения, к тому же она собиралась на Кавказ.
— Как же нам увидеться?
— На заседании комитета, — посоветовал Крамольников. — А когда собраться?
— Чем скорее, тем лучше, — отвечала Землячка. — Задерживаться в Самаре я не хочу.
— Завтра утром? — предложил Крамольников.
— Отлично, — согласилась Землячка.
— Вот я и пришлю за вами Михаила Григорьевича.
Он довел ее до квартиры. Хозяйка осмотрела Землячку пытливым взором и осталась довольна строгим видом постоялицы.
— Живите сколько хотите. Григорий Иннокентьевич — рекомендатель солидный. Только гостей попрошу не водить.
Крамольников еще раз заверил хозяйку: гости к постоялице ходить не будут, приехала она по поводу наследства, наведет нужные справки — и уедет.
В узкой комнате высокая постель с грудой подушек, в углу теплится лампадка, на стенах лубочные картинки назидательного содержания — вполне подходящее помещение для большевистского эмиссара.
Землячка утонула в пуховиках и сразу заснула.
Ее разбудило легкое постукивание. Она подняла голову, взглянула на часы. Всего пять утра! Сперва она не разобрала, где стучат. Дребезжало стекло. Она приподняла занавеску. Чернобородый мужчина делал ей выразительные знаки. Она даже испугалась и лишь секунду спустя сообразила, что это Цхакая.
Он погрозил ей пальцем — тише! — хотя она не произнесла ни слова.
Опустила занавеску, быстро натянула платье, приоткрыла раму.
— Михаил Григорьевич, до чего ж вы обросли!
Все обращались к Цхакая по имени, но Землячка не могла привыкнуть к такой манере и всегда называла кавказских товарищей по имени-отчеству. Удивилась же она тому, что со времени последнего свидания Цхакая отпустил пышную бороду.
— Конспирация, — объяснил он, хотя с бородой был гораздо приметнее.
Землячка прислушалась — за стеной тишина, хозяйка, должно быть, спит.
— За вами, — сказал Цхакая. — Выходите.
Землячка показала на часы.
— Пять часов!
— Вот именно, — подтвердил Цхакая. — Не хочу, чтобы меня видела ваша хозяйка, к тому же нам за город.
Самарцы сошлись на свое собрание в пригородной роще — летом тут происходили многолюдные гуляния, но сейчас в роще никого.
Сентябрь, листья на березах тронуты желтизной, с Волги слышны гудки пароходов, в воздухе носятся нити паутины.
На опушке, прислонившись к пеньку, сидел парень в розовой косоворотке и бренчал на балалайке.
Он издали еще приметил приближающуюся пару.
— Огонька не найдется? — обратился он к мужчине. — Курить больно охота!
— Свои надо иметь, — без промедления отозвался тот. — На всех не напасешься!
Парень улыбнулся и балалайкой указал себе за спину.
— Проходите, товарищи.
Это был сторожевой пост.
Человек тридцать расположились на лужайке, на траве расстелена газета, и на бумажной этой скатерти расставлены бутылки с пивом и тарелки с жареной рыбой и ветчиной.
Навстречу поднялся Крамольников.
— Товарищ Осипов, — представил он Землячку. — Приехала к нам по поручению Бюро комитетов большинства.
Собравшиеся хмуро посматривали на гостью.
«Товарищ Осипов» слегка поклонилась, обвела всех взглядом, еще раз поклонилась и неуверенно оглянулась — хорошо бы присесть, а присесть, кроме как на траву, некуда, но тут кто-то подкатил небольшую чурку, кто-то развернул и накинул на чурку носовой платок, и «товарищ Осипов», слегка вздернув юбку, осторожно опустилась на предназначенное ей место.
Она раскрыла сумочку и извлекла зеркало, несколько громоздкое для дамской сумочки.
— Мой тайник.
Привычным движением просунула между стеклом и дощечкой шпильку и вытолкнула тонкую бумажку.
— Мой мандат, товарищи.
Кто-то потянулся за мандатом, прочел.
— Мы бы предпочли мандат от ЦК или от «Искры». Так бы лучше…
ЦК к тому времени состоял из примиренцев, а редакция «Искры» находилась в руках меньшевиков.
— Я представляю большинство, — твердо сказала Землячка. — Позвольте доложить…
Ее прервали, засыпали вопросами, вопросы все были с подковырками, занозистые, из меньшевистского арсенала.
Землячка заговорила о внутренней борьбе в партии, о конфликте кружковщины и партийности, требованиях партийной дисциплины, о выходе из кризиса, о созыве Третьего съезда.
Она услышала много обидных слов. Почти все члены Самарского комитета настроены были против съезда, правомочность Бюро комитетов большинства подвергли сомнению.
Она предложила продолжить обсуждение вопроса о съезде на следующий день.
Собрание Самарской организации продолжалось три дня, и все эти три дня переубеждала Землячка самарцев — неприятных вопросов задано было множество, но в конце концов самарцы постановили послать на Третий съезд делегата и отдали мандат большевику Крамольникову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68