(При этом возгласе из детективной мелодрамы все подняли головы.)
Они хотят заставить профсоюзы, которые до сих пор обычно не принимали черных или обезвреживали их, выделяя в особые псевдосоюзы, они хотят заставить их широко открыть свои двери, чтобы каждый черный чурбан-землекоп мог войти туда и даже занять должность.
Скоро вы увидите такую картину: дюжий черный профсоюзник является к вам в кабинет, усаживается, не снимая шляпы, пыхтит вам в лицо дешевой сигарой и учит вас, как вести дело, на создание которого вы отдали лучшие годы своей жизни. Да, да, а черные, как сажа, девицы будут требовать «права» пользоваться той же уборной, что и ваши дочери и ваши изящные секретарши!
И вы, джентльмены свободных профессий, вы, врачи, и мои коллеги юристы, и даже лица духовного звания, не думайте, что вас это не коснется! Если вы не примете нужных мер, вас заставят брать на работу темнокожих секретарей и бухгалтеров, — и вы, умные люди, возглавляющие наше общество, допустили, чтобы этот заговор составился у вас под носом!
(Впечатление было потрясающее. Все знали, что Род Олдвик — хороший малый, храбрый солдат, способный юрист, но он, оказывается, еще и недюжинный мыслитель и оратор! Да он, пожалуй, со временем подойдет на пост губернатора или сенатора Соединенных Штатов!)
А теперь совершенно конфиденциально, чтобы вы могли защитить себя, свою честь и свой бизнес, я назову вам коноводов этого заговора — образованных негров, устроившихся на теплых местечках и не имеющих ни малейшего права вмешиваться в дела рабочих организаций.
Самый опасный из них — некий Клемент Брэзенстейн, профессиональный агитатор с темным прошлым. Он не живет здесь постоянно, но, как тать, пробирается сюда под покровом ночи, чтобы подстрекать к мятежу здешних, очень, кстати сказать, активных предателей. В число их входит некий Райан Вулкейп, бывший солдат, выгнанный из армии за неподчинение приказам, и Сьюзен, она же София Конкорд, медсестра городской больницы, получающая жалованье из налогов наших сограждан, из ваших и моих денег, чтобы сеять разрушительную пропаганду среди безобидной негритянской бедноты!
В том же заговоре участвует весьма подозрительный черный горлодер-проповедник, известный одураченной им пастве как «евангелист» Брустер, который кощунственно использует церковную кафедру для распространения красной доктрины восстания рабов, и бывший рабочий с фабрики патентованных средств, который выдумал, будто он ученый-химик, и именует себя «доктор» Ашер Дэвис.
Все эти милые личности непрерывно поддерживают связь с еврейскими чиновниками в Вашингтоне, у которых есть тайный план: сделать КНРР — Конспирацию Негодяев, Разлагающих Республику, — основным законом страны, подменить ею наш Американский Образ Жизни и принудить каждого промышленника держать на работе целую кучу негров, независимо от того, нуждается он в них или нет. По всей Америке подготавливают они этот неслыханный переворот — от рыбоконсервных заводов старой Новой Англии до киностудий Голливуда, — не верьте мне на слово, джентльмены, а почитайте, что пишут сами негры в своих возмутительных газетах!
Однако здесь, в Гранд-Рипаблик, они проявляют особое коварство, и с ними из вечера в вечер встречаются некоторые белые люди, и притом не евреи, не бродяги или преступники, а люди нашего с вами круга!
(Род торжествующе окинул глазами аудиторию, на секунду взгляд его задержался на Нийле, и тот безмолвно ответил ему: «Хорошо, Род. Я готов».)
Род продолжал:
— Присутствующие здесь сегодня Уоргейты и Дункан Браулер достойны самой сердечной похвалы за то, что они в своем великодушии дали огромному количеству черных джентльменов возможность показать, на что они способны.
Нужно сказать, что эти левые, эти витающие в облаках мечтатели из Вашингтона утверждают, будто бы цветные братья не уступают белым рабочим в точности, дисциплинированности и качестве работы. Но я уполномочен заявить, что Уэбб, Экли и Дунк пришли к совершенно иному выводу, и в ближайшее время общая картина на заводах Уоргейта значительно изменится и ухмыляющимся черным рожам будет уделено в ней куда более скромное место!
(Нийл посмотрел на Экли, в лесном домике которого они так весело провели вечер две недели назад. Вид у Экли и у его отца был смущенный, но они не пытались возражать.)
Итак, джентльмены, я нарушил традицию и не старался вас посмешить, потому что тем из нас, кто стоял под огнем неприятеля, будет не до смеха, пока мы не убедимся, что вы намерены сохранить для нас то, что мы сохранили для вас ценой своей крови, — чистую, честную, незапятнанную страну свободной конкуренции и инициативы — Америку Отцов Основателей!

В знак одобрения они застучали кружками по столу и разбили свои глиняные трубки.
Нийл думал: «Вот оно. Пора. Идет смотритель тюрьмы со священником».
Доктор Дровер призвал к молчанию, чтобы поблагодарить оратора, и тут Нийл поднялся с места. Он заговорил бесстрастно, как чиновник, делающий очередной доклад, и все прислушались. Славный малый этот Кингсблад, неглуп, и перспективы прекрасные — он ведь служит во Втором Национальном, зять Морта Бихауса.
— Я был ниже майора Олдвика чином, — сказал Нийл, — но я должен его поправить.
Глаза его встретились с испытующим взглядом Рода.
— Джентльмены, то, что Олдвик сказал о солдатах-неграх, — это бахвальство пополам с враньем. Это вредная чепуха.
Род было поднялся, чтобы перебить его, но Нийл упорствовал:
— Ты свое сказал, Род.
Доктор Дровер бормотал что-то председательское, но доктор Генри Спаррок тявкнул:
— Дайте ему слово!
По всей комнате шел ропот: «Пусть говорит!» — и зловещий шип: «Интересно, что он скажет!»
Роберт Кингсблад вскочил с места и стонал, страдальчески сгорбившись: «Замолчи, Нийл! Ради бога!» — а Нийл не спеша продолжал:
— Олдвик ни слова не сказал ни о доблести, проявленной неграми, ни о подлых попытках офицеров и унтер-офицеров с Крайнего Юга разложить нашу армию путем разжигания расовой ненависти. Да я и не ожидал этого от человека, делающего политическую карьеру. Но его утверждения относительно доктора Дэвиса, доктора Брустера и мисс Конкорд — это уже просто ложь, и он даже имена их исказил. Мне стыдно, что я сидел здесь и слушал, потому что…
Отчаянный голос Роберта — может, он и не сознавал, что говорил вслух, — молил его: «Нийл, не надо!»
— …потому что, — продолжал Нийл, — во мне самом есть то, что вы называете «негритянской кровью».
Все словно окаменели.
— Я негр всего на одну тридцать вторую, но в понимании Люциана Файрлока и его друга — мистера Уилбура Федеринга…
Люциан отозвался, не повышая голоса:
— Он мне не друг, Нийл!
— Ну, хорошо, по принятому на Юге толкованию, которое южане навязали немудрящим карьеристам вроде Олдвика, это значит, что я — стопроцентный негр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99