Алан пристально посмотрел на него. Маленький человек усмехнулся. Его красные щеки побагровели, голубые глаза замигали. Стараясь скрыть свое смущение, он внезапно схватил револьвер, что заставило Алана вскрикнуть от изумления: только одному человеку в мире мог принадлежать этот жест. Слабая усмешка заиграла на лице Алана, а глаза Татпана внезапно расширились.
— «Горячка»! — воскликнул Алан.
Смит потирал рукой свой гладкий подбородок и кивал головой, словно извиняясь.
— Это я, — согласился он. — Я вынужден был так поступить. Приходилось отказываться от одного из двух — от моих усов или от нее. Я с большим трудом расстался с ними. Я бросил кости — и выиграли усы. Я загадал на картах — опять усы выиграли. Я заложил банк — и усы опять выиграли. Тогда я взбесился — и сбрил их… Я очень скверно выгляжу, Алан?
— Вы выглядите на двадцать лет моложе! — объявил Алан, с трудом сдерживая смех при виде серьезного выражения на лице товарища.
«Горячка» задумчиво поглаживал подбородок.
— Так какого же дьявола они смеялись, — сказал он. — Мэри Стэндиш не смеялась. Она плакала. Стояла и плакала. Потом села и все плакала. Она находила, вероятно, что я дьявольски смешон. Киок хохотала до того, что у нее бока заболели, и ей пришлось лечь в постель. Этот дьяволенок Киок называет меня теперь «Мальчик с пальчик». Мисс Стэндиш сказала, что она смеется не потому, что у меня забавный вид, а потому что перемена во мне произошла слишком внезапно, и она не может удержаться. Ноадлюк говорит, что у меня подбородок человека с твердым характером…
Алан схватил его за руку. Лицо «Горячки» быстро изменилось. Стальной блеск загорелся в его голубых глазах, подбородок выступил более резко. Под детской внешностью вдруг проявился «Горячка» Смит былых дней. Алан вновь почувствовал восхищение и уважение к этому человеку, руку которого он держал. Наконец-то Смит снова стал тем человеком, имя которого в былые времена было окружено ореолом славы, и его холодное расчетливое мужество, бесстрашие перед лицом смерти и искусство в обращении с оружием внесли в историю Аляски незабываемые страницы.
Вместо желания расхохотаться, Алан почувствовал трепет и восторг, которые испытывали люди прежних дней, видевшие в «Горячке» Смите героя. Прежний Смит снова вернулся к жизни. Алан знал, почему это случилось. Он крепче пожал ему руку, и тот ответил на его пожатие.
— Если человеку везет, то в один прекрасный день приходит женщина и дает ему почувствовать, что стоит жить на свете. Не так ли, «Горячка»?
— Это верно, — ответил тот. Он взглянул прямо в лицо Алану. — И я так понимаю, что вы любите Мэри Стэндиш и будете драться за нее в случае необходимости?
— Да, буду, — сказал Алан.
— Тогда пора тронуться в путь, — многозначительно посоветовал Смит. — Я шел без отдыха двенадцать часов. Она сказала, чтобы я торопился. И я торопился. Я говорю о мисс Стэндиш. Она сказала, что это почти вопрос жизни или смерти. Что я должен найти вас поскорей. Я хотел остаться на ранчо, но она не позволила. Она хочет видеть вас. Росланд на ранчо.
— Росланд?!
— Да, Росланд. И я догадываюсь, что Джон Грэйхам тоже недалеко. Я предчувствую великие события, Алан. Лучше нам поторопиться.
Глава ХХI
«Горячка» Смит выехал с ранчо на одном из двух оставшихся там верховых оленей, но чтобы быстро и с известным удобством ездить верхом на олене, требуется много умения и навыка. Проехав с полдесятка миль, он отказался от начатого способа передвижения и дальнейший путь проделал пешком. Так как в стаде Татпана не было верховых оленей, а самый быстрый гонец потратил бы много времени на то, чтобы добраться до Амок Тулика, то Алан уже через полчаса по прибытии к стоянке Татпана пустился назад к своему ранчо. «Горячка» Смит, несколько отдохнув и подкрепившись пищей, и слушать не пожелал о том, чтобы, как советовал Алан, сперва хорошенько отдохнуть и тогда уже пуститься следом.
В глазах маленького вояки горел свирепый огонь, когда они шли по склонам холмов, направляясь в тундры. Алан не замечал этого, равно как он не видел сурового выражения, застывшего на лице Смита, шагавшего позади. Его собственный мозг был поглощен догадками, возникшими в нем, и дикими предположениями.
Менее всего удивительно было то, что Росланду было известно, что Мэри Стэндиш не умерла. Он легко мог это узнать через Санди Мак-Кормика или его жену Элен. Но более удивительно было то, что он каким-то таинственным путем проследил путь бегства Мэри Стэндиш за тысячу миль на север. И еще более любопытен был тот факт, что он осмелился последовать за ней и открыто показаться на ранчо Алана. Сердце Алана сильно билось, так как он понимал, что Росланд получил непосредственное приказание от Грэйхама.
Алан решил посвятить Смита в свою тайну, открыв ему все случившееся в день его ухода в горы. Он сделал это без колебаний и без недоговариваний, так как теперь им овладело мрачное предчувствие событий, ожидавших впереди.
Смит выслушал рассказ, но не обнаружил и признака изумления. В его глазах горел все тот же огонь, лицо хранило то же застывшее выражение. Только тогда, когда Алан поведал ему о признании, которое сделала Мэри Стэндиш у дверей комнаты Ноадлюк, только тогда суровое выражение лица его товарища смягчилось.
Губы Смита сложились в странную кривую усмешку.
— Я знал это давно, — сказал он. — Я догадался об этом в первую ночь, когда по дороге в Читину нас настигла буря. Я знал все это еще раньше, чем мы выехали из Танана. Она мне не говорила, но я не был слеп. Вот только записка меня озадачила и испугала — записка, которую она запихала в свою туфлю. Росланд сказал мне перед моим отъездом, что идти за вами — это напрасный труд, так как он намерен немедленно увезти с собой миссис Грэйхам.
— И вы после этого оставили ее одну?
«Горячка» пожал плечами и мужественно прилагал все усилия, чтобы не отстать от Алана, который внезапно ускорил шаг.
— Она настаивала. Она заявила, что это вопрос жизни или смерти для нее. После разговора с Росландом она была белой, как бумага. Кроме того…
— Что?
— Соквэнна не будет дремать, пока мы не вернемся. Он знает. Я ему рассказал. Он следит из окна чердака с ружьем в руках. Я видел, как он однажды подстрелил утку на расстоянии двухсот ярдов.
Они быстро подвигались вперед. Немного спустя Алан снова заговорил, чувствуя в душе смятение, но не страх:
— Почему вы сказали, что полагаете, что Грэйхам где-нибудь неподалеку?
— По нюху, — ответил Смит с тем же суровым выражением лица.
— И только?
— Не совсем. Я подозреваю, что Росланд так сказал ей. Она страшно побледнела. Ее рука была холодна, как мрамор, когда она подала ее мне. Это читалось также в ее глазах. Мало того, Росланд расположился в вашем доме, как будто он приехал к себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
— «Горячка»! — воскликнул Алан.
Смит потирал рукой свой гладкий подбородок и кивал головой, словно извиняясь.
— Это я, — согласился он. — Я вынужден был так поступить. Приходилось отказываться от одного из двух — от моих усов или от нее. Я с большим трудом расстался с ними. Я бросил кости — и выиграли усы. Я загадал на картах — опять усы выиграли. Я заложил банк — и усы опять выиграли. Тогда я взбесился — и сбрил их… Я очень скверно выгляжу, Алан?
— Вы выглядите на двадцать лет моложе! — объявил Алан, с трудом сдерживая смех при виде серьезного выражения на лице товарища.
«Горячка» задумчиво поглаживал подбородок.
— Так какого же дьявола они смеялись, — сказал он. — Мэри Стэндиш не смеялась. Она плакала. Стояла и плакала. Потом села и все плакала. Она находила, вероятно, что я дьявольски смешон. Киок хохотала до того, что у нее бока заболели, и ей пришлось лечь в постель. Этот дьяволенок Киок называет меня теперь «Мальчик с пальчик». Мисс Стэндиш сказала, что она смеется не потому, что у меня забавный вид, а потому что перемена во мне произошла слишком внезапно, и она не может удержаться. Ноадлюк говорит, что у меня подбородок человека с твердым характером…
Алан схватил его за руку. Лицо «Горячки» быстро изменилось. Стальной блеск загорелся в его голубых глазах, подбородок выступил более резко. Под детской внешностью вдруг проявился «Горячка» Смит былых дней. Алан вновь почувствовал восхищение и уважение к этому человеку, руку которого он держал. Наконец-то Смит снова стал тем человеком, имя которого в былые времена было окружено ореолом славы, и его холодное расчетливое мужество, бесстрашие перед лицом смерти и искусство в обращении с оружием внесли в историю Аляски незабываемые страницы.
Вместо желания расхохотаться, Алан почувствовал трепет и восторг, которые испытывали люди прежних дней, видевшие в «Горячке» Смите героя. Прежний Смит снова вернулся к жизни. Алан знал, почему это случилось. Он крепче пожал ему руку, и тот ответил на его пожатие.
— Если человеку везет, то в один прекрасный день приходит женщина и дает ему почувствовать, что стоит жить на свете. Не так ли, «Горячка»?
— Это верно, — ответил тот. Он взглянул прямо в лицо Алану. — И я так понимаю, что вы любите Мэри Стэндиш и будете драться за нее в случае необходимости?
— Да, буду, — сказал Алан.
— Тогда пора тронуться в путь, — многозначительно посоветовал Смит. — Я шел без отдыха двенадцать часов. Она сказала, чтобы я торопился. И я торопился. Я говорю о мисс Стэндиш. Она сказала, что это почти вопрос жизни или смерти. Что я должен найти вас поскорей. Я хотел остаться на ранчо, но она не позволила. Она хочет видеть вас. Росланд на ранчо.
— Росланд?!
— Да, Росланд. И я догадываюсь, что Джон Грэйхам тоже недалеко. Я предчувствую великие события, Алан. Лучше нам поторопиться.
Глава ХХI
«Горячка» Смит выехал с ранчо на одном из двух оставшихся там верховых оленей, но чтобы быстро и с известным удобством ездить верхом на олене, требуется много умения и навыка. Проехав с полдесятка миль, он отказался от начатого способа передвижения и дальнейший путь проделал пешком. Так как в стаде Татпана не было верховых оленей, а самый быстрый гонец потратил бы много времени на то, чтобы добраться до Амок Тулика, то Алан уже через полчаса по прибытии к стоянке Татпана пустился назад к своему ранчо. «Горячка» Смит, несколько отдохнув и подкрепившись пищей, и слушать не пожелал о том, чтобы, как советовал Алан, сперва хорошенько отдохнуть и тогда уже пуститься следом.
В глазах маленького вояки горел свирепый огонь, когда они шли по склонам холмов, направляясь в тундры. Алан не замечал этого, равно как он не видел сурового выражения, застывшего на лице Смита, шагавшего позади. Его собственный мозг был поглощен догадками, возникшими в нем, и дикими предположениями.
Менее всего удивительно было то, что Росланду было известно, что Мэри Стэндиш не умерла. Он легко мог это узнать через Санди Мак-Кормика или его жену Элен. Но более удивительно было то, что он каким-то таинственным путем проследил путь бегства Мэри Стэндиш за тысячу миль на север. И еще более любопытен был тот факт, что он осмелился последовать за ней и открыто показаться на ранчо Алана. Сердце Алана сильно билось, так как он понимал, что Росланд получил непосредственное приказание от Грэйхама.
Алан решил посвятить Смита в свою тайну, открыв ему все случившееся в день его ухода в горы. Он сделал это без колебаний и без недоговариваний, так как теперь им овладело мрачное предчувствие событий, ожидавших впереди.
Смит выслушал рассказ, но не обнаружил и признака изумления. В его глазах горел все тот же огонь, лицо хранило то же застывшее выражение. Только тогда, когда Алан поведал ему о признании, которое сделала Мэри Стэндиш у дверей комнаты Ноадлюк, только тогда суровое выражение лица его товарища смягчилось.
Губы Смита сложились в странную кривую усмешку.
— Я знал это давно, — сказал он. — Я догадался об этом в первую ночь, когда по дороге в Читину нас настигла буря. Я знал все это еще раньше, чем мы выехали из Танана. Она мне не говорила, но я не был слеп. Вот только записка меня озадачила и испугала — записка, которую она запихала в свою туфлю. Росланд сказал мне перед моим отъездом, что идти за вами — это напрасный труд, так как он намерен немедленно увезти с собой миссис Грэйхам.
— И вы после этого оставили ее одну?
«Горячка» пожал плечами и мужественно прилагал все усилия, чтобы не отстать от Алана, который внезапно ускорил шаг.
— Она настаивала. Она заявила, что это вопрос жизни или смерти для нее. После разговора с Росландом она была белой, как бумага. Кроме того…
— Что?
— Соквэнна не будет дремать, пока мы не вернемся. Он знает. Я ему рассказал. Он следит из окна чердака с ружьем в руках. Я видел, как он однажды подстрелил утку на расстоянии двухсот ярдов.
Они быстро подвигались вперед. Немного спустя Алан снова заговорил, чувствуя в душе смятение, но не страх:
— Почему вы сказали, что полагаете, что Грэйхам где-нибудь неподалеку?
— По нюху, — ответил Смит с тем же суровым выражением лица.
— И только?
— Не совсем. Я подозреваю, что Росланд так сказал ей. Она страшно побледнела. Ее рука была холодна, как мрамор, когда она подала ее мне. Это читалось также в ее глазах. Мало того, Росланд расположился в вашем доме, как будто он приехал к себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64