Я очень признателен Фрэнку. Моего постоянного заместителя ожидает премиленький сюрприз.
6 ноября
Разговор с Хамфри закончился моим полным триумфом. Я показал ему счет на компьютерные терминалы, и он не посмел отрицать, что МАД закупил эту партию для Уайтхолла.
– Но ведь они не британского производства, – заметил я.
– К сожалению, нет, – пробормотал сэр Хамфри и как-то стыдливо отвел глаза.
– Точно такие же мы делаем в Ист-Бирмингеме.
– Но не такого качества.
Скорее всего, он прав, но признавать это, естественно, не в моих интересах.
– Они лучшего качества. Их делают в моем избирательном округе, – решительно сказал я и потребовал, чтобы он аннулировал контракт.
Хамфри ответил, что аннулировать контракт не в его силах, что это – прерогатива казначейства и что подобная практика, особенно в отношении зарубежных партнеров, в принципе означала бы серьезное изменение государственной политики.
Он даже предложил мне (не без дерзости, на мой взгляд) поднять этот вопрос на заседании кабинета. Возможно, мол, ради конторских терминалов они отложат обсуждение проблем Ближнего Востока или ядерного разоружения…
Понимая, что об этом не может быть и речи, я оказался перед неразрешимой дилеммой. Если контракт нельзя аннулировать, то что мне говорить своим избирателям?
– А зачем им говорить? – удивился Хамфри. – Зачем вообще кому-либо знать об этом? Надо сохранить все в тайне. И никаких проблем.
Я был потрясен. Неужели мой постоянный заместитель не понимает, что подобное замалчивание полностью противоречит нашей новой политике, политике „открытого правительства”, которую он должен проводить столь же ревностно, как и я?!
Наш спор разрешил Фрэнк.
– Если контракт нельзя аннулировать, его надо сделать достоянием гласности.
– Почему? – поинтересовался Хамфри. Я не сразу нашелся, что и ответить. Зато Фрэнк мгновенно внес ясность.
– По двум причинам. Во-первых, мы выполним наши предвыборные обещания. Во-вторых, благодаря этому бывший министр будет выглядеть предателем.
Гениально! Две причины, не требующие объяснений. Я искренне признателен Фрэнку. Молодец! Он действительно загоняет их в угол. Может, сэр Хамфри Эплби не так умен, как казалось вначале?
Предложение моего помощника пришлось Хамфри явно не по душе.
– Надеюсь, – произнес он, обращаясь к Фрэнку, – вы не предлагаете господину министру упомянуть об этой совершенно секретной сделке в публичном выступлении?
– В выступлении? – повторил Фрэнк и на секунду задумался. – Ну конечно же! Именно в публичном выступлении. Отличная идея!
Гениально! Мое выступление перед членами Союза конторских служащих будет целиком и полностью посвящено этой скандальной сделке. Естественно, с предварительным сообщением в прессе.
– Вот-вот, – торжествующе добавил Фрэнк, – пусть все узнают, кто сейчас управляет страной!
По-моему, его ликование по-детски наивно, но вполне объяснимо.
Сэра Хамфри мое решение, судя по всему, не на шутку обеспокоило. Я все-таки спросил его мнение, хотя и не сомневался в ответе.
– Не пришлось бы нам пожалеть, если мы огорчим американцев…
Смешно. Правда, иного ответа от него и нельзя было ожидать. Я со всей определенностью заявил, что торговой вседозволенности американцев давно пора положить конец. Мы должны думать об интересах английских бедняков, а не американских богачей!
– Господин министр, – тут же сориентировался Хамфри, – если это ваше твердое решение, МАД безусловно поддержит вас… полностью и до конца!
Сэр Хамфри умеет быть лояльным, надо отдать ему должное.
Я, естественно, подтвердил твердость своих намерений. А Бернард сказал, что, как только речь будет написана, он немедленно передаст ее «для согласования».
Согласование? Это что-то новое. Впервые слышу. Опять какая-то бюрократическая возня, бессмысленное бумагомарание. Ведь данный вопрос касается только министерства административных дел. Если же у любого другого ведомства возникнут возражения, оно может публично их высказать. Собственно, в этом и заключается идея «открытого правительства».
Хамфри настоятельно (если не сказать «умоляюще») попросил меня не возражать против «согласования», хотя бы в целях «осуществления взаимных консультаций». Я сопротивлялся, но он выдвинул, на мой взгляд, весьма убедительный аргумент: информировать наших коллег в кабинете и наших друзей на Флит-стрит вполне в духе открытого правительства.
Я попросил Хамфри лично проследить, чтобы текст моего выступления был незамедлительно передан прессе.
– Господин министр, – сказал он, вставая, – заботиться о соблюдении ваших интересов – наш прямой долг.
Безусловная победа (моя и Фрэнка) в деле защиты принципов открытого правительства!
(Текст выступления Хэкера на встрече с представителями Союза конторских служащих – с комментариями Фрэнка Визела, а также пометками самого автора – нам удалось обнаружить в архивах МАДа. – Ред.)
«Вы, конечно, знаете, что в своей политике мы обещали руководствоваться принципами «открытого правительства». Скажу сразу: мы твердо намерены претворять обещание в жизнь. Наш народ имеет право знать то, что знает его министр. А мне стало известно, что не далее как месяц назад предыдущее правительство подписало контракт на импорт из Соединенных Штатов конторского оборудования на сумму десять миллионов фунтов для нужд государственного аппарата (бюрократического – уточнение Фрэнка).
Вместе с тем такое же оборудование – только лучшего качества – производится в Британии. Британскими рабочими! На британских предприятиях! Пройдохи-ловкачи из Питсбурга навязывают нам второсортный американский хлам, тогда как британские заводы бездействуют, а британские рабочие стоят в очередях за пособием по безработице…»
9 ноября
Ужасный день. События разворачивались, как в кошмарном сне. Работа над текстом выступления была закончена. Сидел и читал сводку новостей, когда в кабинет ворвался Бернард с распоряжением из канцелярии ПМ.
Кстати, я уже успел понять, что распоряжения, служебные, докладные и памятные записки, а также вхождения и прошения означают практически одно и то же, только министры направляют распоряжения и все виды записок друг другу и чиновникам, в то время как последние направляют друг другу все виды записок, а министрам – только вхождения и прошения.
(Объясняется это тем, что в распоряжениях содержится указание к действию, а в служебных записках – своего рода аргументация «за» и/или «против». Таким образом, государственные служащие и политики могут обмениваться друг с другом и служебными записками, и распоряжениями. Чиновникам же не положено указывать министрам, как им поступать, потому они направляют им вхождения или прошения, само название которых призвано символизировать смирение и чинопочитание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158
6 ноября
Разговор с Хамфри закончился моим полным триумфом. Я показал ему счет на компьютерные терминалы, и он не посмел отрицать, что МАД закупил эту партию для Уайтхолла.
– Но ведь они не британского производства, – заметил я.
– К сожалению, нет, – пробормотал сэр Хамфри и как-то стыдливо отвел глаза.
– Точно такие же мы делаем в Ист-Бирмингеме.
– Но не такого качества.
Скорее всего, он прав, но признавать это, естественно, не в моих интересах.
– Они лучшего качества. Их делают в моем избирательном округе, – решительно сказал я и потребовал, чтобы он аннулировал контракт.
Хамфри ответил, что аннулировать контракт не в его силах, что это – прерогатива казначейства и что подобная практика, особенно в отношении зарубежных партнеров, в принципе означала бы серьезное изменение государственной политики.
Он даже предложил мне (не без дерзости, на мой взгляд) поднять этот вопрос на заседании кабинета. Возможно, мол, ради конторских терминалов они отложат обсуждение проблем Ближнего Востока или ядерного разоружения…
Понимая, что об этом не может быть и речи, я оказался перед неразрешимой дилеммой. Если контракт нельзя аннулировать, то что мне говорить своим избирателям?
– А зачем им говорить? – удивился Хамфри. – Зачем вообще кому-либо знать об этом? Надо сохранить все в тайне. И никаких проблем.
Я был потрясен. Неужели мой постоянный заместитель не понимает, что подобное замалчивание полностью противоречит нашей новой политике, политике „открытого правительства”, которую он должен проводить столь же ревностно, как и я?!
Наш спор разрешил Фрэнк.
– Если контракт нельзя аннулировать, его надо сделать достоянием гласности.
– Почему? – поинтересовался Хамфри. Я не сразу нашелся, что и ответить. Зато Фрэнк мгновенно внес ясность.
– По двум причинам. Во-первых, мы выполним наши предвыборные обещания. Во-вторых, благодаря этому бывший министр будет выглядеть предателем.
Гениально! Две причины, не требующие объяснений. Я искренне признателен Фрэнку. Молодец! Он действительно загоняет их в угол. Может, сэр Хамфри Эплби не так умен, как казалось вначале?
Предложение моего помощника пришлось Хамфри явно не по душе.
– Надеюсь, – произнес он, обращаясь к Фрэнку, – вы не предлагаете господину министру упомянуть об этой совершенно секретной сделке в публичном выступлении?
– В выступлении? – повторил Фрэнк и на секунду задумался. – Ну конечно же! Именно в публичном выступлении. Отличная идея!
Гениально! Мое выступление перед членами Союза конторских служащих будет целиком и полностью посвящено этой скандальной сделке. Естественно, с предварительным сообщением в прессе.
– Вот-вот, – торжествующе добавил Фрэнк, – пусть все узнают, кто сейчас управляет страной!
По-моему, его ликование по-детски наивно, но вполне объяснимо.
Сэра Хамфри мое решение, судя по всему, не на шутку обеспокоило. Я все-таки спросил его мнение, хотя и не сомневался в ответе.
– Не пришлось бы нам пожалеть, если мы огорчим американцев…
Смешно. Правда, иного ответа от него и нельзя было ожидать. Я со всей определенностью заявил, что торговой вседозволенности американцев давно пора положить конец. Мы должны думать об интересах английских бедняков, а не американских богачей!
– Господин министр, – тут же сориентировался Хамфри, – если это ваше твердое решение, МАД безусловно поддержит вас… полностью и до конца!
Сэр Хамфри умеет быть лояльным, надо отдать ему должное.
Я, естественно, подтвердил твердость своих намерений. А Бернард сказал, что, как только речь будет написана, он немедленно передаст ее «для согласования».
Согласование? Это что-то новое. Впервые слышу. Опять какая-то бюрократическая возня, бессмысленное бумагомарание. Ведь данный вопрос касается только министерства административных дел. Если же у любого другого ведомства возникнут возражения, оно может публично их высказать. Собственно, в этом и заключается идея «открытого правительства».
Хамфри настоятельно (если не сказать «умоляюще») попросил меня не возражать против «согласования», хотя бы в целях «осуществления взаимных консультаций». Я сопротивлялся, но он выдвинул, на мой взгляд, весьма убедительный аргумент: информировать наших коллег в кабинете и наших друзей на Флит-стрит вполне в духе открытого правительства.
Я попросил Хамфри лично проследить, чтобы текст моего выступления был незамедлительно передан прессе.
– Господин министр, – сказал он, вставая, – заботиться о соблюдении ваших интересов – наш прямой долг.
Безусловная победа (моя и Фрэнка) в деле защиты принципов открытого правительства!
(Текст выступления Хэкера на встрече с представителями Союза конторских служащих – с комментариями Фрэнка Визела, а также пометками самого автора – нам удалось обнаружить в архивах МАДа. – Ред.)
«Вы, конечно, знаете, что в своей политике мы обещали руководствоваться принципами «открытого правительства». Скажу сразу: мы твердо намерены претворять обещание в жизнь. Наш народ имеет право знать то, что знает его министр. А мне стало известно, что не далее как месяц назад предыдущее правительство подписало контракт на импорт из Соединенных Штатов конторского оборудования на сумму десять миллионов фунтов для нужд государственного аппарата (бюрократического – уточнение Фрэнка).
Вместе с тем такое же оборудование – только лучшего качества – производится в Британии. Британскими рабочими! На британских предприятиях! Пройдохи-ловкачи из Питсбурга навязывают нам второсортный американский хлам, тогда как британские заводы бездействуют, а британские рабочие стоят в очередях за пособием по безработице…»
9 ноября
Ужасный день. События разворачивались, как в кошмарном сне. Работа над текстом выступления была закончена. Сидел и читал сводку новостей, когда в кабинет ворвался Бернард с распоряжением из канцелярии ПМ.
Кстати, я уже успел понять, что распоряжения, служебные, докладные и памятные записки, а также вхождения и прошения означают практически одно и то же, только министры направляют распоряжения и все виды записок друг другу и чиновникам, в то время как последние направляют друг другу все виды записок, а министрам – только вхождения и прошения.
(Объясняется это тем, что в распоряжениях содержится указание к действию, а в служебных записках – своего рода аргументация «за» и/или «против». Таким образом, государственные служащие и политики могут обмениваться друг с другом и служебными записками, и распоряжениями. Чиновникам же не положено указывать министрам, как им поступать, потому они направляют им вхождения или прошения, само название которых призвано символизировать смирение и чинопочитание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158