Выжди немного и давай за мной.
На выходе я толкнулся с каким-то попом, лицо которого мне показалось смутно знакомым. Должно быть, я его обслуживал прежде – в качестве менялы, разумеется. Ну, не он первый, не он последний – в кружку для подаяний иногда бросают совершенно потрясающие вещи. И тогда благочестивый отец вынужден иметь дело с менялой. Один из недостатков моей профессии – приходится встречаться со слишком большим количеством случайных людей. Святой отец тоже вспомнил меня:
– Мир вам, почтенный мастер, – сказал он хорошо поставленным густым голосом, – а почему вы уходите? Сейчас мы начнем. Между прочим, сегодня будет звучать очень красивый гимн, “Свет твой”. Я вам рекомендую, такого не услышите даже у блаженного Ригита по четвергам!
Да, я слышал, что наши храмы специально подбирают хористов и соревнуются друг с другом в исполнении священных гимнов… Благое дело, если забыть о грехе гордыни – но и паству привлекает. А это – пожертвования. Весь Мир одинаков в своем стремлении к мирскому преуспеянию… Разумеется, вслух я рассуждать не стал, наверняка попы знают назубок аргументы в защиту своих невинных слабостей… Я ответил, подстраиваясь под его манеру разговора:
– Благодарю, отче, но – увы – сегодняшний вечер я вынужден посвятить более мирским делам… А скажите, довелось ли вам слышать сегодня речи о Меннегерне из Семи Башен?
– Да, сын мой, – нахмурился священник, – я невольно стал свидетелем сего неподобия. Ересь… Ересь торжествует на улицах Ливды. Не слушайте лицемерных лжецов!
– Так это неправда? Про эльфа… – я постарался изобразить голосом наивное облегчение, – ну вот я так и думал… А эти бродяги, говорят, что Мать…
– Мать не станет помогать своему нечестивому лукавому сыну в ущерб добрым и искренним… Однако, прошу прощения, я должен занять свое место…
– Да, разумеется… Благодарю, святой отец, за наставление.
– Мир вам…
Пока я разговаривал с попом, Эрствин тихо приблизился и я заметил, что он внимательно прислушивался к ответам моего собеседника. Должно быть, у него из головы не шли мысли о том, что на эльфе лежит благословение Гунгиллы. Хорошо бы, если слова священника ему помогут избавиться от ненужных сомнений.
Выйдя из храма, я отвел Эрствина на несколько шагов и спросил его:
– Ты еще слушал?
– Да, немного. Эльф потребовал оселок и, должно быть, занялся своим оружием. Еще он осведомился, где его конь. Папа сказал, что конь ждет у крыльца. Потом они с Сектером вышли и велели какому-то чародею присматривать за эльфом. Тот был недоволен и сказал, что чары на Меннегерна действуют плохо. Сектер ответил, что пусть постарается, мол, уже недолго осталось. Потом он сказал папе, что нужно начинать. Что кому-то требуется время, чтобы прийти в какое-то состояние… Понимаешь, там рядом со мной собрались тетки, они принялись громко рассуждать, кто сегодня будет петь, что-то про иноземного певца, которого одевают в сутану и прячут во втором ряду хора… Хромой, а кто такой “кастрат”? Это имя или тембр голоса?
Я не выдержал и рассмеялся:
– Так вот что ты слушал, вместо того, чтобы следить за заговором в заброшенном доме!
– Ну, – смутился мальчик, – мне все равно почти ничего не было слышно из-за теток. Они так тарахтели об этом кастрате…
– Друг мой, напомни мне о нем, когда осядет пыль. Я тебе обещаю рассказать о кастратах все, что мне о них известно, а сейчас не время.
Если я скажу Эрствину хоть слово – у него возникнет множество новых вопросов, или я совсем не знаю моего приятеля! Ну а сейчас нам не до пустых разговоров. Представление началось, хотя город еще пока ничего не знает. Кстати, солнце уже село и луна, пока еще бледная на фоне прозрачно-голубого неба, была хорошо видна. Полная луна.
* * *
Служба в Болотном Краю оказалась довольно “кислой”, как это было принято называть у нас в “Очень старом солдате”. Обычно сэр Антес с утра отправлялся в сопровождении десятка-двух наших – он навещал вассалов, обитающих на островах среди топей. Здесь, на болотах, люди селились небольшими кланами на тех участках тверди, что ценой огромных трудов удалось отвоевать у трясины. К каждому островку вела дорога, вроде той, что привела нас в Дашстель. Причем та дорога считалась здесь чем-то вроде тракта, большинство местных путей выглядели еще хуже. Иногда это были просто тропа, причем земля под ногами пружинила и норовила провалиться, когда ты идешь по ней. По обе стороны от мощенных путей, по которым здесь только и можно было передвигаться от жилья к жилью, лежали болота. Иногда это были мрачные черные зыби, иногда – безопасные на вид лужайки, но всегда смертельно опасные. Надежный путь, как правило, отмечали специальные вехи.
На островах среди болот жили люди. Жили странной, необычной жизнью. Их быт и привычки разительно отличались от обычаев людей Мира. Они молились, хотя и тайно, совсем иным божествам, нежели весь Мир, почитали иные святыни и их страхи и радости имели мало общего с привычными нам. Сэр Антес как-то обмолвился, что эти люди – другое племя, нежели мы и здешние сеньоры. Владельцы замков и их челядь – потомки завоевателей, пришедших с севера около ста пятидесяти лет назад, уже позднее последней Великой войны. Поэтому сеньоров здесь не почитают, как должно, а лишь боятся и уступают силе. Священники тоже имеют немало трудностей с болотниками, принявшими веру лишь на словах, а втайне поклоняющимися идолам, змеям и еще Гангмар знает чему… Мы, пришельцы, привычно называем всех местных “болотниками”, но простолюдины не забывают, что их сеньоры – пришлые. Вот поэтому поселяне, зная о военных неудачах господина, постараются избавиться от его власти. Так что рыцарю приходится теперь объезжать все острова, демонстрировать приведенных с севера солдат и напоминать вассалам об их обязанностях. Сэр Антес хотел, чтобы его вассалы оставили мысли о том, чтобы не платить налогов. А эта мысль к ним несомненно пришла. Я только дважды участвовал в этих походах, потом меня освободили от несения службы, поскольку я был необходим в качестве лекаря. Простуженные, укушенные змеями, подцепившие болотную лихорадку и еще какие-то местные болезни – все нуждались в моей помощи. Я мало смыслил во врачевании, но никого другого на эту должность не нашлось… А я, по крайней мере, располагал кое-какими заклинаниями. Магия не всегда лечит, но, во всяком случае, способна принести некоторое облегчение страдальцам.
Мне ни разу не пришлось перевязывать раненных, местные не чинили открытого сопротивления. Я думаю, что завоевание Болотного края сопровождалось такими жестокостями, что воспоминания о них по сию пору отбивают у болотников охоту вступать в схватку с потомками покоривших их северян.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
На выходе я толкнулся с каким-то попом, лицо которого мне показалось смутно знакомым. Должно быть, я его обслуживал прежде – в качестве менялы, разумеется. Ну, не он первый, не он последний – в кружку для подаяний иногда бросают совершенно потрясающие вещи. И тогда благочестивый отец вынужден иметь дело с менялой. Один из недостатков моей профессии – приходится встречаться со слишком большим количеством случайных людей. Святой отец тоже вспомнил меня:
– Мир вам, почтенный мастер, – сказал он хорошо поставленным густым голосом, – а почему вы уходите? Сейчас мы начнем. Между прочим, сегодня будет звучать очень красивый гимн, “Свет твой”. Я вам рекомендую, такого не услышите даже у блаженного Ригита по четвергам!
Да, я слышал, что наши храмы специально подбирают хористов и соревнуются друг с другом в исполнении священных гимнов… Благое дело, если забыть о грехе гордыни – но и паству привлекает. А это – пожертвования. Весь Мир одинаков в своем стремлении к мирскому преуспеянию… Разумеется, вслух я рассуждать не стал, наверняка попы знают назубок аргументы в защиту своих невинных слабостей… Я ответил, подстраиваясь под его манеру разговора:
– Благодарю, отче, но – увы – сегодняшний вечер я вынужден посвятить более мирским делам… А скажите, довелось ли вам слышать сегодня речи о Меннегерне из Семи Башен?
– Да, сын мой, – нахмурился священник, – я невольно стал свидетелем сего неподобия. Ересь… Ересь торжествует на улицах Ливды. Не слушайте лицемерных лжецов!
– Так это неправда? Про эльфа… – я постарался изобразить голосом наивное облегчение, – ну вот я так и думал… А эти бродяги, говорят, что Мать…
– Мать не станет помогать своему нечестивому лукавому сыну в ущерб добрым и искренним… Однако, прошу прощения, я должен занять свое место…
– Да, разумеется… Благодарю, святой отец, за наставление.
– Мир вам…
Пока я разговаривал с попом, Эрствин тихо приблизился и я заметил, что он внимательно прислушивался к ответам моего собеседника. Должно быть, у него из головы не шли мысли о том, что на эльфе лежит благословение Гунгиллы. Хорошо бы, если слова священника ему помогут избавиться от ненужных сомнений.
Выйдя из храма, я отвел Эрствина на несколько шагов и спросил его:
– Ты еще слушал?
– Да, немного. Эльф потребовал оселок и, должно быть, занялся своим оружием. Еще он осведомился, где его конь. Папа сказал, что конь ждет у крыльца. Потом они с Сектером вышли и велели какому-то чародею присматривать за эльфом. Тот был недоволен и сказал, что чары на Меннегерна действуют плохо. Сектер ответил, что пусть постарается, мол, уже недолго осталось. Потом он сказал папе, что нужно начинать. Что кому-то требуется время, чтобы прийти в какое-то состояние… Понимаешь, там рядом со мной собрались тетки, они принялись громко рассуждать, кто сегодня будет петь, что-то про иноземного певца, которого одевают в сутану и прячут во втором ряду хора… Хромой, а кто такой “кастрат”? Это имя или тембр голоса?
Я не выдержал и рассмеялся:
– Так вот что ты слушал, вместо того, чтобы следить за заговором в заброшенном доме!
– Ну, – смутился мальчик, – мне все равно почти ничего не было слышно из-за теток. Они так тарахтели об этом кастрате…
– Друг мой, напомни мне о нем, когда осядет пыль. Я тебе обещаю рассказать о кастратах все, что мне о них известно, а сейчас не время.
Если я скажу Эрствину хоть слово – у него возникнет множество новых вопросов, или я совсем не знаю моего приятеля! Ну а сейчас нам не до пустых разговоров. Представление началось, хотя город еще пока ничего не знает. Кстати, солнце уже село и луна, пока еще бледная на фоне прозрачно-голубого неба, была хорошо видна. Полная луна.
* * *
Служба в Болотном Краю оказалась довольно “кислой”, как это было принято называть у нас в “Очень старом солдате”. Обычно сэр Антес с утра отправлялся в сопровождении десятка-двух наших – он навещал вассалов, обитающих на островах среди топей. Здесь, на болотах, люди селились небольшими кланами на тех участках тверди, что ценой огромных трудов удалось отвоевать у трясины. К каждому островку вела дорога, вроде той, что привела нас в Дашстель. Причем та дорога считалась здесь чем-то вроде тракта, большинство местных путей выглядели еще хуже. Иногда это были просто тропа, причем земля под ногами пружинила и норовила провалиться, когда ты идешь по ней. По обе стороны от мощенных путей, по которым здесь только и можно было передвигаться от жилья к жилью, лежали болота. Иногда это были мрачные черные зыби, иногда – безопасные на вид лужайки, но всегда смертельно опасные. Надежный путь, как правило, отмечали специальные вехи.
На островах среди болот жили люди. Жили странной, необычной жизнью. Их быт и привычки разительно отличались от обычаев людей Мира. Они молились, хотя и тайно, совсем иным божествам, нежели весь Мир, почитали иные святыни и их страхи и радости имели мало общего с привычными нам. Сэр Антес как-то обмолвился, что эти люди – другое племя, нежели мы и здешние сеньоры. Владельцы замков и их челядь – потомки завоевателей, пришедших с севера около ста пятидесяти лет назад, уже позднее последней Великой войны. Поэтому сеньоров здесь не почитают, как должно, а лишь боятся и уступают силе. Священники тоже имеют немало трудностей с болотниками, принявшими веру лишь на словах, а втайне поклоняющимися идолам, змеям и еще Гангмар знает чему… Мы, пришельцы, привычно называем всех местных “болотниками”, но простолюдины не забывают, что их сеньоры – пришлые. Вот поэтому поселяне, зная о военных неудачах господина, постараются избавиться от его власти. Так что рыцарю приходится теперь объезжать все острова, демонстрировать приведенных с севера солдат и напоминать вассалам об их обязанностях. Сэр Антес хотел, чтобы его вассалы оставили мысли о том, чтобы не платить налогов. А эта мысль к ним несомненно пришла. Я только дважды участвовал в этих походах, потом меня освободили от несения службы, поскольку я был необходим в качестве лекаря. Простуженные, укушенные змеями, подцепившие болотную лихорадку и еще какие-то местные болезни – все нуждались в моей помощи. Я мало смыслил во врачевании, но никого другого на эту должность не нашлось… А я, по крайней мере, располагал кое-какими заклинаниями. Магия не всегда лечит, но, во всяком случае, способна принести некоторое облегчение страдальцам.
Мне ни разу не пришлось перевязывать раненных, местные не чинили открытого сопротивления. Я думаю, что завоевание Болотного края сопровождалось такими жестокостями, что воспоминания о них по сию пору отбивают у болотников охоту вступать в схватку с потомками покоривших их северян.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90