Этот попик, он скорбит о кончине раба гилфингова, доброго отца Томена, но вот среди книг были и совершенно запретные, еретические… Викария даже пришлось вызывать, викария епископ прислал, тот разбирался, разгребал наследство отца Томена, десятка два книг отобрал и увез в Геву… Ну, то есть отец Томен не то, чтобы… Ну, не еретик, ничего такого, он, слава Гилфингу, мог отличить ересь от правой истины – отец Томен-то… Но вот его интерес… Странный интерес, право слово… А вот он сам, этот попик, он сын здешнего колбасника, младший сын… Конечно, папаша поспособствовал, чтобы он получил этот приход, вот оно как было… А отец Томен, светлая память ему, он добрый человек был, хороший человек, все его любили, а его книги – ну, что ж тут такого… У каждого ведь могут быть свои странности, просто очень необычно для священника…
– Спасибо, отче, – перебил я словоохотливого попика, – спасибо… Пойду я…
Я, как-то сразу сгорбившись, побрел прочь. Кажется, я и сейчас помню каждый камень ренпристской мостовой, к которой я опустил глаза. Неужто я в самом деле приношу окружающим несчастье? Дорогие мне люди умирают один за другим – я снова и снова обретаю одиночество, едва лишь получив от судьбы краткую передышку.
Смерть доброго отца Томена была последним из ударов, приготовленных мне судьбой в Ренпристе, если, конечно, не считать знакомства с колдуном Бибноном, но тогда мне показалось, что его предложение – единственный шанс начать жизнь заново. Я потерял все: отряд, братство, дружбу и расположение доброго книгочея-священника Томена – словом, все. Окрик молодого попика оторвал меня от созерцания мостовой. Он попросил меня немного подождать и, быстро сбегав в ризницу, вернулся с большим свертком в руках. Это, пояснил он, мне завещал перед смертью отец Томен. И глядел очень участливо, пока я разворачивал ткань, в которую была упакована книга – тот самый полюбившийся мне трактат о монетах… Должно быть, молодой священник был очень добрым человеком, но в тот момент я вовсе не думал о нем. Даже не помню, поблагодарил ли я его. Надеюсь, что не забыл поблагодарить…
После этого я больше не раздумывал над предложением Бибнона. От церкви я прямиком отправился к нашему знаменитому заведению. Перед входом я остановился, глянул на вывеску и подмигнул украшавшему ее изображению – скелету в полном пехотном доспехе. “Очень старый солдат”. Хороший символ, подходящий… Еще раз поглядев на вывеску, я толкнул дверь и отправился в зал – принимать предложение колдуна и его капитана…
* * *
– Нет, Хромой, – покачал головой старьевщик, часто моргая и, видимо, с трудом возвращаясь к действительности, – про Меннегерна больше ничего. Не нашли его…
– Ладно, – кивнул я, – вот тебе твоя плата.
Я бросил на стол две медных монеты в пять грошей.
– И все? – поморщился старьевщик. Впрочем, он, похоже, не рассчитывал и на такую премию.
– Все, – подтвердил я, – а чего же ты хотел, если эту историю сейчас рассказывают на каждом углу какие-то бродяги.
– А, да, – задумчиво согласился Шугель, – скажи тогда хоть, чего это тебе захотелось вызнать про Меннегерна? Ты же обещал рассказать.
– Именно поэтому, крыса, именно поэтому. Святоши врут, а я захотел узнать поточнее. Куда ни пойдешь – везде эти пугала, и все бормочут про чудище из Семи Башен. То он Зверь из Мрака, то чародей… Эльф не может быть чародеем, это всем известно. Мне захотелось узнать правду.
Конечно, эти проповедники расплодились в Ливде только сегодня, но объяснение у меня вышло достаточно удачным. Во всяком случае, Шугель не заметил обмана и ухватился за явную ерунду, которую я ему подсунул специально, уж я-то знаю, его отношение к подобным предположениям. Он не верит в истину, записанную в книгах. Что ж, у каждого свои причуды.
– Правду? В книгах тоже правду не напишут, – возразил старьевщик.
– Ну, все же книги – это не бродячие проповедники, у книг совести побольше и врать книги так не умеют. А ты, случайно, не знаешь, по какому случаю наш тихий город наводнен этими прорицателями, сеющими страх среди мирных граждан? По-моему, они торчат сегодня на каждом углу.
– Х-хы… – осклабился мой рассказчик, – об этом в книгах тоже не пишут.
Тут он почему-то понизил голос и продолжил почти шепотом:
– Знаешь, Хромой, я сегодня тоже встретил двоих. Двоих! А ведь я и не был-то нигде… Так, от дома до лавки… И точно – оба несли какой-то бред про Меннегерна. Отряд стражи прошел, но проповедника не тронули. Стража злая сейчас, вчера опять несколько человек в городе зарезали. В Хибарах, да и у вас, в Восточной стороне – слышал, наверное?
Я в ответ только кивнул. Мне показалось, что Шугель выглядел испуганным, когда сказал о зарезанных ночью. Но, возможно, мне это только показалось.
– Так вот, – продолжил Шугель, – стражники злые сейчас, а проповедника не тронули. Понимаешь? Не то, что дубинкой по спине вытянуть этого урода – так ему и слова никто не сказал!
Я прекрасно понимал удивление Шугеля. Если все было так, как он говорит, то наши стражники поступили очень даже необычно.
– Вот я и думаю, – гнул свое старьевщик, – что неспроста это все. Кто-то из наших шишек велел стражникам святош не трогать пока. Да сам же их и нанял. Иначе откуда бы им взяться, да на каждом углу?
– Ты читаешь мои мысли, мусорщик… Я тоже пришел к выводу о какой-то шишке из Совета, которой зачем-то понадобилось пугать наших ливдинцев. Но вот ума не приложу, кто бы это мог быть… И для чего…
– То-то и оно, – торжествующе заявил старьевщик, – вот откуда твой интерес, Хромой. Ты хочешь связать эту историю с кем-то из Совета, верно? Ну так послушай, если узнаешь чего, расскажи мне, а? Я бы тоже не отказался узнать, откуда дует ветер в нашей Ливде. А? Я помог тебе, а ты мне поможешь? Ну, как, согласен?
– Ладно, вонючка. Но учти, тебе придется раскошелиться, ведь я же тебе заплатил, верно? Ну так и ты мне приплатишь, если я чего тебе скажу, так?
Шугель замер с приоткрытым ртом. Расставаться с деньгами он страшно не любил и непомерной жадностью напоминал гнома. Я смерил старьевщика задумчивым взглядом – росточком он тоже не вышел. Может, у него в роду были гномы? Наша Церковь учит, что такое невозможно, но… Как знать, как знать, мы ведь живем в странное время. Пока Шугель возвращал на место отвисшую челюсть и судорожно подыскивал ответ, я встал и направился к выходу, переступая через подозрительные кучки и стараясь не наступить на что-нибудь особо вонючее. В лавке Шугеля с этим нужно очень аккуратно… А когда я распахнул дверь, и поднял глаза, то встретился взглядом с Хигом Коротышкой. Вот это да, уж Коротышку я ожидал здесь встретить меньше всего…
Глава 24
Увидев Хига, я растерялся. Не то, чтобы я был огорчен или испуган, нет – как раз Коротышка относится к тем немногим людям, к которым я отношусь без нелюбви или боязни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
– Спасибо, отче, – перебил я словоохотливого попика, – спасибо… Пойду я…
Я, как-то сразу сгорбившись, побрел прочь. Кажется, я и сейчас помню каждый камень ренпристской мостовой, к которой я опустил глаза. Неужто я в самом деле приношу окружающим несчастье? Дорогие мне люди умирают один за другим – я снова и снова обретаю одиночество, едва лишь получив от судьбы краткую передышку.
Смерть доброго отца Томена была последним из ударов, приготовленных мне судьбой в Ренпристе, если, конечно, не считать знакомства с колдуном Бибноном, но тогда мне показалось, что его предложение – единственный шанс начать жизнь заново. Я потерял все: отряд, братство, дружбу и расположение доброго книгочея-священника Томена – словом, все. Окрик молодого попика оторвал меня от созерцания мостовой. Он попросил меня немного подождать и, быстро сбегав в ризницу, вернулся с большим свертком в руках. Это, пояснил он, мне завещал перед смертью отец Томен. И глядел очень участливо, пока я разворачивал ткань, в которую была упакована книга – тот самый полюбившийся мне трактат о монетах… Должно быть, молодой священник был очень добрым человеком, но в тот момент я вовсе не думал о нем. Даже не помню, поблагодарил ли я его. Надеюсь, что не забыл поблагодарить…
После этого я больше не раздумывал над предложением Бибнона. От церкви я прямиком отправился к нашему знаменитому заведению. Перед входом я остановился, глянул на вывеску и подмигнул украшавшему ее изображению – скелету в полном пехотном доспехе. “Очень старый солдат”. Хороший символ, подходящий… Еще раз поглядев на вывеску, я толкнул дверь и отправился в зал – принимать предложение колдуна и его капитана…
* * *
– Нет, Хромой, – покачал головой старьевщик, часто моргая и, видимо, с трудом возвращаясь к действительности, – про Меннегерна больше ничего. Не нашли его…
– Ладно, – кивнул я, – вот тебе твоя плата.
Я бросил на стол две медных монеты в пять грошей.
– И все? – поморщился старьевщик. Впрочем, он, похоже, не рассчитывал и на такую премию.
– Все, – подтвердил я, – а чего же ты хотел, если эту историю сейчас рассказывают на каждом углу какие-то бродяги.
– А, да, – задумчиво согласился Шугель, – скажи тогда хоть, чего это тебе захотелось вызнать про Меннегерна? Ты же обещал рассказать.
– Именно поэтому, крыса, именно поэтому. Святоши врут, а я захотел узнать поточнее. Куда ни пойдешь – везде эти пугала, и все бормочут про чудище из Семи Башен. То он Зверь из Мрака, то чародей… Эльф не может быть чародеем, это всем известно. Мне захотелось узнать правду.
Конечно, эти проповедники расплодились в Ливде только сегодня, но объяснение у меня вышло достаточно удачным. Во всяком случае, Шугель не заметил обмана и ухватился за явную ерунду, которую я ему подсунул специально, уж я-то знаю, его отношение к подобным предположениям. Он не верит в истину, записанную в книгах. Что ж, у каждого свои причуды.
– Правду? В книгах тоже правду не напишут, – возразил старьевщик.
– Ну, все же книги – это не бродячие проповедники, у книг совести побольше и врать книги так не умеют. А ты, случайно, не знаешь, по какому случаю наш тихий город наводнен этими прорицателями, сеющими страх среди мирных граждан? По-моему, они торчат сегодня на каждом углу.
– Х-хы… – осклабился мой рассказчик, – об этом в книгах тоже не пишут.
Тут он почему-то понизил голос и продолжил почти шепотом:
– Знаешь, Хромой, я сегодня тоже встретил двоих. Двоих! А ведь я и не был-то нигде… Так, от дома до лавки… И точно – оба несли какой-то бред про Меннегерна. Отряд стражи прошел, но проповедника не тронули. Стража злая сейчас, вчера опять несколько человек в городе зарезали. В Хибарах, да и у вас, в Восточной стороне – слышал, наверное?
Я в ответ только кивнул. Мне показалось, что Шугель выглядел испуганным, когда сказал о зарезанных ночью. Но, возможно, мне это только показалось.
– Так вот, – продолжил Шугель, – стражники злые сейчас, а проповедника не тронули. Понимаешь? Не то, что дубинкой по спине вытянуть этого урода – так ему и слова никто не сказал!
Я прекрасно понимал удивление Шугеля. Если все было так, как он говорит, то наши стражники поступили очень даже необычно.
– Вот я и думаю, – гнул свое старьевщик, – что неспроста это все. Кто-то из наших шишек велел стражникам святош не трогать пока. Да сам же их и нанял. Иначе откуда бы им взяться, да на каждом углу?
– Ты читаешь мои мысли, мусорщик… Я тоже пришел к выводу о какой-то шишке из Совета, которой зачем-то понадобилось пугать наших ливдинцев. Но вот ума не приложу, кто бы это мог быть… И для чего…
– То-то и оно, – торжествующе заявил старьевщик, – вот откуда твой интерес, Хромой. Ты хочешь связать эту историю с кем-то из Совета, верно? Ну так послушай, если узнаешь чего, расскажи мне, а? Я бы тоже не отказался узнать, откуда дует ветер в нашей Ливде. А? Я помог тебе, а ты мне поможешь? Ну, как, согласен?
– Ладно, вонючка. Но учти, тебе придется раскошелиться, ведь я же тебе заплатил, верно? Ну так и ты мне приплатишь, если я чего тебе скажу, так?
Шугель замер с приоткрытым ртом. Расставаться с деньгами он страшно не любил и непомерной жадностью напоминал гнома. Я смерил старьевщика задумчивым взглядом – росточком он тоже не вышел. Может, у него в роду были гномы? Наша Церковь учит, что такое невозможно, но… Как знать, как знать, мы ведь живем в странное время. Пока Шугель возвращал на место отвисшую челюсть и судорожно подыскивал ответ, я встал и направился к выходу, переступая через подозрительные кучки и стараясь не наступить на что-нибудь особо вонючее. В лавке Шугеля с этим нужно очень аккуратно… А когда я распахнул дверь, и поднял глаза, то встретился взглядом с Хигом Коротышкой. Вот это да, уж Коротышку я ожидал здесь встретить меньше всего…
Глава 24
Увидев Хига, я растерялся. Не то, чтобы я был огорчен или испуган, нет – как раз Коротышка относится к тем немногим людям, к которым я отношусь без нелюбви или боязни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90