Всякие официально не разрешенные денежные поборы всегда осуждались российскими властями. Более того, такие поборы со стороны еврейских общин были прямым нарушением статьи 51 «Положения» 1804 г. Поэтому в октябре 1818 г. из Петербурга распорядились, чтобы полиция в губерниях пресекла эти сборы и изъяла уже собранные средства. При этом власти разгневала совсем не готовность евреев платить дополнительный налог, а их самоуправство. Кончилось тем, что 30 января 1819 г. князь Голицын все-таки разрешил этот сбор в виде добровольного пожертвования на содержание депутатов.
В чем же заключались функции депутатов еврейского народа? Для ответа на этот вопрос следует рассмотреть, как их воспринимало, с одной стороны, российское государство, а с другой – еврейские общины. С официальной точки зрения, институт депутатов представлял собой механизм наблюдения и контроля за еврейскими общинами. Это была, в первую очередь, точка зрения князя Голицына, постепенно прибравшего к рукам все дела, касающиеся евреев. Он не только оставался главноуправляющим Департамента духовных дел иностранных исповеданий, но и получил от царя распоряжение взять на себя управление всеми делами еврейских общин, кроме уголовных преступлений и тяжб по вопросам о частной собственности. Это имперское бюрократическое сооружение, ведавшее делами евреев, приобрело еще большие масштабы, когда Голицын был назначен главой нового, так называемого Объединенного министерства. В него входили бывшие Министерства народного просвещения и духовных дел (в том числе Святейший Синод и Департамент духовных дел иностранных исповеданий). Как и раньше, за исключением уголовных дел и исков, касающихся частной собственности, «все дела, производящиеся в Правительствующем Сенате и у Министерств, как по гражданской, так и по правительственной части, прикосновенные до обществ еврейских… должны быть препровождаемы к министру духовных дел и народного просвещения для положения по оным мнения». Депутатов еврейского народа включили в список подчиненных Голицына. Было указано, что «депутаты еврейских обществ, по избрании их, представляются министром на высочайшее утверждение». Обращает на себя внимание то обстоятельство, что созданный в 1809 г. Третий еврейский комитет, или «Поповский комитет» (по имени его председателя, В.С. Попова), был упразднен в 1818 г. Князь Голицын, не будучи полностью свободен от антиеврейских предрассудков, в целом выступал как благосклонный покровитель «своих» евреев. Он сочувственно выслушивал депутатов со всеми их проблемами и нередко поддерживал их просьбы. Когда же правительство вознамерилось отменить институт еврейских представителей, Голицын еще долго боролся за то, чтобы продлить его существование.
При Голицыне депутаты должны были внушать общинам необходимость выполнения их гражданских обязанностей с соблюдением всех необходимых процедур. Голицын самолично писал в минский кагал и сетовал на то, что там отсутствует надзор за ведением метрических книг. В 1820 г. подобное же нарекание на ведение документации, исходившее от троих депутатов еврейского народа, было передано в минский губернский кагал, который известил об этом все местные общины. Речь шла о том, что налоговые документы были полны неточностей и путаницы, из них невозможно было понять, кто и какие налоги платил, а к тому же они были составлены «на еврейском языке». Отдельное нарекание относилось к важнейшему органу кагала, «хевра каддиша» (Священное общество, то есть погребальное братство), обиравшему общинную бедноту. В 1818 г. Зонненберг сообщил еврейским общинам, что чиновники недовольны ими из-за неправильно составленных петиций и жалоб, расследование которых отнимает у властей массу времени. Депутаты постарались объяснить своим единоверцам, как составлять жалобы по правилам. Правительство, в других случаях твердо стоявшее на том, чтобы ни одно слово в «Положении» 1804 г. не было изменено или выброшено, доводило свои решения до общин через депутатов. Например, в 1817 г. власти разрешили кагалам применять такое оружие, как «херем», или отлучение от общины, против евреев, отказывавшихся платить налоги в начисленных размерах, а также против тех, кто продолжал заниматься контрабандной торговлей. Несмотря на то что «херем» запрещался по статье 51 «Положения о евреях», общины были уполномочены применять его при условии, что о каждом подобном случае они будут докладывать правительству. В некоторых случаях претерпевал изменения не сам закон, а его толкование. В 1819 г. депутаты информировали кагалы о том, что князь Голицын посоветовал губернаторам не слишком буквально подходить к толкованию статьи 34 «Положения», где речь шла об арендаторстве. К ужасу правительства, депутаты не ограничивались лишь передачей в кагалы официальной информации. По крайне мере дважды они тайно предостерегали кагалы о готовившихся негативных шагах властей. Делалось это для того, чтобы побудить общины регулярно выплачивать деньги на содержание депутатов в Санкт-Петербурге.
Чего же ожидали еврейские общины от депутатов? В обращении виленской ассамблеи в адрес кагалов по поводу материальной поддержки депутатов говорилось, что их цель состояла в том, чтобы, находясь в столице, они «… представляли бы ходатайства еврейского народа царю и правительству». Представители общин обещали во всем следовать указаниям депутатов: «…принимаем в обязанность под присягою и других религийных проклинаний, что мы не можем писать, подписывать и подавать начальству никаких прошений, никаких новых проектов, или же по требованию правительства ни каких-либо ответов и по всем общественным надобностям, пока не согласятся и не подпишутся с нами и те три особы прибавочные, или по крайней мере один из них, дабы дело заключаемо по-между ими было по большинству голосов».
Поскольку общины проявили готовность подчиняться депутатам, можно заключить, что те имели полномочия самостоятельно принимать решения и в не стандартных ситуациях, а также выражать и отстаивать коллективные интересы еврейства Российской империи в целом. Однако в оценках того, насколько хорошо депутаты справлялись со своим делом, существуют расхождения. Виленский маскил Ш.И.Фин, который был почти современником деятельности депутатов, проявил снисходительно-сочувственное отношение к ним, говоря: «По-видимому, наши братья в то время еще не привыкли являться во дворец царя и сановников и вести с ними переговоры, и также не обладали еще познаниями, необходимыми для представителей народа. По этой причине депутаты не понравились правительству и не успели в своих делах». По мнению С.М.Дубнова, идея с депутатами была красиво задумана, но искажена при исполнении и потому не оправдала ожидания русского еврейства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
В чем же заключались функции депутатов еврейского народа? Для ответа на этот вопрос следует рассмотреть, как их воспринимало, с одной стороны, российское государство, а с другой – еврейские общины. С официальной точки зрения, институт депутатов представлял собой механизм наблюдения и контроля за еврейскими общинами. Это была, в первую очередь, точка зрения князя Голицына, постепенно прибравшего к рукам все дела, касающиеся евреев. Он не только оставался главноуправляющим Департамента духовных дел иностранных исповеданий, но и получил от царя распоряжение взять на себя управление всеми делами еврейских общин, кроме уголовных преступлений и тяжб по вопросам о частной собственности. Это имперское бюрократическое сооружение, ведавшее делами евреев, приобрело еще большие масштабы, когда Голицын был назначен главой нового, так называемого Объединенного министерства. В него входили бывшие Министерства народного просвещения и духовных дел (в том числе Святейший Синод и Департамент духовных дел иностранных исповеданий). Как и раньше, за исключением уголовных дел и исков, касающихся частной собственности, «все дела, производящиеся в Правительствующем Сенате и у Министерств, как по гражданской, так и по правительственной части, прикосновенные до обществ еврейских… должны быть препровождаемы к министру духовных дел и народного просвещения для положения по оным мнения». Депутатов еврейского народа включили в список подчиненных Голицына. Было указано, что «депутаты еврейских обществ, по избрании их, представляются министром на высочайшее утверждение». Обращает на себя внимание то обстоятельство, что созданный в 1809 г. Третий еврейский комитет, или «Поповский комитет» (по имени его председателя, В.С. Попова), был упразднен в 1818 г. Князь Голицын, не будучи полностью свободен от антиеврейских предрассудков, в целом выступал как благосклонный покровитель «своих» евреев. Он сочувственно выслушивал депутатов со всеми их проблемами и нередко поддерживал их просьбы. Когда же правительство вознамерилось отменить институт еврейских представителей, Голицын еще долго боролся за то, чтобы продлить его существование.
При Голицыне депутаты должны были внушать общинам необходимость выполнения их гражданских обязанностей с соблюдением всех необходимых процедур. Голицын самолично писал в минский кагал и сетовал на то, что там отсутствует надзор за ведением метрических книг. В 1820 г. подобное же нарекание на ведение документации, исходившее от троих депутатов еврейского народа, было передано в минский губернский кагал, который известил об этом все местные общины. Речь шла о том, что налоговые документы были полны неточностей и путаницы, из них невозможно было понять, кто и какие налоги платил, а к тому же они были составлены «на еврейском языке». Отдельное нарекание относилось к важнейшему органу кагала, «хевра каддиша» (Священное общество, то есть погребальное братство), обиравшему общинную бедноту. В 1818 г. Зонненберг сообщил еврейским общинам, что чиновники недовольны ими из-за неправильно составленных петиций и жалоб, расследование которых отнимает у властей массу времени. Депутаты постарались объяснить своим единоверцам, как составлять жалобы по правилам. Правительство, в других случаях твердо стоявшее на том, чтобы ни одно слово в «Положении» 1804 г. не было изменено или выброшено, доводило свои решения до общин через депутатов. Например, в 1817 г. власти разрешили кагалам применять такое оружие, как «херем», или отлучение от общины, против евреев, отказывавшихся платить налоги в начисленных размерах, а также против тех, кто продолжал заниматься контрабандной торговлей. Несмотря на то что «херем» запрещался по статье 51 «Положения о евреях», общины были уполномочены применять его при условии, что о каждом подобном случае они будут докладывать правительству. В некоторых случаях претерпевал изменения не сам закон, а его толкование. В 1819 г. депутаты информировали кагалы о том, что князь Голицын посоветовал губернаторам не слишком буквально подходить к толкованию статьи 34 «Положения», где речь шла об арендаторстве. К ужасу правительства, депутаты не ограничивались лишь передачей в кагалы официальной информации. По крайне мере дважды они тайно предостерегали кагалы о готовившихся негативных шагах властей. Делалось это для того, чтобы побудить общины регулярно выплачивать деньги на содержание депутатов в Санкт-Петербурге.
Чего же ожидали еврейские общины от депутатов? В обращении виленской ассамблеи в адрес кагалов по поводу материальной поддержки депутатов говорилось, что их цель состояла в том, чтобы, находясь в столице, они «… представляли бы ходатайства еврейского народа царю и правительству». Представители общин обещали во всем следовать указаниям депутатов: «…принимаем в обязанность под присягою и других религийных проклинаний, что мы не можем писать, подписывать и подавать начальству никаких прошений, никаких новых проектов, или же по требованию правительства ни каких-либо ответов и по всем общественным надобностям, пока не согласятся и не подпишутся с нами и те три особы прибавочные, или по крайней мере один из них, дабы дело заключаемо по-между ими было по большинству голосов».
Поскольку общины проявили готовность подчиняться депутатам, можно заключить, что те имели полномочия самостоятельно принимать решения и в не стандартных ситуациях, а также выражать и отстаивать коллективные интересы еврейства Российской империи в целом. Однако в оценках того, насколько хорошо депутаты справлялись со своим делом, существуют расхождения. Виленский маскил Ш.И.Фин, который был почти современником деятельности депутатов, проявил снисходительно-сочувственное отношение к ним, говоря: «По-видимому, наши братья в то время еще не привыкли являться во дворец царя и сановников и вести с ними переговоры, и также не обладали еще познаниями, необходимыми для представителей народа. По этой причине депутаты не понравились правительству и не успели в своих делах». По мнению С.М.Дубнова, идея с депутатами была красиво задумана, но искажена при исполнении и потому не оправдала ожидания русского еврейства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96