Он утверждал, что такая дискриминация опирается на распространенное среди христиан неправильное мнение о том, что евреи их ненавидят, а к тому же являются морально испорченным народом. Первое из этих обвинений опровергалось тем обстоятельством, что доктрины иудаизма открыто отрицали всякую нелюбовь к христианам. Дом утверждал, что комментаторы приняли причину за следствие: все, что было в жизни евреев неправильного и порочного, исходило не из их природы, а было результатом вековых преследований. Мало того, этот процесс являлся обратимым: «Если угнетенное положение, в котором он [еврей. – Авт.] находился в течение многих веков, разложило его душу и нравственность, то более благоприятное обращение его исправит», – писал Дом.
Исходя из таких принципов, Дом разработал курс реформ в отношении евреев, положения которого заслуживают внимания, так как они отражают начала, лежавшие в основе подобных реформ во всей Западной Европе. Прежде всего евреям следовало предоставить равные права со всеми остальными гражданами. Это означало прекращение дискриминации евреев в сельском хозяйстве, в торговле, в ремеслах, что само по себе было бы достаточно для огромной перемены в их экономическом положении. Дом выражал мнение школы физиократов о том, что многие негативные, «порочные» стороны еврейской жизни проистекали от их приверженности занятиям мелкой торговлей, которая считалась экономически регрессивной, так как будто бы не вносила никакого положительного вклада в национальную экономику. Он предполагал, что как только представится возможность, евреи хлынут в другие профессии, особенно в сельское хозяйство. При этом следовало поощрять их к занятиям земледелием путем предоставления налоговых льгот и субсидий. Дабы исключить возможность мошенничества со стороны тех немногих, кто станет упорно цепляться за свою торговлю, еврейским купцам с этих пор полагалось вести свои бухгалтерские книги на языке страны, где они живут. Это привело Дома к логическому выводу о крайней необходимости сделать доступной для евреев систему народного образования, причем он подкреплял свою мысль торжественным обязательством, что в школах иудейская вера новых учащихся не будет подвергаться никаким угрозам и нападкам.
Реформа Х. Дома касалась также и сложной проблемы еврейского кагала. Он справедливо признавал, что поскольку община несет груз тесно переплетенных религиозных и светских функций, государству будет очень трудно ее вытеснить. Поэтому Дом склонен был предоставить еврейской общине широкие свободы. Община должна была остаться самоуправляемым институтом, в котором евреи жили бы, соблюдая собственные законы и традиции. Точно так же обстояло дело с современными им городскими и сельскими общинами, традиционно пользовавшимися своими привилегиями. Суд первой инстанции должен был вершиться, по возможности, еврейскими судьями, хотя обращаться с апелляциями следовало уже в христианские суды. Дом выступал за сохранение обширных полномочий раввината внутри общины, в том числе и права раввина изгонять из общины евреев-преступников.
Рецепты Дома были порождены германским Просвещением (Aufklarung), предусматривавшим то, что современный американский историк М. Раев назвал «хорошо упорядоченным полицейским государством», где власть является выражением «сознательного желания общества максимально развивать все свои ресурсы и энергично использовать этот новый потенциал для повышения уровня и совершенствования образа жизни». При достижении этой цели надлежало восстанавливать традиционные институты там, где они рухнули. Там же, где они выстояли и, по-видимому, служили на благо общества, как обстояло дело с еврейской общиной, их следовало сохранять и дальше. Проект Дома явился шагом вперед в русле германской традиции, подчеркивая необходимость свободы для евреев в целом, в противоположность традициям французского Просвещения – Lumiere – отводившим главную роль стремлению к частному материальному интересу, а не к благоденствию общества. Достоинство концепции Дома в том, что она позволяла проводить реформы в отношении евреев не только в развитых европейских странах, но и в государствах с ограниченным пониманием идей Просвещения.
Здесь уместно привести еще одно наблюдение над природой Просвещения. Роль присущего этому течению рационализма как движущей силы в постепенной эмансипации евреев Европы казалась историкам столь очевидной, что появилась тенденция не обращать внимания на отрицательные стороны, также ему свойственные. Например, те нападки, с которыми обрушивались философы-просветители на консервативных христианских священнослужителей, можно было направить также и против иудаизма. В глазах многих представителей просвещенного европейского общества этот народ представал опасным или неблагонадежным, так как он применял специфические методы экономической и профессиональной деятельности, жил в замкнутом мире и в сфере интеллектуального развития опирался на схоластическую сущность Талмуда.
Таким образом, Просвещение выработало два различных взгляда на евреев. С одной стороны, отдельно взятый еврей признавался человеческим существом, способным к исправлению и совершенствованию, как и всякий другой человек. С другой же стороны, евреи как общность казались развращенными многовековой изоляцией и деятельностью в области мелкой торговли, арендаторства и ростовщичества. Оба эти направления в объединенном виде присутствовали как в политике представителей просвещенного абсолютизма, подобных Иосифу II, так и в установках французских революционеров. Сливаясь вместе, эти взгляды порождали веру в то, что евреев можно переделать, но только путем насилия, направленного против их регрессивной экономической деятельности. Предполагалось, что экономические преобразования приведут к их гражданскому оздоровлению или хотя бы увеличат полезную отдачу государству. Но все подобные размышления были скорее абстрактны и далеки от социальной действительности. Кроме того, первые попытки реформ в Европе предпринимались обычно там, где евреи были представлены в ограниченных количествах или где не могли считаться полноценными представителями еврейства в целом. Так, самые первые шаги европейских правительств к реформам затрагивали незначительное еврейское население Бордо, Берлина или Вены. Когда же реформа распространялась на более крупные общины, она неизменно теряла большую часть своего идеализма и приобретала более прагматический характер. Но так или иначе, в атмосфере царивших повсюду идей Просвещения, реформы в отношении евреев были неизбежны, особенно когда их подстегивали политические потрясения наподобие разделов Польши или французской революции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Исходя из таких принципов, Дом разработал курс реформ в отношении евреев, положения которого заслуживают внимания, так как они отражают начала, лежавшие в основе подобных реформ во всей Западной Европе. Прежде всего евреям следовало предоставить равные права со всеми остальными гражданами. Это означало прекращение дискриминации евреев в сельском хозяйстве, в торговле, в ремеслах, что само по себе было бы достаточно для огромной перемены в их экономическом положении. Дом выражал мнение школы физиократов о том, что многие негативные, «порочные» стороны еврейской жизни проистекали от их приверженности занятиям мелкой торговлей, которая считалась экономически регрессивной, так как будто бы не вносила никакого положительного вклада в национальную экономику. Он предполагал, что как только представится возможность, евреи хлынут в другие профессии, особенно в сельское хозяйство. При этом следовало поощрять их к занятиям земледелием путем предоставления налоговых льгот и субсидий. Дабы исключить возможность мошенничества со стороны тех немногих, кто станет упорно цепляться за свою торговлю, еврейским купцам с этих пор полагалось вести свои бухгалтерские книги на языке страны, где они живут. Это привело Дома к логическому выводу о крайней необходимости сделать доступной для евреев систему народного образования, причем он подкреплял свою мысль торжественным обязательством, что в школах иудейская вера новых учащихся не будет подвергаться никаким угрозам и нападкам.
Реформа Х. Дома касалась также и сложной проблемы еврейского кагала. Он справедливо признавал, что поскольку община несет груз тесно переплетенных религиозных и светских функций, государству будет очень трудно ее вытеснить. Поэтому Дом склонен был предоставить еврейской общине широкие свободы. Община должна была остаться самоуправляемым институтом, в котором евреи жили бы, соблюдая собственные законы и традиции. Точно так же обстояло дело с современными им городскими и сельскими общинами, традиционно пользовавшимися своими привилегиями. Суд первой инстанции должен был вершиться, по возможности, еврейскими судьями, хотя обращаться с апелляциями следовало уже в христианские суды. Дом выступал за сохранение обширных полномочий раввината внутри общины, в том числе и права раввина изгонять из общины евреев-преступников.
Рецепты Дома были порождены германским Просвещением (Aufklarung), предусматривавшим то, что современный американский историк М. Раев назвал «хорошо упорядоченным полицейским государством», где власть является выражением «сознательного желания общества максимально развивать все свои ресурсы и энергично использовать этот новый потенциал для повышения уровня и совершенствования образа жизни». При достижении этой цели надлежало восстанавливать традиционные институты там, где они рухнули. Там же, где они выстояли и, по-видимому, служили на благо общества, как обстояло дело с еврейской общиной, их следовало сохранять и дальше. Проект Дома явился шагом вперед в русле германской традиции, подчеркивая необходимость свободы для евреев в целом, в противоположность традициям французского Просвещения – Lumiere – отводившим главную роль стремлению к частному материальному интересу, а не к благоденствию общества. Достоинство концепции Дома в том, что она позволяла проводить реформы в отношении евреев не только в развитых европейских странах, но и в государствах с ограниченным пониманием идей Просвещения.
Здесь уместно привести еще одно наблюдение над природой Просвещения. Роль присущего этому течению рационализма как движущей силы в постепенной эмансипации евреев Европы казалась историкам столь очевидной, что появилась тенденция не обращать внимания на отрицательные стороны, также ему свойственные. Например, те нападки, с которыми обрушивались философы-просветители на консервативных христианских священнослужителей, можно было направить также и против иудаизма. В глазах многих представителей просвещенного европейского общества этот народ представал опасным или неблагонадежным, так как он применял специфические методы экономической и профессиональной деятельности, жил в замкнутом мире и в сфере интеллектуального развития опирался на схоластическую сущность Талмуда.
Таким образом, Просвещение выработало два различных взгляда на евреев. С одной стороны, отдельно взятый еврей признавался человеческим существом, способным к исправлению и совершенствованию, как и всякий другой человек. С другой же стороны, евреи как общность казались развращенными многовековой изоляцией и деятельностью в области мелкой торговли, арендаторства и ростовщичества. Оба эти направления в объединенном виде присутствовали как в политике представителей просвещенного абсолютизма, подобных Иосифу II, так и в установках французских революционеров. Сливаясь вместе, эти взгляды порождали веру в то, что евреев можно переделать, но только путем насилия, направленного против их регрессивной экономической деятельности. Предполагалось, что экономические преобразования приведут к их гражданскому оздоровлению или хотя бы увеличат полезную отдачу государству. Но все подобные размышления были скорее абстрактны и далеки от социальной действительности. Кроме того, первые попытки реформ в Европе предпринимались обычно там, где евреи были представлены в ограниченных количествах или где не могли считаться полноценными представителями еврейства в целом. Так, самые первые шаги европейских правительств к реформам затрагивали незначительное еврейское население Бордо, Берлина или Вены. Когда же реформа распространялась на более крупные общины, она неизменно теряла большую часть своего идеализма и приобретала более прагматический характер. Но так или иначе, в атмосфере царивших повсюду идей Просвещения, реформы в отношении евреев были неизбежны, особенно когда их подстегивали политические потрясения наподобие разделов Польши или французской революции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96