Перегнул. Я заметил, что Вовика Пшеничного тянет к работе и он хочет ее хорошо освоить, но у него, как и у других, нет опыта и, главное, чувства ответственности. Конечно, жаловаться никуда на них не буду, сам добьюсь, чтобы они и в мелочах были аккуратными, потому что наше большое дело складывается из мелочей. Короче, сел с ними делать отчет. В перерыве договорились, что я им каждый день буду что-нибудь рассказывать о метеорологии и радиотехнике, немедленно наладим отдельную работу каждого, чтоб было с кого спрашивать, но все же этот отчет – последний, когда я им помогаю, потом буду только контролировать.
Прочтешь ты все это и скажешь, что я заделался уж шибко начальником. Нет, Наташа, я намерен сделать из этих парнишек людей. Постараюсь выбить из них детский эгоизм и слюнтяйство, добиться, чтоб в них заговорила человеческая и рабочая совесть.
Почему ты не свяжешься со мной? Если тебе неудобно заходить в нашу контору, то съезди в аэропорт. Я ведь несколько раз в сутки работаю ключом прямо с аэродромом, даю погоду самолетам. Наш позывной – РЬСЦ, мой операторский номер – 1, частота – 3605 кгц. Тебе надо побороть свою природную трусость, прийти к ребятам на аэродром и попросить, чтоб они передали для меня все, что надо, любой текст. На этот случай у всех нас, радистов, есть соглашение, и тебе не откажут.
Ночью, в перерыве между наблюдениями, проинвентаризовал склад. Продуктов у нас еще много, но пусть будут прокляты эти завхозы и этот мой предшественник, который, видно, был заодно с завхозами! Киснет вот уже два года центнер хлопкового масла, этот «деликатес» нельзя съесть и за пять зимовок. Вся лапша от прошлого сезона осталась нетронутой – сильно горчит. Сливочное масло тоже прогоркло окончательно. Уйма затхлой манки. За счет Чаар-Таша, видно, разгружались завалы, и весной я буду добиваться акта на списание, хотя знаю, как опасно в нашей системе портить отношения с завхозами. Они тебя не забудут, куда б ты ни забрался, напомнят о себе и на Памире, и на Новой Земле – эта компания друг с другом связана железно.
Получил твое письмо, посланное на Сарысу. Лавинщики сразу же переадресовали его на Араголь, и оно как-то очень быстро оказалось у меня: мои земляки спускались вниз с отчетом и принесли почту. Можешь представить мою радость, будто живой водой спрыснули!
Хлопцев я провожал до самого спуска. Посоветовал им идти одной там острой хребтинкой, на которой выдувает почти весь снег и обнажаются большие пестрые камни. Ребята объяснили, что по-киргизски Чаар-Таш как раз означает «пестрый камень» и этим путем они всегда ходили.
К счастью, установилась изумительная погода – небо чистейшее, солнце жарило немилосердно. Иногда только налетали снизу какие-то бешеные ветры. Рванет, и тяжелая дощечка на дальнем флюгере займет почти что горизонтальное положение. Потом так же внезапно ветер стихает. За ребят я сильно переживал, когда они ушли, – на спуске круто, могли быть лавины из свежего снега. К тому же такое солнце! Лучи его проникают довольно глубоко, оплавляют там лежалые зерна и создают горизонт скольжения для так называемых инсоляционных лавин.
Однако все обошлось благополучно – мои кубанцы на станции, а у меня в руках твое письмо. А ты, наверное, уже получила сегодня пакет с моими посланиями, снова удивилась, знаю, тому, насколько я легок на подъем; но поняла ты или нет, что у меня не было другого выхода? Осуждай не осуждай, а я тут, и нелегкую здешнюю обстановку ты полностью представляешь.
Пока держусь на уровне, даже начал заниматься, выгадывая каждый получас. Грызу науки, ведь мне никто не мешает – у меня тут отдельная комната. Исхожу из твоего желания, моей стратегической цели, а также из необходимости – ведь управа, назначив меня начальником станции, рассчитывает на мою работу хотя бы в течение нескольких лет и все равно заставит учиться – гидрометеорологии или географии: это две наши основные науки, без знания которых у нас много не наслужишь. Да, кстати, я где-то у тебя оставил книгу «Полупроводники в аппаратуре связи». Пришли, пожалуйста, она мне позарез нужна!
Вчера приладил сбоку стола небольшие тисочки и делаю обещанный нож. Ручку затеял в виде змеи, обвивающий дерево, а из пасти – узенькое жало-лезвие. Хорошо получается! Чтоб носила ты этот стилет, как испанка, на всякий пожарный случай за пазухой.
В буднях монотонных дежурств было немало всяких событий – хороших и не очень. Начну с последних. Когда ребята ушли в Араголь, а Олег спал после ночной вахты, случилось происшествие. Рвануло снизу, ветродвигатель завизжал, и я выбежал наружу, чтоб остановить его. Остановил и уже спускался по лестнице, но вдруг меня качнуло ветром, а капюшон задело за оттяжку, которую какой-то идиот окрутил колючей проволокой. Я упал и сильно ударился головой. Дома нащупал приличную дыру в шкуре – сантиметра четыре длиной. Бинтов не нашел, вылил на голову ампулу йода, и на том врачевание закончилось. Сейчас там все запеклось и малость болит, так что я сейчас немножко «бедный», можешь меня пожалеть.
Снова перечитал твое письмо. Наткнулся на строчку, которой сначала не придал значения. Ты пишешь, что собираешься перейти в Акширякскую партию, где «неплохие ребята», а за одного, «холостого, с 1935 года», ты даже боишься: как бы он не влюбился в тебя! Зачем ты все это мне пишешь? Я понимаю, вы оба геологи, будете вместе, и тебе не придется ждать целую зиму. У него, наверно, к тому же нет замусоленного лыжного костюма и подмоченной репутации, как у меня. И все же я не допускаю мысли, что ты можешь скатиться до практицизма такого сорта, и верю в твою абсолютную неспособность стать предательницей.
Приводил в порядок документы станции – ведь все тут на моей шее повисло. Подбивал до копеечки подотчетные суммы, всякие амбарные книги шерстил, акты на списание и приемку. Раскопал кое-что хорошее. Прежде всего у меня есть теперь карта с обозначением снегомерных пунктов. Они разбросаны в 10–15 км от станции по окружности. Потаскаюсь я эту зиму по горам! И еще у нас обнаружилась немаленькая библиотека, но только почему-то в сарае, полностью занесенном. Решили добыть книги любым способом. Попробовали докопаться до дверей, но это очень большая и тяжелая работа – снег слежался. Я принял решение разобрать часть крыши, весной покроем. Книг и правда оказалось много. Не все, конечно, хорошее включается в обязательные комплекты, попадается такое, что нигде не находит сбыта, но для нас и это хлеб. Много журналов за прошлые годы. Чтиво есть!
Правда, это лишь для меня событие, а ребятки мои таскали книги, как дрова. Ни один даже не поинтересовался, что мы добыли. Решил постепенно приучать, а то у них какой-то скотоподобный образ жизни:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137