Русые волосы, что и по сей день блестят, как мокрые стволы деревьев, столь же округло и чуть кудряво начинались от висков, чтобы затем гладко обтянуть маленькую, аккуратную и как у матушки Тручински -почти лишенную затылка голову. Когда Мария, облачась в белый халат, встала за наш прилавок, она еще носила косы позади быстро наливающихся кровью, беспородно здоровых ушей, чьи мочки, к сожалению, не висели свободно, а прямиком переходили в щеку над нижней челюстью, и, хотя при этом возникала довольно красивая складка, это наводило на мысль об известной дегенеративности и позволяло сделать некоторые выводы о ее характере. Позднее Мацерат подбил Марию на перманент, что закрыло уши. Сегодня из-под модной короткой стрижки на своей кудрявой головке Мария выставляет напоказ приросшие мочки, но сглаживает этот небольшой изъян при помощи больших и довольно безвкусных клипсов.
Подобно тому как обхватистая головка Марии демонстрировала пухлые щеки, выступающие скулы, щедро прорезанные глаза по обе стороны глубоко сидящего, почти незаметного носа, телу ее скорее маленького, нежели среднего роста были даны слишком широкие плечи, начинающиеся прямо из-под мышек полные груди и -соответственно с размерами таза -пышный зад, что в свою очередь покоился на слишком тонких, однако же крепких ногах, между которыми виднелся зазор пониже причинного места.
Не исключено, что в те времена Мария была самую малость кривонога. Вот и руки, вечно тронутые краснотой, в отличие от вполне сформировавшейся и пропорциональной фигуры казались детскими, а пальцы пухлыми, словно сосиски. От этой расшлепанности рук она не сумела избавиться и по сей день. Зато ступни ее, которые сперва мыкались в грубых походных башмаках, позднее же в едва ли ей подходящих, старомодно элегантных туфельках бедной моей матушки, несмотря на вредную для них и уже бывшую в употреблении обувь, постепенно утратили детскую красноту и забавность, приспособившись к вполне современным моделям западногерманского и даже итальянского производства.
Мария говорила немного, но охотно пела за мытьем посуды, а также развешивая сахар -фунт или полфунта -по голубым пакетикам. Когда лавку закрывали и Мацерат производил подсчеты, также и по воскресеньям, Мария, если могла выкроить хоть полчаса отдыха, хваталась за губную гармошку, подаренную братом Францем, когда того взяли в армию и отправили в Гросс-Бошполь.
Мария играла на своей гармошке почти все. Песни туристов, которые разучила на вечерах СНД, мелодии из оперетт, шлягеры, которые услышала по радио либо от своего брата Фрица, -того на Пасху сорокового служебная поездка на несколько дней привела в Данциг. Оскар еще припоминает, что Мария играла "Капли дождя", прищелкивая язычком, и умела также извлечь из своей гармошки "Мне ветер песню рассказал", отнюдь не подражая при этом Заре Леандер. Но ни разу Мария не извлекала свой инструмент когда лавка была открыта. Даже если в лавке никого не было, она воздерживалась от музыки; она выписывала по-детски круглыми буквами ценники и перечень товаров. И хотя трудно было не заметить, что именно она ведет дело, что именно она сумела вернуть ту часть покупателей, которые после смерти моей бедной матушки перекинулись к конкурентам, она, даже сделав их нашими клиентами, сохраняла по отношению к Мацерату уважение, граничащее с подобострастием, что у него, всегда в себя верившего, не вызывало ни тени смущения.
"В конце концов, это я ее нанял и обучил" -так звучали его доводы в ответ на подковырки со стороны зеленщика Греффа либо Гретхен Шефлер. Столь примитивно выглядел ход мыслей у этого человека, который, по сути лишь занимаясь любимым делом стряпней, становился более чутким, восприимчивым и поэтому достойным внимания. Ибо при всем желании Оскар не может отрицать: его ребрышки по-кассельски с квашеной капустой, его свиные почки в горчичном соусе, его панированный венский шницель и -главное -его карпа со сливками и под хреном стоило посмотреть, понюхать и отведать. Пусть даже он мало чему мог научить Марию по части торговли, ибо, во-первых, девушка обладала врожденным коммерческим чутьем для мелкорозничной торговли, во-вторых, сам Мацерат не слишком разбирался в тонкостях продажи за прилавком и годился лишь для оптовых закупок на рынке, зато он научил ее варить, тушить и жарить, потому что она хоть и проходила два года в служанках у одного чиновничьего семейства из Шидлица, но, придя к нам, даже воду не умела вскипятить толком.
Уже очень скоро Мацерат мог держаться как при жизни моей бедной матушки: он царствовал на кухне, он с очередным воскресным жарким поднимался на одну ступень выше, он мог часами блаженствовать на кухне за мытьем посуды, он походя осуществлял закупки, что с каждым военным годом становилось все затруднительнее, делал предварительные заказы и расчеты с фирмами на оптовом рынке и в хозяйственном управлении, довольно лихо вел переписку с управлением налоговым, каждые две недели оформлял и даже не сказать чтобы примитивно, а проявляя изрядную долю фантазии и вкуса -нашу витрину, с чувством глубокой ответственности выполнял свою партийную ерунду и, поскольку Мария незыблемо стояла за прилавком, был загружен целиком и полностью.
Вы можете задать вопрос: к чему все эти подходы, это подробнейшее описание таза, бровей, ушных мочек, рук и ног молодой девушки? Будучи совершенно одного с вами мнения, я так же, как и вы, осуждаю подобное вхождение в детали. Недаром Оскар твердо убежден, что до сей поры ему удалось исказить образ Марии, а то и вовсе очернить на все времена. Поэтому еще одна, последняя и, надеюсь, все объясняющая, деталь: если отвлечься от множества безымянных сестер, Мария была первой любовью Оскара.
Это обстоятельство я осознал, когда в один прекрасный день сделал то, что делал нечасто, а именно сам вслушался в барабанный бой и не мог не заметить, как по-новому, проникновенно и в то же время бережно, поверял Оскар барабану свою страсть. Мария охотно слушала барабанный бой, но мне не очень нравилось, когда она при этом вынимала свою губную гармошку, уродливо морщила лоб и считала своим долгом мне подыгрывать. Но часто, штопая чулки или развешивая по кулькам сахар, она вдруг опускала руки, бросала на меня серьезный и внимательный взгляд между палочками, причем лицо ее оставалось совершенно безмятежным, и, прежде чем возобновить прерванную работу, вдруг мягким, полусонным движением скользила по моим коротко остриженным волосам.
Оскар, вообще-то не терпевший ничьих прикосновений, даже и самых ласковых, сносил руку Марии на своих волосах и до такой степени этому отдавался, что порой часами уже вполне сознательно выбивал на жести подстрекающие к поглаживанию ритмы, пока наконец рука Марии не откликнется и не потешит его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201