Ей не до того. Сейчас смотрел. Паскаля у меня нет, и я знаю его по отрывкам с университетского курса Пако. До Паскаля ли тогда было? Читал в "Revue des deux Mondes" об инстинкте. Вот Вам, ждешь важного - и ступай ни с чем. А что сказано, давно известно, да ни к чему не ведет.
Еще, еще! Ах, сердце слышит
Давно призыв ее родной,
И все, что движется и дышит,
Задышит новою весной.
Уж травка светит с кочек талых,
Плаксивый чибис прокричал.
Цепь снеговую туч отсталых
Сегодня первый гром порвал.
Можете ли Вы, поэт, спрашивать, в какой мере Вы мне дороги? Когда это было, чтобы в тот же день я написал 2 стихотворения, худо ли хорошо - это другой вопрос. И это только вследствие Вашего, как всегда дорогого, письма. Заранее торжествую по случаю смерти Карениной и Вашего воскресения от обязательного труда. Помню, в ребячестве читал: о работе египетской и Пасхе. 28 апреля у Вас будет Пасха. Но что к тому времени будет со мной, единому богу известно.
"Мыши пили воду. Баба мыла руки. Маша била Васю", раздается из коридора, где девочка, благодаря Вашей превосходной "Новой азбуке", читает эти истины, 10 дней тому назад увидавшая впервые буквы. Пора окончательно убедиться людям, что книжки для детей не составляют исключительной области людей, не способных ничего писать для взрослых.
От брата Петруши получил с похода самое милое, дружеское письмо. Видно, что он совершенно в своей сфере, что его полюбили и начальники и товарищи. Пишет, что воюет с непокорным конем. Но поход, в этом случае, лучшая школа. При втором переходе весь азарт пропадает. Пишет, что не дает своего адреса, сам его не зная.
При малейшей возможности буду у Вас, известя телеграммой о часе приезда.
<...> Молодые поэты, очень молодые, увлекаются звоном рифмы, как не умеющие играть - бренчат на балалайке. Выходит и звонко и в рифме. Но поэту надо ждать бога, когда хоть тресни, а надо сказаться душой, воздерживаясь от онанизма бессмысленных рифм. Можно быть поэтом без единого стиха и наоборот. У меня был Кулябко, приятель, воспитанник Павлова пансиона. Не сын ли его пишет? Все мы усердно кланяемся графине и Вам.
Ваш А. Шеншин.
29
7 января. Будановка <1878 г.>.
"В 7 дней сотворил бог вселенную - из ничего".
С первого же дня приезда в Воробьевку порывался Я поблагодарить Вас и - хотел написать прелестную, но по корнесловию нашел, что справедливей написать - истинно прекрасную {1} графиню за отрадные часы в Ясной Поляне.
Но, не осмотревшись вокруг себя, выдал за проявление моей признательности, которая Вам и без того известна, - ничего, - и поудержался до чего-нибудь. Вторая моя благодарность должна относиться к богу, который, кажется, воздержался наказать мои коленки за 57-летнее гусарство из Тулы.
Живу я пока в кухонном флигеле в 2 комнатах, считая и переднюю, а в доме господствует столпотворение, и поэтому я написал жене, чтобы она вместо 10-го выехала из Москвы 14-го, так как прекрасное помещение во флигеле не будет раньше отделано, а нам в этом флигеле придется прожить едва ли до конца января. Беда моя в том, что вечером не могу читать, а тут кончается работа в доме и делать нечего, а пасьянс слишком скучен. Даже газеты еще не привыкли ко мне бегать в Будановку, и я еще вчера послал по этому поводу слезную мольбу к Константину Александровичу.
В свободные минуты внимательно читаю Апокалипсис, а надо бы начать с Павла. Но так попался, а Канта не стану пробирать, пока не уйду в свой кабинет наверху в доме. Признаюсь, я философские книги читаю с большим напряжением. Мне это дается нелегко. Надо даже признаться, что привычка все обобщать мешает жить. Истинный практик видит свои паровик или дугу, и ничего другого и видеть не хочет! Какое ему дело до дворян, мещан, купцов или крестьян? А я, каюсь, на них натыкаюсь. Видя лошадь, я спрашиваю, не убьет ли ее чугунка, и отвечаю: "Нет, не убьет, она слишком прекрасна и полезна". Зачем наши дворяне не читают истории? Они бы узнали, что все первоклассные итальянские магнаты, даже патентаты, жили и держались торговлей: Орсини, Колонны, Сфорцы, Медичисы и т. д. А наши до сих пор думают (извините за шуточный камешек в огород), что что-то постороннее, когда цари за заслугу дарили земли и когда жизнь стоила грош, - само собою сделается. Я понимаю, что можно подобно Гурке не иметь ни за собой, ни за женой ничего - и все себе заслужить. Но не понимаю, чтобы можно было быть гусар на саблю опираясь и пахать землю, которая обложена значительными повинностями и безграничными расходами, коли от нее нечего ожидать. И вот почему под самой Воробьевкой есть 2 Сухоребрика. Один крестьянский, через который мы ездим на Будановку, а другой от нас влево, дворянский. Последний весь состоит из дворянских изб, обитатели которых вовсе неграмотны, хотя владеют от 200 и до 10 десятин земли. У меня есть знакомый флигель-адъютант Горяинов, а его однофамилец живет в Сухоребрике. Вообще, как слышно, Курская губерния полна такими мелкими дворянами. На днях, говорят, племянник мой Владимир Шеншин поехал к купцу за задатком за проданный матерью хлеб, да взяв 200 рублей и спустил куда знал. Скажут, он вырабатывает высшую цивилизацию. Какую? Играет на благородном театре, смеется над философией, наукой и поэзией да поет нечеловеческим голосом скабрезные куплеты? А тот, кто строил, Воробьевку делал {2}, да так, что не только я, но и через 500 лет после меня люди его похвалят и скажут спасибо, если только имение не попадет в руки Ольги Васильевны или Владимира Александровича, против чего приняты меры {3}. Покойный начальник штаба Остен-Сакена {4} Лауниц говорил: "Ein Mensch der nicht arbeitet ist nicht wert dass die Sonne auf ihn scheint" {Человек, который не работает, не стоит того, чтобы на него светило солнце (нем.).}. - Без дела, - значит, без веры, надежды и любви - то есть без заряду. Willenlos {Лишенный воли (нем.).} мертвец. Ну и умирай и вымирай, чем скорей, тем лучше. Если, не отрываясь мыслями от серьезного труда, можете черкнуть два слова, черкните и озарите Воробьевку специальным в нее письмом. Мой постоянный и полный адрес в заголовке листа.
Завтра мой сожитель Александр Иванович Иост {5} уезжает до 13 в Орел и Ливны, и я остаюсь сиротой, почти на неделю. Графине мой глубокий поклон. Жду настройку.
Ваш А. Шеншин.
30
31 января. Будановка <1878 г.>.
Спасибо Вам, мои дорогие, что наконец освятили и осветили Воробьевку Вашими строками.
Вы кончаете письмо приглашением любить Вас. Это очень хорошо, я люблю Вас обоих как прелестных людей, людей, которым стоит позавидовать, потому что они нашли центр тяжести жизни и прочно на нем устроились. Но разве я Льва Николаевича Толстого люблю? Я готов, как муэдзин, взлезть на минарет и оттуда орать на весь мир: "Я обожаю Толстого за его глубокий, широкий и вместе тончайший ум.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Еще, еще! Ах, сердце слышит
Давно призыв ее родной,
И все, что движется и дышит,
Задышит новою весной.
Уж травка светит с кочек талых,
Плаксивый чибис прокричал.
Цепь снеговую туч отсталых
Сегодня первый гром порвал.
Можете ли Вы, поэт, спрашивать, в какой мере Вы мне дороги? Когда это было, чтобы в тот же день я написал 2 стихотворения, худо ли хорошо - это другой вопрос. И это только вследствие Вашего, как всегда дорогого, письма. Заранее торжествую по случаю смерти Карениной и Вашего воскресения от обязательного труда. Помню, в ребячестве читал: о работе египетской и Пасхе. 28 апреля у Вас будет Пасха. Но что к тому времени будет со мной, единому богу известно.
"Мыши пили воду. Баба мыла руки. Маша била Васю", раздается из коридора, где девочка, благодаря Вашей превосходной "Новой азбуке", читает эти истины, 10 дней тому назад увидавшая впервые буквы. Пора окончательно убедиться людям, что книжки для детей не составляют исключительной области людей, не способных ничего писать для взрослых.
От брата Петруши получил с похода самое милое, дружеское письмо. Видно, что он совершенно в своей сфере, что его полюбили и начальники и товарищи. Пишет, что воюет с непокорным конем. Но поход, в этом случае, лучшая школа. При втором переходе весь азарт пропадает. Пишет, что не дает своего адреса, сам его не зная.
При малейшей возможности буду у Вас, известя телеграммой о часе приезда.
<...> Молодые поэты, очень молодые, увлекаются звоном рифмы, как не умеющие играть - бренчат на балалайке. Выходит и звонко и в рифме. Но поэту надо ждать бога, когда хоть тресни, а надо сказаться душой, воздерживаясь от онанизма бессмысленных рифм. Можно быть поэтом без единого стиха и наоборот. У меня был Кулябко, приятель, воспитанник Павлова пансиона. Не сын ли его пишет? Все мы усердно кланяемся графине и Вам.
Ваш А. Шеншин.
29
7 января. Будановка <1878 г.>.
"В 7 дней сотворил бог вселенную - из ничего".
С первого же дня приезда в Воробьевку порывался Я поблагодарить Вас и - хотел написать прелестную, но по корнесловию нашел, что справедливей написать - истинно прекрасную {1} графиню за отрадные часы в Ясной Поляне.
Но, не осмотревшись вокруг себя, выдал за проявление моей признательности, которая Вам и без того известна, - ничего, - и поудержался до чего-нибудь. Вторая моя благодарность должна относиться к богу, который, кажется, воздержался наказать мои коленки за 57-летнее гусарство из Тулы.
Живу я пока в кухонном флигеле в 2 комнатах, считая и переднюю, а в доме господствует столпотворение, и поэтому я написал жене, чтобы она вместо 10-го выехала из Москвы 14-го, так как прекрасное помещение во флигеле не будет раньше отделано, а нам в этом флигеле придется прожить едва ли до конца января. Беда моя в том, что вечером не могу читать, а тут кончается работа в доме и делать нечего, а пасьянс слишком скучен. Даже газеты еще не привыкли ко мне бегать в Будановку, и я еще вчера послал по этому поводу слезную мольбу к Константину Александровичу.
В свободные минуты внимательно читаю Апокалипсис, а надо бы начать с Павла. Но так попался, а Канта не стану пробирать, пока не уйду в свой кабинет наверху в доме. Признаюсь, я философские книги читаю с большим напряжением. Мне это дается нелегко. Надо даже признаться, что привычка все обобщать мешает жить. Истинный практик видит свои паровик или дугу, и ничего другого и видеть не хочет! Какое ему дело до дворян, мещан, купцов или крестьян? А я, каюсь, на них натыкаюсь. Видя лошадь, я спрашиваю, не убьет ли ее чугунка, и отвечаю: "Нет, не убьет, она слишком прекрасна и полезна". Зачем наши дворяне не читают истории? Они бы узнали, что все первоклассные итальянские магнаты, даже патентаты, жили и держались торговлей: Орсини, Колонны, Сфорцы, Медичисы и т. д. А наши до сих пор думают (извините за шуточный камешек в огород), что что-то постороннее, когда цари за заслугу дарили земли и когда жизнь стоила грош, - само собою сделается. Я понимаю, что можно подобно Гурке не иметь ни за собой, ни за женой ничего - и все себе заслужить. Но не понимаю, чтобы можно было быть гусар на саблю опираясь и пахать землю, которая обложена значительными повинностями и безграничными расходами, коли от нее нечего ожидать. И вот почему под самой Воробьевкой есть 2 Сухоребрика. Один крестьянский, через который мы ездим на Будановку, а другой от нас влево, дворянский. Последний весь состоит из дворянских изб, обитатели которых вовсе неграмотны, хотя владеют от 200 и до 10 десятин земли. У меня есть знакомый флигель-адъютант Горяинов, а его однофамилец живет в Сухоребрике. Вообще, как слышно, Курская губерния полна такими мелкими дворянами. На днях, говорят, племянник мой Владимир Шеншин поехал к купцу за задатком за проданный матерью хлеб, да взяв 200 рублей и спустил куда знал. Скажут, он вырабатывает высшую цивилизацию. Какую? Играет на благородном театре, смеется над философией, наукой и поэзией да поет нечеловеческим голосом скабрезные куплеты? А тот, кто строил, Воробьевку делал {2}, да так, что не только я, но и через 500 лет после меня люди его похвалят и скажут спасибо, если только имение не попадет в руки Ольги Васильевны или Владимира Александровича, против чего приняты меры {3}. Покойный начальник штаба Остен-Сакена {4} Лауниц говорил: "Ein Mensch der nicht arbeitet ist nicht wert dass die Sonne auf ihn scheint" {Человек, который не работает, не стоит того, чтобы на него светило солнце (нем.).}. - Без дела, - значит, без веры, надежды и любви - то есть без заряду. Willenlos {Лишенный воли (нем.).} мертвец. Ну и умирай и вымирай, чем скорей, тем лучше. Если, не отрываясь мыслями от серьезного труда, можете черкнуть два слова, черкните и озарите Воробьевку специальным в нее письмом. Мой постоянный и полный адрес в заголовке листа.
Завтра мой сожитель Александр Иванович Иост {5} уезжает до 13 в Орел и Ливны, и я остаюсь сиротой, почти на неделю. Графине мой глубокий поклон. Жду настройку.
Ваш А. Шеншин.
30
31 января. Будановка <1878 г.>.
Спасибо Вам, мои дорогие, что наконец освятили и осветили Воробьевку Вашими строками.
Вы кончаете письмо приглашением любить Вас. Это очень хорошо, я люблю Вас обоих как прелестных людей, людей, которым стоит позавидовать, потому что они нашли центр тяжести жизни и прочно на нем устроились. Но разве я Льва Николаевича Толстого люблю? Я готов, как муэдзин, взлезть на минарет и оттуда орать на весь мир: "Я обожаю Толстого за его глубокий, широкий и вместе тончайший ум.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78