Он обернулся и сделал знак Лючии подойти к нему.
– Взгляните, – сказал он и через секунду услышал, как она часто-часто задышала. – Тони и Доменико? – спросил он.
– Да.
Прижавшись друг к другу, они постояли у окна.
– Я войду, – сказал Джьянни.
Он поднял окно повыше, влез в дом и медленно двинулся из одной комнаты в другую.
Он обнаружил всего два свидетельства пребывания мальчика в доме. Карандашный набросок, сделанный Поли с одного из своих тюремщиков, и длинную цепь с наручниками на конце; второй конец цепи был прикреплен к трубе в соседней комнате.
Ничего.
В конечном счете это лучше, чем ужас другой возможности: найти здесь тело ребенка.
Витторио находился на грани обморока. Каждый вдох резал грудь, как ножом. Он лежал, распластавшись на заднем сиденье машины и ждал, когда появится из-за деревьев его сын.
И вот наконец он увидел Джьянни и девушку, но не увидел Поли.
Он смутно подивился: может, у него начался бред и он не различает того, что находится перед ним. В отчаянии он почувствовал желание заплакать, словно глубоко обиженный ребенок.
Он смежил веки и подумал о своем сыне, обо всем том, чего он о нем не знает и, возможно, не узнает никогда.
Когда Джьянни и Лючия подошли наконец к нему, Витторио был без сознания.
Глава 50
Генри Дарнинг сидел у себя в офисе и занимался делами, когда к нему поспешно вошла секретарша. Лицо совершенно белое, глаза полны слез… ее первые слова прозвучали почти невразумительно.
Директор ФБР и его жена обнаружены мертвыми у себя в доме. Застрелены из ружья. Пока неизвестны никакие другие подробности. Все потрясены, не могут поверить…
Слезы секретарши предназначались Дарнингу.
– Мне так жаль, – всхлипывала она. – Я знаю, как вы были дружны. Как это ужасно для вас!
А еще ужаснее для них, подумал Дарнинг.
Он приказал немедленно вызвать свой служебный лимузин. Помимо личных отношений, он занимал пост министра юстиции и, таким образом, являлся непосредственным начальником Брайана Уэйна. Естественно, он должен немедленно отправиться на место происшествия. Лучшая часть его натуры нуждалась в этом.
Первые полицейские заслоны, расположенные в четверти мили от дома, немедленно освободили дорогу для лимузина министра юстиции.
Дальше по пути следования количество представителей закона всех мастей и неистовствующих репортеров непрерывно росло. Сотрудники ФБР, федеральные и местные полицейские мотались повсюду в ярком свете цветных огней, а за ними, словно стаи тявкающих шакалов, носились газетные и телерепортеры.
Лимузин подъехал совсем близко, и Дарнинг вышел из машины.
В мгновение ока узнав его, агенты ФБР и полицейские расступились, пропуская его в дом; войдя, он миновал гостиную, кухню и наконец переступил порог маленькой задней спальни, где лежали оба тела.
Полицейские, официальные фотографы и бригада судейских в полном составе вели в комнате работу. Но они освободили ему место возле кровати, и Генри Дарнинг молча стоял, глядя на лежащих.
Стоя вот так, он испытывал боль. Как и должно быть. Так много людей умирает во имя его нужд, потому, что это требовалось и еще потребуется ему. Сколько времени он в состоянии выносить подобные внутренние удары?
Сколько понадобится.
Он почувствовал, как потекли слезы, – как раз в тот момент, когда вспыхнула лампа фотографа; какая-то часть его существа представила и одобрила прекрасный эффект этого чисто человеческого порыва, его воздействие на зрителей семичасовых новостей, но другая часть понимала, что слезы искренни. Так же, как искренни его боль и ощущение потери.
Он приоткрыл рот, чтобы ослабить напряжение. Это не помогло, и новые слезы потекли по его щекам.
Защелкали новые камеры вслед за первой.
Домой он приехал поздно, около полуночи, и Мэри Янг ждала его в гостиной. Она бросила быстрый взгляд на его лицо, подошла и обняла его.
– Что я могу для тебя сделать? – негромко спросила она. – Скажи мне. Что тебе больше поможет?
– Пуля в сердце.
Она пригладила ему волосы, провела рукой по шее, коснулась спины.
– Так плохо?
– Разве могло быть иначе?
Мэри легонько отстранилась, отошла к столику, налила “Реми Мартин” в два бокала и протянула один ему. Потом отвела Дарнинга к тахте и села рядом с ним совсем близко.
– Не могу поверить, что ты так считаешь на самом деле, – сказала она.
– Потому что не знаешь, что я сделал.
– Но я знаю.
Дарнинг долго-долго смотрел на нее.
– Так скажи мне, – выговорил он наконец.
– Ты убил своего друга и его жену, а потом представил это как самоубийство.
Она сказала об этом, как о чем-то само собой разумеющемся.
– Откуда ты знаешь?
– В противном случае они уничтожили бы тебя. – Мэри Янг вздохнула. – Кроме того, окажись я в твоем положении, наверное, поступила бы так же.
Дарнинг посмотрел в ее глаза с крошечными точками света – и внутри у него словно бы разорвалась маленькая бомбочка: таким внезапно острым оказалось чувство, что ни с ней, ни с кем бы то ни было еще в жизни он не был настолько душевно близок.
Это заставило его снова обнять Мэри, но уже без всякой трепетной нежности. И так до конца, когда они оба стиснули друг друга в порыве дикой, неистовой страсти, которая сближает мужчину и женщину теснее, чем что бы то ни было. Теснее, чем секс, подумал Дарнинг.
– Знаешь, что я думаю? – спросил он, когда порыв уже прошел.
– Что?
– Что с нынешнего дня нам с тобой было бы очень сложно обманывать друг друга.
– И это значит?
Генри Дарнинг наклонился и поцеловал ее.
– Что нам придется быть либо очень хорошими, либо очень осторожными.
Глава 51
Длинный серый бронированный автомобиль Дона Карло Донатти мягко и плавно катился по дороге номер семнадцать. Дон сидел на заднем сиденье в одиночестве, если не считать бутылки его любимого красного вина, и просматривал видеозапись, на которой зафиксировано было появление Генри Дарнинга в выпуске вчерашних вечерних новостей.
Этот эпизод Донатти смотрел уже в четвертый раз, но при каждом показе он открывал нечто новое для себя. “Знай своих врагов” – таков был наилучший совет, оставленный ему в наследство отцом, а Генри Дарнинг и есть то самое. Враг Карло Донатти.
И вот он снова увидел, как подъезжает Дарнинг к месту двойной трагедии, как он шагает, бледный и величественный, сквозь небольшую армию репортеров, фотографов и полицейских и входит в дом покойного директора ФБР и его жены.
В доме то одна камера, то другая следовали за ним, пока он шел через вестибюль, гостиную и кухню в спальню, где лежали тела Уэйнов. Тела, разумеется, на телеэкраны не попали. Лицо у Генри Дарнинга было вытянутое, в слезах и исполнено горя. Донатти нажал на кнопку и остановил кадр.
И даже в четвертый раз дон не переставал изумляться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127