На лице его по-прежнему сохранялось задумчивое выражение, когда он перевел взгляд на Рассела.
– Из-за этого вы и убежали?
– Вот именно.
– Как к вам это попало?
– Мне все дал Дарроу.
– Когда?
– Сегодня днем.
– Почему?
– Он полагал, что я смогу контрабандно провезти их в Штаты, так я думаю.
– И вы согласились…
Рассел перевел дыхание и переступил с ноги на ногу, лицо его блестело от пота, глаза смотрели уныло.
– Это длинная история, – сказал он бесцветным голосом, – Когда вы её услышите, то поймете, почему я решил смыться.
– Смыться?
– Ну, бежать… Мне нужно было выиграть время, – добавил он.
Квесада кивнул Диасу и нажал кнопку на столе. Диас вышел из комнаты с человеком в штатском, а вошла женщина, печатавшая в соседней комнате на машинке, с блокнотом в одной руке и полудюжиной карандашей – в другой. Квесада подождал, пока он устроилась, и показал Расселу на кресло возле стола. Затем он закурил и протянул пачку Расселу. Тот поблагодарил и закурил свои.
– Я конечно буду время от времени прерывать вас, – начал Квесада, – но мне бы хотелось, мистер Рассел, чтобы вы рассказали всю историю своими словами.
Рассказ Рассела занял немало времени. Он начал с самого начала – с совместной службы с Дарроу во время войны. Рассказал о героизме Дарроу и о том чувстве долга и признательности, которое он, Рассел, испытывал все эти годы. Когда он перешел к событиям последнего времени и начал рассказ о своем полете из Нью-Йорка и последующих разговорах, то Квесада начал время от времени прерывать его, умело скрывая свое удивление, если таковое вообще у него было, до тех пор, пока Рассел не упомянул о человеке в затемненных очках и его вооруженном сообщнике. В голосе Квесады слышался явный интерес, когда он попросил подробнее описать этих мужчин. Потом сам сделал несколько пометок и спросил:
– Почему они обыскивали ваш номер…и вас?
– Я не знаю, но думаю, они полагали, что изумруды у меня.
– Почему они могли так думать?
Рассел пожал плечами. Видимо, многие знали о наличии изумрудов у Дарроу.
– Но почему они решили, что изумруды могут быть именно у вас?
– Они знали, что я был другом Дарроу. Значит могли подозревать, что я приехал сюда для встречи с ним.
– Но для начла они должны были отправиться к Дарроу.
– Может быть они так и сделали. Вы знаете, в какое время был открыт сейф?
Квесада покачал головой.
– Полагаете, это могло произойти раньше, скажем, после обеда? Зная, что вы были у Дарроу, и не обнаружив камней, они отправились к вам, считая, что это последняя возможность…
– Может быть.
– И не случилось так, что вы забыли свой пиджак внизу в коктейль-холле, их визит оказался бы успешным.
Квесада откинулся на пинку кресла и отпустил стенографистку. Когда он вновь заговорил, в его глазах застыло сонное выражение, а голос звучал задумчиво.
– Странная история, – сказал он, – но те, кто знал Дарроу, могут в неё поверить. Я знал его и он был именно таким, как вы описываете. То, что он нарушает закон, никогда не было доказано, но подозрения существовали. Мы также знали, что он скупает изумруды – хотя само по себе это и не является незаконным – у тех, кто контрабандно привозит их из Колумбии. Такие поставки – привилегия государства, но всегда существует контрабанда через границу и Дарроу, разбираясь в камнях и их стоимости, скупал их для вложения капитала. Его подозревали и в других вещах, например в незаконном ввозе оружия, так как до недавнего времени к югу от нас происходили беспорядки, да и на севере тоже.
Он помолчал и добавил:
– Я думаю, у Макса Дарроу возникли проблемы. Судовладельческая фирма, которую раньше возглавлял отец мисс Тремен, уже не представляла ценности из-за наделанных Дарроу долгов. Он также вел переговоры о закладной под ресторан, о чем мог узнать Луис Кастанца.
– Другими словами, – сказал Рассел, – Дарроу закладывал все, что мог, и к тому времени, когда он мог сбежать, кредиторам досталось бы совсем немного.
– Авиакомпания мне сообщила, что он заказал билеты на Майами на послезавтра.
– Но, – Рассел почесал затылок, – мне он сказал, что собирается в Баранкилью.
– Это ложь. Как и вся его история, – Квесада положил на стол конверт. – Среди его вещей найден авиационный билет на его имя. – Он помолчал и добавил. – Как вы сами сказали, Дарроу был игроком. Человеку такого склада, как он, даже в голову не приходило, что он может легально предъявить эти изумруды на таможне в Соединенных Штатах, причем таможенная пошлина для неоправленных камней гораздо ниже. Насколько я в таких вещах разбираюсь, Дарроу мог бы съэкономить на пошлине до двадцати тысяч долларов, провези вы камни в Нью-Йорк. Вместо этого ему пришлось бы оплатить всего лишь ваши транспортные расходы, вот и все.
Он показал на золотую медаль со святым Христофором и Рассел заметил с нотой удивления в голосе:
– Но, насколько я понял, он потерял все, что у него было.
– Правильно, – Квесада кивнул, по его губам скользнула тонкая улыбка. – Но как игрок, Дарроу сделал мудрый ход. Если бы на вас не пало никакого подозрения в контрабанде, вы могли бы провезти их незамеченными. Вы имели респектабельный вид, мистер Рассел, и Дарроу знал это. Вы возвращались бы как простой турист, ваша совесть была бы чиста и в вашем поведении не было бы ничего, что могло навлечь подозрения.
Он снова дотронулся до медали.
– Эта часть была задумана особенно тонко. Передай он вам портсигар с просьбой доставить его незнакомому человеку, это могло вызвать ваши подозрения, но история о сыне и эта медаль должны были доказать его привязанность к семье и у вас не появилось бы оснований сомневаться. Ну а этот этот чек… – он положил его вместе с медалью в ящик стола и стал снова укладывать изумруды в коробку, – без сомнения должен был послужить доказательством, что она не имеет особой цены.
Отложив портсигар, комиссар взглянул на Рассела, в его глазах снова была заметна настороженность.
– Мы ещё поговорим об этом позднее, но сейчас я принимаю эту историю в том виде, как вы мне её рассказали. Должен также предупредить вас, что вы все ещё подозреваетесь в убийстве. Сейчас я допрошу остальных, но вы должны задержаться до тех пор, пока они все не уйдут.
9
Когда детектив принес стулья, расставил их и пригласил остальных свидетелей из другой комнаты, Рассел мог смотреть только на Клер Тремен. Он почувствовал себя гораздо лучше, когда та ему улыбнулась и заговорила озабоченным тоном.
При этом её зеленые глаза внимательно изучали его лицо, в глубине их он заметил сочувствие и заботу. В них была видна и нерешительность, и сомнения, но его обрадовало, что там не было подозрительности. Он её успокоил, сказав, что все объяснит позже, и в этот момент Квесада откашлялся и объявил, что он хотел бы проверить ранее данные показания в присутствии других свидетелей, после чего они смогут уйти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
– Из-за этого вы и убежали?
– Вот именно.
– Как к вам это попало?
– Мне все дал Дарроу.
– Когда?
– Сегодня днем.
– Почему?
– Он полагал, что я смогу контрабандно провезти их в Штаты, так я думаю.
– И вы согласились…
Рассел перевел дыхание и переступил с ноги на ногу, лицо его блестело от пота, глаза смотрели уныло.
– Это длинная история, – сказал он бесцветным голосом, – Когда вы её услышите, то поймете, почему я решил смыться.
– Смыться?
– Ну, бежать… Мне нужно было выиграть время, – добавил он.
Квесада кивнул Диасу и нажал кнопку на столе. Диас вышел из комнаты с человеком в штатском, а вошла женщина, печатавшая в соседней комнате на машинке, с блокнотом в одной руке и полудюжиной карандашей – в другой. Квесада подождал, пока он устроилась, и показал Расселу на кресло возле стола. Затем он закурил и протянул пачку Расселу. Тот поблагодарил и закурил свои.
– Я конечно буду время от времени прерывать вас, – начал Квесада, – но мне бы хотелось, мистер Рассел, чтобы вы рассказали всю историю своими словами.
Рассказ Рассела занял немало времени. Он начал с самого начала – с совместной службы с Дарроу во время войны. Рассказал о героизме Дарроу и о том чувстве долга и признательности, которое он, Рассел, испытывал все эти годы. Когда он перешел к событиям последнего времени и начал рассказ о своем полете из Нью-Йорка и последующих разговорах, то Квесада начал время от времени прерывать его, умело скрывая свое удивление, если таковое вообще у него было, до тех пор, пока Рассел не упомянул о человеке в затемненных очках и его вооруженном сообщнике. В голосе Квесады слышался явный интерес, когда он попросил подробнее описать этих мужчин. Потом сам сделал несколько пометок и спросил:
– Почему они обыскивали ваш номер…и вас?
– Я не знаю, но думаю, они полагали, что изумруды у меня.
– Почему они могли так думать?
Рассел пожал плечами. Видимо, многие знали о наличии изумрудов у Дарроу.
– Но почему они решили, что изумруды могут быть именно у вас?
– Они знали, что я был другом Дарроу. Значит могли подозревать, что я приехал сюда для встречи с ним.
– Но для начла они должны были отправиться к Дарроу.
– Может быть они так и сделали. Вы знаете, в какое время был открыт сейф?
Квесада покачал головой.
– Полагаете, это могло произойти раньше, скажем, после обеда? Зная, что вы были у Дарроу, и не обнаружив камней, они отправились к вам, считая, что это последняя возможность…
– Может быть.
– И не случилось так, что вы забыли свой пиджак внизу в коктейль-холле, их визит оказался бы успешным.
Квесада откинулся на пинку кресла и отпустил стенографистку. Когда он вновь заговорил, в его глазах застыло сонное выражение, а голос звучал задумчиво.
– Странная история, – сказал он, – но те, кто знал Дарроу, могут в неё поверить. Я знал его и он был именно таким, как вы описываете. То, что он нарушает закон, никогда не было доказано, но подозрения существовали. Мы также знали, что он скупает изумруды – хотя само по себе это и не является незаконным – у тех, кто контрабандно привозит их из Колумбии. Такие поставки – привилегия государства, но всегда существует контрабанда через границу и Дарроу, разбираясь в камнях и их стоимости, скупал их для вложения капитала. Его подозревали и в других вещах, например в незаконном ввозе оружия, так как до недавнего времени к югу от нас происходили беспорядки, да и на севере тоже.
Он помолчал и добавил:
– Я думаю, у Макса Дарроу возникли проблемы. Судовладельческая фирма, которую раньше возглавлял отец мисс Тремен, уже не представляла ценности из-за наделанных Дарроу долгов. Он также вел переговоры о закладной под ресторан, о чем мог узнать Луис Кастанца.
– Другими словами, – сказал Рассел, – Дарроу закладывал все, что мог, и к тому времени, когда он мог сбежать, кредиторам досталось бы совсем немного.
– Авиакомпания мне сообщила, что он заказал билеты на Майами на послезавтра.
– Но, – Рассел почесал затылок, – мне он сказал, что собирается в Баранкилью.
– Это ложь. Как и вся его история, – Квесада положил на стол конверт. – Среди его вещей найден авиационный билет на его имя. – Он помолчал и добавил. – Как вы сами сказали, Дарроу был игроком. Человеку такого склада, как он, даже в голову не приходило, что он может легально предъявить эти изумруды на таможне в Соединенных Штатах, причем таможенная пошлина для неоправленных камней гораздо ниже. Насколько я в таких вещах разбираюсь, Дарроу мог бы съэкономить на пошлине до двадцати тысяч долларов, провези вы камни в Нью-Йорк. Вместо этого ему пришлось бы оплатить всего лишь ваши транспортные расходы, вот и все.
Он показал на золотую медаль со святым Христофором и Рассел заметил с нотой удивления в голосе:
– Но, насколько я понял, он потерял все, что у него было.
– Правильно, – Квесада кивнул, по его губам скользнула тонкая улыбка. – Но как игрок, Дарроу сделал мудрый ход. Если бы на вас не пало никакого подозрения в контрабанде, вы могли бы провезти их незамеченными. Вы имели респектабельный вид, мистер Рассел, и Дарроу знал это. Вы возвращались бы как простой турист, ваша совесть была бы чиста и в вашем поведении не было бы ничего, что могло навлечь подозрения.
Он снова дотронулся до медали.
– Эта часть была задумана особенно тонко. Передай он вам портсигар с просьбой доставить его незнакомому человеку, это могло вызвать ваши подозрения, но история о сыне и эта медаль должны были доказать его привязанность к семье и у вас не появилось бы оснований сомневаться. Ну а этот этот чек… – он положил его вместе с медалью в ящик стола и стал снова укладывать изумруды в коробку, – без сомнения должен был послужить доказательством, что она не имеет особой цены.
Отложив портсигар, комиссар взглянул на Рассела, в его глазах снова была заметна настороженность.
– Мы ещё поговорим об этом позднее, но сейчас я принимаю эту историю в том виде, как вы мне её рассказали. Должен также предупредить вас, что вы все ещё подозреваетесь в убийстве. Сейчас я допрошу остальных, но вы должны задержаться до тех пор, пока они все не уйдут.
9
Когда детектив принес стулья, расставил их и пригласил остальных свидетелей из другой комнаты, Рассел мог смотреть только на Клер Тремен. Он почувствовал себя гораздо лучше, когда та ему улыбнулась и заговорила озабоченным тоном.
При этом её зеленые глаза внимательно изучали его лицо, в глубине их он заметил сочувствие и заботу. В них была видна и нерешительность, и сомнения, но его обрадовало, что там не было подозрительности. Он её успокоил, сказав, что все объяснит позже, и в этот момент Квесада откашлялся и объявил, что он хотел бы проверить ранее данные показания в присутствии других свидетелей, после чего они смогут уйти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51