Оно подобно лилии на темной воде, оно бело, как снег, лежащий на вершинах гор иудейских и падающий в долины. Розы в саду царицы Аравийской не так белы, как тело твое. Ни благовонные розы в саду владычицы Аравии, ни белые ноги рассвета, ступающего по листьям, ни перси луны, возлежащие на груди моря… Ничто в мире не бело так, как тело твое. Истоми меня касанием чресл твоих…»
Оливер Хаддо перестал играть. Оба сидели не шевелясь. Наконец, Маргарет удалось взять себя в руки.
– Я начинаю верить, что вы действительно маг.
– Я мог бы, если бы вы захотели, показать вам странные веши, – ответил он, вновь поднимая на нее глаза.
– Не думаю, что вам когда-нибудь удастся заставить меня принять оккультную философию, – засмеялась она.
– Однако она правила в Персии вместе с магами, подарила Индии замечательные традиции и вознесла Грецию до уровня лиры Орфея…
Он стоял перед Маргарет, возвышаясь над ней своей огромной фигурой; его взгляд непреодолимо притягивал ее. Казалось, что он произносит свои слова лишь затем, чтобы скрыть, что именно на ней сконцентрировал всю энергию, которой обладал.
– Магия лежала в основе расчетов Пифагора, скрываясь под первыми научными принципами; она устами оракулов правила империями, от ее прорицаний на своих тронах бледнели тираны. Умы одних она привязывала к себе с по мощью любопытства, других – с помощью страха…
Его голос совсем затихал, но оставался столь проникновенен, что у девушки закружилась голова. Слова действовали слишком сильно, подобно чересчур крепкому запаху.
– Я утверждаю, что для этого искусства нет ничего невозможного. Оно повелевает элементами, понимает язык звезд и направляет планеты по их орбитам. Луна по их приказанию становится в небе кроваво-красной. Мертвые восстают из могил, и ночной ветер, который стонет в их черепах, преобразуется в зловещие звуки. Небо и Ад под властны магии, как и все виды живых существ, прекрасные и безобразные, как любовь и ненависть. Мановением палочки Цирцеи она может обратить людей в диких зверей, а зверей сделать чудовищами с человеческими лица ми. Жизнь и смерть держит в руках тот, кто знает секреты этого искусства. Оно обещает бессмертие и дарит богатство, превращая металлы в золото.
Маргарет почти не слышала, что он говорит. Сон мед ленно охватывал ее под его пристальным взглядом, ею овладело бессилие, и она даже не пыталась освободиться от наваждения, словно была уже прикована к магу невидимыми цепями.
– Если вы обладаете властью, покажите ее, – прошептала она, едва сознавая, о чем просит.
Внезапно он ослабил то могучее усилие воли, которым удерживал ее в подчинении. Как человек, израсходовавший все силы и одержавший победу, Хаддо с легким вздохом крайнего изнеможения расслабил мускулы. Маргарет молчала, но понимала: сейчас случится что-то страшное. Ее сердце трепетало, как птица, бьющаяся в силке, но было уже поздно – не вырвешься. Ее просьба вызвала нечто неотвратимое.
На плите стоял таз из полированной меди, куда хозяйки студии наливали воду для увлажнения воздуха. Оливер Хаддо сунул руку в карман и вытащил серебряную коробочку. Постучал по ней, как курильщик стучит по табакерке, улыбнулся, и она открылась. Прихватив щепотку голубого порошка, бросил его в воду, находившуюся в медном тазу. Тотчас же взметнулось яркое пламя. Маргарет вскрикнула. Оливер быстро взглянул на нее и жестом удержал на месте. Она видела, как горела вода, горела так ярко и жарко, будто в тазу был обычный светильный газ; и с тем же глухим хриплым шумом. Вдруг вода исчезла. Маргарет подвинулась ближе и сообразила, что таз пуст. Вода сгорела, как солома, не осталось ни капли. Девушка растерянно провела рукой по лбу.
«Но вода не может гореть», – пробормотала она про себя.
Казалось, Хаддо прочел ее мысль и улыбнулся в ответ странной улыбкой.
– Знаете ли вы, что человечество не изобрело ничего более разрушительного, чем этот голубой порошок? У меня его достаточно, чтобы сжечь воду во всем Париже.
Он умолк, словно стремясь забыть о ее присутствии. И в задумчивости смотрел на свою серебряную коробочку.
– Правда, приготовить его можно только в очень небольших количествах, ценой неимоверного труда и с огромными затратами. Он слишком легко улетучивается, хранить его более трех дней невозможно. Иногда мне казалось, что при некоторых усилиях я сумел бы сделать этот препарат более стабильным, так его модернизировать, чтобы он, как радий, не сгорал, не терял своей силы; тогда мне удалось бы овладеть величайшим секретом, когда-либо существовавшим на свете. Поскольку порошок не улетучивался бы, его действию не было бы конца. Вода продолжала бы гореть, пока на земле оставалась бы хоть капля влаги. Он мог бы спалить всю землю. Чудовищную власть получит тот, кто овладеет его стабильностью, ибо бросить его в воду означало бы обречь все живое на неизбежную гибель.
Хаддо перевел дыхание и в его глазах загорелся дьявольский огонек. Голос охрип от волнения.
Маргарет содрогнулась, но и подумать не посмела, что этот человек сумасшедший. И не пыталась судить его. Оли вер набрал еще щепоть этого страшного порошка и бросил в медную чашу. Вновь порылся в кармане и вытащил пригоршню какого-то вещества, походившего на истолченные сухие листья. Вероятно, в них еще оставался след влаги, так как на дне чаши немедленно вновь поднялось пламя, правда, не такое могучее, как в первый раз. Странные испарения заполнили комнату. Запах их был резок, и он одурманивал. Стало трудно дышать, Маргарет закашлялась. Хотела попросить Оливера прекратить опыт, но не могла вымолвить ни слова. Он взял таз и поднес ей, приказав:
– Взгляните!
Она наклонилась и увидела на дне сгусток голубого пламени, необычайно твердого, похожего на расплавленный металл. Оно было неподвижным, но странно извивалось, будто змейки огня мучались от собственного неземного жара.
– Вдохните как можно глубже.
Она повиновалась. Внезапная дрожь пробежала по телу, и Маргарет погрузилась во тьму. Пыталась было закричать, но не могла издать ни звука. Голова кружилась, показалось, что Хаддо пытается закрыть ей лицо. Еще раз глотнула воздух, чтобы не задохнуться, и земля ушла из-под ног. Почудилось, что тело устремилось куда-то с невероятной скоростью. Маргарет шевельнулась, но Хаддо приказал не оглядываться. Смертельный ужас охватил ее. Она не знала, что ее несет, но двигалась все быстрей и быстрей, и сам ураган не поспел бы за ней. Наконец, остановилась, и Хаддо взял ее руку.
– Не бойтесь, – сказал он. – Откройте глаза и встаньте. Их окружала ночь, но это была не умиротворяющая ночь, успокаивающая усталые души смертных; это была ночь, таинственным образом приводящая души в смятение, когда каждый нерв напряжен до предела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Оливер Хаддо перестал играть. Оба сидели не шевелясь. Наконец, Маргарет удалось взять себя в руки.
– Я начинаю верить, что вы действительно маг.
– Я мог бы, если бы вы захотели, показать вам странные веши, – ответил он, вновь поднимая на нее глаза.
– Не думаю, что вам когда-нибудь удастся заставить меня принять оккультную философию, – засмеялась она.
– Однако она правила в Персии вместе с магами, подарила Индии замечательные традиции и вознесла Грецию до уровня лиры Орфея…
Он стоял перед Маргарет, возвышаясь над ней своей огромной фигурой; его взгляд непреодолимо притягивал ее. Казалось, что он произносит свои слова лишь затем, чтобы скрыть, что именно на ней сконцентрировал всю энергию, которой обладал.
– Магия лежала в основе расчетов Пифагора, скрываясь под первыми научными принципами; она устами оракулов правила империями, от ее прорицаний на своих тронах бледнели тираны. Умы одних она привязывала к себе с по мощью любопытства, других – с помощью страха…
Его голос совсем затихал, но оставался столь проникновенен, что у девушки закружилась голова. Слова действовали слишком сильно, подобно чересчур крепкому запаху.
– Я утверждаю, что для этого искусства нет ничего невозможного. Оно повелевает элементами, понимает язык звезд и направляет планеты по их орбитам. Луна по их приказанию становится в небе кроваво-красной. Мертвые восстают из могил, и ночной ветер, который стонет в их черепах, преобразуется в зловещие звуки. Небо и Ад под властны магии, как и все виды живых существ, прекрасные и безобразные, как любовь и ненависть. Мановением палочки Цирцеи она может обратить людей в диких зверей, а зверей сделать чудовищами с человеческими лица ми. Жизнь и смерть держит в руках тот, кто знает секреты этого искусства. Оно обещает бессмертие и дарит богатство, превращая металлы в золото.
Маргарет почти не слышала, что он говорит. Сон мед ленно охватывал ее под его пристальным взглядом, ею овладело бессилие, и она даже не пыталась освободиться от наваждения, словно была уже прикована к магу невидимыми цепями.
– Если вы обладаете властью, покажите ее, – прошептала она, едва сознавая, о чем просит.
Внезапно он ослабил то могучее усилие воли, которым удерживал ее в подчинении. Как человек, израсходовавший все силы и одержавший победу, Хаддо с легким вздохом крайнего изнеможения расслабил мускулы. Маргарет молчала, но понимала: сейчас случится что-то страшное. Ее сердце трепетало, как птица, бьющаяся в силке, но было уже поздно – не вырвешься. Ее просьба вызвала нечто неотвратимое.
На плите стоял таз из полированной меди, куда хозяйки студии наливали воду для увлажнения воздуха. Оливер Хаддо сунул руку в карман и вытащил серебряную коробочку. Постучал по ней, как курильщик стучит по табакерке, улыбнулся, и она открылась. Прихватив щепотку голубого порошка, бросил его в воду, находившуюся в медном тазу. Тотчас же взметнулось яркое пламя. Маргарет вскрикнула. Оливер быстро взглянул на нее и жестом удержал на месте. Она видела, как горела вода, горела так ярко и жарко, будто в тазу был обычный светильный газ; и с тем же глухим хриплым шумом. Вдруг вода исчезла. Маргарет подвинулась ближе и сообразила, что таз пуст. Вода сгорела, как солома, не осталось ни капли. Девушка растерянно провела рукой по лбу.
«Но вода не может гореть», – пробормотала она про себя.
Казалось, Хаддо прочел ее мысль и улыбнулся в ответ странной улыбкой.
– Знаете ли вы, что человечество не изобрело ничего более разрушительного, чем этот голубой порошок? У меня его достаточно, чтобы сжечь воду во всем Париже.
Он умолк, словно стремясь забыть о ее присутствии. И в задумчивости смотрел на свою серебряную коробочку.
– Правда, приготовить его можно только в очень небольших количествах, ценой неимоверного труда и с огромными затратами. Он слишком легко улетучивается, хранить его более трех дней невозможно. Иногда мне казалось, что при некоторых усилиях я сумел бы сделать этот препарат более стабильным, так его модернизировать, чтобы он, как радий, не сгорал, не терял своей силы; тогда мне удалось бы овладеть величайшим секретом, когда-либо существовавшим на свете. Поскольку порошок не улетучивался бы, его действию не было бы конца. Вода продолжала бы гореть, пока на земле оставалась бы хоть капля влаги. Он мог бы спалить всю землю. Чудовищную власть получит тот, кто овладеет его стабильностью, ибо бросить его в воду означало бы обречь все живое на неизбежную гибель.
Хаддо перевел дыхание и в его глазах загорелся дьявольский огонек. Голос охрип от волнения.
Маргарет содрогнулась, но и подумать не посмела, что этот человек сумасшедший. И не пыталась судить его. Оли вер набрал еще щепоть этого страшного порошка и бросил в медную чашу. Вновь порылся в кармане и вытащил пригоршню какого-то вещества, походившего на истолченные сухие листья. Вероятно, в них еще оставался след влаги, так как на дне чаши немедленно вновь поднялось пламя, правда, не такое могучее, как в первый раз. Странные испарения заполнили комнату. Запах их был резок, и он одурманивал. Стало трудно дышать, Маргарет закашлялась. Хотела попросить Оливера прекратить опыт, но не могла вымолвить ни слова. Он взял таз и поднес ей, приказав:
– Взгляните!
Она наклонилась и увидела на дне сгусток голубого пламени, необычайно твердого, похожего на расплавленный металл. Оно было неподвижным, но странно извивалось, будто змейки огня мучались от собственного неземного жара.
– Вдохните как можно глубже.
Она повиновалась. Внезапная дрожь пробежала по телу, и Маргарет погрузилась во тьму. Пыталась было закричать, но не могла издать ни звука. Голова кружилась, показалось, что Хаддо пытается закрыть ей лицо. Еще раз глотнула воздух, чтобы не задохнуться, и земля ушла из-под ног. Почудилось, что тело устремилось куда-то с невероятной скоростью. Маргарет шевельнулась, но Хаддо приказал не оглядываться. Смертельный ужас охватил ее. Она не знала, что ее несет, но двигалась все быстрей и быстрей, и сам ураган не поспел бы за ней. Наконец, остановилась, и Хаддо взял ее руку.
– Не бойтесь, – сказал он. – Откройте глаза и встаньте. Их окружала ночь, но это была не умиротворяющая ночь, успокаивающая усталые души смертных; это была ночь, таинственным образом приводящая души в смятение, когда каждый нерв напряжен до предела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55